Костёр в ночи
Шрифт:
В новом доме Натсэ пришлось многое изучить и со многим расстаться навсегда. В доме висел календарь, и, когда Натсэ робко намекнула Магистру, что завтра у неё день рождения, тот запер её в подвале на неделю. Не давал ни воды, ни еды. Ей приходилось слизывать конденсат с холодных стен, чтобы не умереть от жажды. А когда она вышла, то узнала, что «день рождения» — презренный праздник простолюдинов. Маги рождаются примерно в одно и то же время, если не считать безродных, и никакой торжественности в этих датах нет.
Натсэ должна была вести себя, как благородный маг. Даже больше, чем просто благородный. Она должна была вести себя, как обычная безродная выскочка, изо всех сил старающаяся соответствовать нормам высоких родов. Всю жизнь она была должна людям, которых боялась и ненавидела, но кроме которых у неё никого не было. А потом появился Искар. Потом — я. И больше она уже не хотела отдавать придуманные долги. Заплатив кровью всем, кто делал из неё чудовище, она всего лишь захотела стать немножко собой. А тут мы с Авеллой припёрлись.
Всё время, пока она говорила, я то и дело поглядывал по сторонам и, главным образом, на бармена, который явно пытался греть уши. Но я старался так на него смотреть, чтобы он и не думал приближаться. Получалось. Всё-таки легко вести себя мужественно, когда понимаешь, что, случись чего, тебе и минуты не потребуется, чтобы испепелить этот кабак со всеми, кто в нём сидит.
Наконец, сумбурная исповедь закончилась. Авелла молчала, держа руку на плече Натсэ. Нужно было что-то сказать, и я, глубоко вдохнув, решился:
— А я лет с двенадцати стараюсь не отмечать день рождения.
— П-п-почему? — подняла голову Натсэ, глядя на меня покрасневшими от слёз глазами.
— Ну, был там случай... Я пригласил несколько одноклассников и одноклассниц, которых считал друзьями... И никто не пришёл. Все пообещали, а потом благополучно забыли. Я и подумал, что если на мой день рождения плевать всем, то почему не должно быть плевать мне?
— Но он же твой! — всхлипнула Натсэ. — Какая разница, что там думают другие.
— Если бы у меня была возможность сбежать от всех и напиться в одиночестве — я бы, наверное, думал так же, как ты.
— А ч-ч-что, не б-было?
— Не-а. — Я отхлебнул пива. — У нас до восемнадцати вообще не наливают.
— Какой-то чудовищный мир...
— И не говори. Здесь я, по крайней мере, не один. Никто из нас не один. И ты постарайся больше не убегать, хорошо?
— Хорошо, — печально кивнула Натсэ.
— С днём рождения тебя! — Я поднял кружку.
Авелла последовала моему примеру:
— С днём рождения, госпожа Тавреси! Хотя, учитывая время, он уже несколько часов, как...
— Ура! — перебил я её.
Вот что за дотошность такая?! День рождения — это ведь не обязательно день. Это может быть и неделя, и месяц — до тех пор, пока помнишь, почему пьёшь. Ничего эти высокородные не понимают в простых человеческих радостях.
— Ура!!! — завопили все присутствующие. — С днём рождения!
И Натсэ, вдруг засмеявшись, тоже подняла кружку. Я чувствовал её расслабление так, будто у меня самого с сердца камень свалился.
Наш маленький междусобойчик незаметно превратился в общую попойку. Местный народ оказался отзывчивым и понимающим. Слова «день рождения» комментариев не требовали, предложения «выпить за мой счёт» сыпались со всех сторон, дешёвое горьковатое пиво лилось рекой. Потом начали петь песни... Я к этому времени уже с трудом соображал, что я, где я и почему... И почему я танцую на столе вместе с Натсэ под звуки чего-то вроде губной гармошки? Я что, опять напился? Какой ужас...
Закончилось всё внезапно. Сквозь пьяный туман в уши просочился голос бармена, который, кажется, уже не в первый раз говорил:
— Всё, народ, всё, расходимся! Четыре часа, туман. Домой идите! Я закрываю.
И как-то вдруг все резко унялись. Кто-то недовольно поворчал, но не на бармена, а на туман. И люди потекли к выходу. Натсэ повалилась на меня. Я сам стоял, покачиваясь, и разрабатывал сложный план по спуску со стола на пол.
— Да что вам этот туман? — услышал я знакомо-незнакомый голос. Давненько такого не слышал: пьяная Авелла превратилась в супергероя и жаждала подвигов. — Подумаешь — туман!
— Туман людей жрёт, — ответил кто-то. — Там, девочка, мечом не навоюешь... Идите-ка домой лучше.
— И то правда, — икнула Натсэ и постаралась отстраниться от меня — без особого успеха. — Домой сейчас бы лучше всего. Господин хозяин заведения, где у вас такое место, чтобы...
Она замялась, но бармен и так сообразил, махнул рукой:
— За углом, на улице.
***
Домой нас вёл автопилот и карта у меня в голове. Крайне удобная приспособа. И, кстати, очень здорово, что интерфейс на алкоголь никак не реагирует. Вроде как дополнительное сознание в голове, всегда трезвое, на которое всегда можно положиться. Неспроста местные так его и называют: Магическое сознание.
Туман медленно полз по улицам, стелясь по самой земле. Редкие фонари открывали нам эту жутковатую картину. А без фонарей нормально было — темно да темно.
Авелла размахивала мечом и, если бы я не придерживал её за локоть, она уже неслась бы куда-нибудь, в великую битву. Натсэ шагала слева от меня, мы держались за руки. Выпила она больше всех, но сейчас непостижимым образом казалась самой трезвой. Она то и дело с улыбкой поглядывала на Авеллу.
— Белянка, я смотрю, в тебе проснулась отвага, — заметила она.