Косово поле. Балканы
Шрифт:
Сайко такая честь пока не выпадала.
— М-м, — протянула «бешеная Мэри», делая вид, что думает. — Как вы полагаете, тот метод внушения, что уже состоялся, сработает снова?
— Возможно, — Игорь проявил себя дипломатом.
— Сколько это может стоить?
— Это зависит от заказа.
— Двух тысяч долларов хватит? — напрямую спросила начальница.
— Да, — Сайко мгновенно подсчитал, что сможет нанять парочку исполнителей всего за пятьсот. У него на такой случай были на примете несколько приятелей, двое из которых служили в патрульно-постовой службе и ничего не боялись, надежно прикрытые мундиром и корпоративной солидарностью. Две тысячи минус
— Да, — повторил Сайко.
— Завтра я вам выдам деньги на расходы. Срок — три дня. Уложитесь?
— Постараюсь, — Игорь потупил глаза, чтобы их радостный блеск не выдал его удовлетворения.
— Да уж постарайтесь, пожалуйста… — Мэри оценивающе посмотрела на заместителя.
В субботу у нее образовался свободный вечерок, и она подумала, не пригласить ли Сайко на чашечку кофе.
А там…
Капрал Жан Кристоф Летелье отдал честь полковнику Симони, четко развернулся через левое плечо и, грохоча начищенными до зеркального блеска шнурованными ботинками, покинул кабинет командира базы.
Полковник любил подтянутых и резких в движениях подчиненных. Бернар Симони сам прошел всю карьерную лестницу от начала до конца, впервые понюхав пороху в шестидесятых в Индокитае, и относился к себе не менее строго, чем к младшим по званию.
В Джерче Петров, западную половину македонской столицы, французский полк перебросили из Греции в середине марта, еще до начала операции «Решительная сила», и вот уже почти два месяца пехотинцы ждали того момента, когда они в составе миротворческого контингента пересекут границу с Косовом. А пока — отрабатывали разминирование, блокировку отдельно стоящих зданий и целых микрорайонов на выделенном македонским правительством полигоне, взаимодействие с батальоном непальских стрелков, учились немногим сербским и албанским фразам, изучали историю края и традиции населявших его народов.
Нельзя сказать, что все французы безоговорочно поддерживали методы своего «старшего брата» из-за океана. Но воинская дисциплина есть воинская дисциплина, и насмешки в адрес самодовольных американцев позволялись лишь в курилке или за бутылочкой вина в соседнем ресторанчике. Внешне контингент НАТО был сцементирован в единую массу и готов выполнить любую задачу.
Жан Кристоф пересек плац, на котором командиры взводов гоняли вновь прибывших новобранцев, и зашел под навес обеденного зала столовой. Сегодня была его очередь выступить дежурным по кухне. Летелье переоделся в хрустящий накрахмаленный халат, привычным движением, как берет, сдвинул налево поварской колпак, распрямил лацканы и шагнул в пышащее жаром помещение с двумя десятками плит и котлов.
Сегодня было воскресенье. Из чего следовало, что на обед предполагается луковый суп с сыром, бефстроганов, жареные сардины и четыре вида салатов. На сладкое — фруктовый торт и вишневое варенье со свежеиспеченными булочками.
Капрал сверился с красочным меню на стене.
Все верно. Дни недели можно было отсчитывать согласно ассортименту блюд.
Жан Кристоф улыбнулся в усы и похлопал по плечу подскочившего молоденького поваренка, несколько дней назад прибывшего из Марселя.
— Вольно, солдат… Давай, показывай раскладку продуктов.
Поваренок выволок с нижнего стеллажа огромную расходную книгу и раскрыл ее посредине. Летелье углубился в чтение, проводя пальцем по строчкам и беззвучно шевеля губами. Он крайне ответственно относился к любому делу — будь то антипартизанская операция или составление отчета о месячном расходе гуталина
В подземелье было сыро и пахло болотом. В дождливые дни сюда затекали сотни литров воды, которые благополучно впитывались трухой напополам с песком. На полу буйно цвел белесоватый от отсутствия солнечного света мох. Нога ступала будто бы по мягкому и скользкому ковру. Стены, сложенные из огромных нетесаных валунов, тоже были осклизлыми.
«Зданию лет сто пятьдесят — двести… Вернее, его подземной части. Форт и дома посовременнее будут, эдак конца прошлого века. — Влад дважды свернул налево и выбрался в широкий и низкий коридор, охватывающий форт по всей окружности. Сквозь полузасыпанные колодцы вентиляции пробивался слабый свет. — Есть еще как минимум один этаж подо мной. Но туда мы не полезем. Не время заниматься археологическими изысканиями. Надо лаз какой-нибудь найти и выйти наружу. Чтобы напасть со спины…»
Добыча и загонщики могли блуждать по подземелью часами, так и не встретившись нос к носу. Строители форта прорывали коридоры совершенно бессистемно, просто по мере необходимости выкапывали помещения сбоку или снизу, пробивали проходы как в горизонтальном, так и в вертикальном направлениях. Видимо, форт строился не одну сотню лет, и каждое поколение считало своим долгом добавить нечто от себя. Расширить и углубить, как сказал бы первый президент СССР.
Косоваров не было слышно.
Перед глазами любого сошедшего вслед за Рокотовым под землю открывалось сразу шесть направлений движения — четыре горизонтальных коридора и два отверстия вниз. Семеро албанцев не обладали возможностями перекрыть все выходы подземелья. Поэтому они, вероятнее всего, оставили пост у входа в количестве пары бойцов, а остальные пятеро двинулись в обход, разыскивая выходы или лазы, которые можно было бы закидать гранатами. Либо совершить иные циничные, по мнению Влада, поступки.
Покружив по коридорам с полчаса, биолог обнаружил наклонный проход, ведущий сбоку от проема, через который он и попал под землю, и прополз по нему к поверхности.
Открывшаяся его взору картина полностью соответствовала ожиданиям.
Двое албанцев с напряженными лицами внимательно вглядывались в чернеющий проем, держа наготове штурмовые винтовки «стан».
«Во придурки! — удивился Рокотов, — смотрят со света в темноту и пытаются там что-то разглядеть… Совсем мозги от анаши скукожились. Правильно говорят, что от наркотиков люди тупеют. Если б не помощь Америки, сербы да-авно бы всех сепаратистов к стенке поставили. Вояки, мать их…»
Косовары бдели. Нахмуренные брови, побелевшие пальцы на рукоятках винтовок, мокрые от пота лбы — все выдавало нешуточное нервное напряжение.
И немудрено.
Нападение на группу, случившееся на хуторе, стало для бойцов УЧК полной неожиданностью. Они привыкли к тому, что в Македонии им опасаться нечего, если только не совершать преступлений против коренного населения. Полиция милостиво относилась к вооруженным отрядам, ведущим «освободительную борьбу», строго соблюдая договоренность о нейтралитете. Косовары чувствовали себя здесь вольготно и сыто, развернули торговлю героином и вербовку проституток, в общем — занимались привычным делом. Отдыхали, вкусно ели и пили, курили травку, сопровождали своих командиров в необременительных поездках.