Косово поле. Балканы
Шрифт:
— Терпимо.
— Гром, я тебя предупреждаю последний раз. Еще будешь тявкать, пойдешь к воротам!
— Ты думаешь, он понимает? — просипел Рокотов.
— Он все, гад, понимает. Смотри у меня!
— Это я виноват. Начал с ним разговаривать.
— Вот он тебе и ответил… Ладно, сидите тихо оба.
Македонец выбрался обратно. Гром тихонько рыкнул, будто проверяя, как хозяин отреагирует. Потом перевалился на бок и сделал вид, что засыпает.
Богдан ретировался на веранду и уселся там с чашкой кофе и газетой, пристально наблюдая за своенравным псом. Гром снова вздохнул.
Полицейские появились около девяти. Сначала с обеих сторон улицы встали машины с включенными мигалками. Задние дворы перекрыли солдаты. Патруль в составе трех полицейских и двух морских пехотинцев США начал обходить дом за домом. Проверяли тщательно, комнату за комнатой, залезали в подвалы и стенные шкафы, не обращая внимания на насмешки жителей.
Богдан подошел к воротам в тот момент, когда патруль приблизился к его дому, и облокотился на невысокую створку.
— Приветствую! — офицер полиции вежливо поднес руку к козырьку фуражки. — Разрешите?
Македонец недовольно воззрился на сосредоточенных американцев.
— А эти что здесь делают?
— Приданы в усиление.
— Я их к себе не пущу. — Богдан прямо посмотрел в глаза знакомому капитану. — Пусть у себя хозяйничают. Здесь наша земля.
Капитан дружил с Богданом много лет, знал историю его семьи и понимал, какие чувства испытывает бывший доброволец «Тигров» к натовским солдатам. И не мог осуждать его за это.
— Но нас то ты пустишь?
— Если пришли в гости — милости просим. Налью вина, посидим…
— Ты же понимаешь, — мягко сказал капитан.
— А ордер у тебя есть? — хмыкнул македонец. — Или законы изменились?
Капитан отвел глаза.
Подобный диалог за это утро был уже десятым. Жители Градеца не горели желанием помогать полиции и солдатам Альянса искать брата славянина, уничтожившего десяток албанских террористов. Формально они могли не пускать к себе в дома никого без подписанной начальником полиции бумаги. Все понимали, что при необходимости такая бумага будет, но полицейские старались договориться миром, чтобы потом, через несколько дней, не получить гору судебных исков от граждан с требованием основания обыска и оценки причиненного ущерба.
Безработных адвокатов в Градеце было предостаточно. А незаконный обыск — прекрасный повод, чтобы начать масштабное судебное разбирательство. Тяжба могла затянуться на год. Трое наиболее активных адвокатов уже со вчерашнего вечера засели за составление исков. Пока с пробелами вместо имен пострадавших, но уже с описаниями крупного морального ущерба. Будущие полгода обещали быть веселыми и для полиции, и для мэрии, и для судов. Особый упор в приготовленных исках делался на причинение урона деловой репутации обыскиваемых. Сутяжники потирали руки в предвкушении компенсаций.
— И ты туда же, — печально сказал капитан. — Все всё понимают, а издеваются.
— Упаси Господь! — Богдан притворно удивился. — Я просто соблюдаю закон. Я ж не хочу тебя подставлять.
— Ага. И таких умных — половина улицы.
— Да, здесь собрался цвет городской интеллигенции, —
— Может, хватит выпендриваться?
— Ладно, — сдался Богдан, — но пройдете только вы. Америкосы пущай за воротами покурят.
— Хорошо, — радостно согласился капитан, ожидавший более долгих препирательств, и повернулся к «коллегам» из НАТО. — Stay here, please! [44]
44
Оставайтесь здесь, пожалуйста! (Англ.)
Американцы безразлично кивнули. Они уже поняли, что в половину домов их просто не пустят, а действовать силой они не имели права.
— Надо было сказать «Freeze, motherfuckers!» [45] — проворчал Богдан. Но так, что морские пехотинцы услышали и крепко сжали губы, чтобы не ответить. Македонец удовлетворенно улыбнулся и пропустил троих полицейских во двор. — Гром, лежать! Надеюсь, собаку допрашивать не будете?
— Языков не знаем, — в тон хозяину дома ответил капитан. — Мы быстро.
45
Замрите, ублюдки! (Англ.)
— Ну-ну, — Богдан плюхнулся в плетеное кресло на веранде, — смотрите у меня. Что нибудь интересное найдете, зовите.
Полицейские пробыли в доме минуты две. Обошли комнаты, для проформы заглянули в шкафы и под барную стойку на кухне. Естественно, никого.
— Ай-ай-ай! — македонец скорбно покачал головой. — Может, плохо искали? Давайте еще раз. Руку даю на отсечение, вы половину мест не осмотрели.
— Какие, например? — осведомился капитан.
— Микроволновую печь, морозилку, ящики письменного стола. В каминную трубу никто не лазал.
— Иди ты! — беззлобно отмахнулся капитан. — Ты все веселишься, а нам весь день работать.
— Дурная голова ногам покоя не дает, — с добродушной улыбкой заметил Богдан. — Вы больше своих друзей из Штатов слушайте! Они вам еще и не такое предложат. Завтра Вардар тралить будете. А вдруг диверсант на дне реки затаился? Сидит среди водорослей и через трубочку дышит.
Полицейские засмеялись.
— Это вряд ли, — капитан протянул руку. — Ты не держи на нас зла. Сам же понимаешь…
— Бывает, — македонец пожал протянутую руку. — Смотрите, пулю не схлопочите. Говорят, резкие парни эти диверсы.
— А мы сделаем вид, что их не видим, — очень тихо сказал капитан. — Если, конечно, этих за спиной не будет, — полицейский еле заметно кивнул на американцев.
— Передавайте от меня привет, — Богдан наклонил голову.
— Аналогично, — капитан улыбнулся. Македонец проводил полицейских до ворот и вернулся на веранду. Ни он, ни его приятель из полиции не сомневались, что сербского диверсанта никто не собирается искать всерьез. Сербы и македонцы только имитировали активность, втайне надеясь на то, что славянину давно удалось уйти.