Костры из лаванды и лжи
Шрифт:
Он помог Жене облачиться в мантию, что вызвало очередную волну удивления.
«Может у него сегодня день добрых дел?»
Но от мыслей отвлёк нарастающий гул множества голосов.
«Ну всё, начинается».
Гости, также одетые в мантии, переговариваясь полушёпотом, расселись по лавкам. Мсье де Гиз пытался затеряться среди них, но стандартный размер балахона не предполагал, что в него будет укутано что-либо столь монументальное. Так что затея Фабриса с треском провалилась – с тем
Где-то вдалеке, пока еле слышно, застучали-зарокотали барабаны, задавая ровный ритм, словно сердца присутствующих внезапно стали биться в унисон. Нарастающий шелест напоминал стук капель дождя по листьям. Заунывно затянула мелодию тростинка-флейта. Из темноты появилась старая женщина и проковыляла мимо зрителей. Факелы бросали блики на её морщинистое лицо, выхватывали то крючковатый нос, то всклокоченные волосы, пока незнакомка, невнятно бормоча, ходила взад-вперед. По комнате потянулся ароматный дымок благовоний, в котором чувствовались сладкая мята, освежающая лаванда, пряный тимьян, бодрящий кедр.
Старуха подошла к столу, уставленному склянками и непонятными инструментами, провела рукой над чёрным, как смоль, котелком, и он вдруг вспыхнул сине-зеленым призрачным светом, рассыпав вокруг себя сноп искр. Гости ахнули.
Под нарастающий гул барабанов, незнакомка начала раскачиваться, притопывать, а затем и кружиться по залу, как заведённая, повторяя одни и те же строчки:
Ты кипи, бурли, котёл мой,
Ночью тайной, ночью тёмной.
Пламя лжи, лаванды пепел,
Кровь дитя, чей взор так светел.
Жгучей зависти плевок,
Костяной муки совок.
Женя поймала себя на том, что тоже притопывает в ритм нехитрому мотиву, и украдкой покосилась на Люка, не заметил ли. Но парень был всецело поглощён представлением. Капюшон сполз с его головы, и стало видно, как он подался вперёд, не отрывая взгляд от актрисы, а губы его шевелятся, повторяя вслед за ней строчки заклинания.
Глава 12
Маленький пушистый зомби
Воскресный завтрак она проспала. Ночной перфоманс произвёл неизгладимое впечатление на Женю, которая, с одной стороны, не являлась завсегдатаем театров, а с другой – близко к сердцу принимала всё, что было связано с тонкими материями. Так что, проворочавшись всю ночь в беспокойном забытье, она просто отключила оба будильника, один за другим, и рухнула обратно в подушки.
Полдень окрасился золотистыми лучами солнца, что причудливо играли на узорах обоев. Женя лениво потянулась, перевернулась на бок и позволила себе ещё понежиться на мягкой перине, как настоящая принцесса. Пожалуй, такое случилось впервые не только с тех пор, как она, бросив всё, бросилась в пучину Прованса, но и вообще за последние годы.
– Евгения, вставай! – она так ясно услышала в мыслях голос дяди Кости, будто он на мгновение перенёсся в её комнату и вот-вот потребует овсянку.
Женя поморщилась. После недели изысканных французских завтраков воспоминания об ненавистной каше хотелось затолкать куда подальше. Настроение начало стремительно портиться.
«Позвонить дяде Косте? Или не звонить?»
Совесть усиленно намекала на первое. Но разум тут же подкидывал живописные образы орущего мага света. А в том, что выйдет жуткий скандал, Женя не сомневалась.
«Может, оставить, как есть?»
Она повернулась на другой бок.
«Он меня вырастил. Пусть как умел, но вырастил. А я…»
Подушка показалась какой-то неудобной. Ещё немного повертевшись, Женя села в кровати и вздохнула.
«Лиза ведь сказала, что всё в порядке… Но… Может-таки, позвонить?»
Телефон удобно лёг в руку. Полистав скудный список контактов то вниз, то вверх, Женя снова вздохнула. В конце концов она решила предоставить выбор судьбе и достала из комода колоду таро. Но не успела выложить карты, как в дверь постучали.
– Эжени, ты здесь?
– Да-да, – она открыла, впуская как всегда безукоризненно одетую француженку. – Моник, доброе утро. Что-то случилось?
– Да не особо, – пожала гостья плечами и прошла в комнату, с любопытством оглядывая интерьер.
– А ты разве здесь не бывала? – спросила Женя, украдкой приглаживая растрёпанные после сна волосы.
– Не довелось как-то. А ведь это раньше была детская Эда.
– Мсье Роше?
Женя удивлённо уставилась на фарфоровую куклу, а потом скользнула взглядом по обоям в цветочек.
– Действительно. Как-то странно для мальчика. Может, я что-то перепутала, или тут делали ремонт. Ну да ладно. А ты гадаешь, да?
Моник присела на край кровати и провела наманикюренным ногтём по сине-золотистым рубашкам карт.
– Да так…
– Карьера? Богатство? А! Наверняка, любовь, да? Наш Люк порой так на тебя смотрит.
– Не говори ерунды!
– Кларисса за завтраком болтала, что он чуть ли не сиял вчера. Коробки для тебя таскал…
– Было такое. Перед перфомансом. И никакого сияния от Люка не исходило. Он просто помог.
– Помог. Люк. Угу, – скептически хмыкнула Моник. – Вот кстати, ему точно понравится!
Она протянула бумажный пакет, из которого Женя вытащила небольшую прозрачную упаковку с недавней покупкой. Она совсем про неё забыла, и теперь котёнок укоризненно смотрел на хозяйку своими умильными глазками.
– Но как?..
– Нашла твоё бельё среди своих обновок. Видимо, кое-кто в тот вечер сильно перенервничал и спутал пакеты.
На миг кожу обожгло воспоминание о прикосновении горячих ладоней мсье Роше.