Костяное царство. Страшно быть богом
Шрифт:
– Ладно, одежду оставляй, остальное барахло выкладывай, – Лель был непреклонен. – Утюг тебе точно не пригодится. И кастрюля без надобности. И вообще, откуда у тебя вещи из Яви?
– Коллекционирую. А ты мне не поможешь донести? – Морена сложила брови домиком и умильно посмотрела на бога любви, но Лада заметила, что темная богиня едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.
Устроила спектакль! Лада не выдержала и прыснула, следом рассмеялась Морена, за нею остальные.
Вышли в отличном настроении, подшучивая друг над другом. Лель изображал, как он еле передвигается под огромной тяжестью рюкзака.
– Ну что? – спросил бог любви. – В Серебряное царство?
Он бросил шарик на землю, тот покатился, указывая путь.
Путники вошли в Ржавый лес. Рыжие иглы сосен рдели в лучах солнца, на стволах цвета обожженной глины застыли янтарные капли, красно-желтые листья клена шуршали под ногами. Лада не выдержала, сгребла охапку и подбросила вверх. Листья с шорохом взлетели, один застрял в волосах.
– Тебе идет, – Яровит остановил Ладу, когда та хотела стряхнуть лист, – ты очень похожа на Живу.
– Надо же, – произнесла вполголоса Морена, когда бог воинов обогнал их, – до сих пор не может ее забыть.
Лада смахнула листок и ответила:
– Лель говорил, что Яровит любил Живу. И она его спасла, когда он умирал.
– И даже сделала бессмертным, нянькой для детей богов, – подхватила Морена. – Знать бы, как они это провернули с Макошью.
Лада пожала плечами:
– Никто не в курсе.
– Или знают, но не говорят, – усмехнулась темная богиня, – секрет старших богов от младших. А ты свою мать помнишь? – безо всякого перехода поинтересовалась она.
Лада помотала головой:
– Нет. Даже не представляю, как она выглядела.
Морена тщательно вгляделась:
– Согласна с Яровитом, ты на нее похожа. Но как бы тебе объяснить…
Она призадумалась:
– Она не была самой красивой богиней, та же Макошь, ее сестра, была потрясающе хороша. Да и моя мать, Мара, тоже. Но в Живу невозможно было не влюбиться. Это как удар наотмашь – от него не уклонишься.
Морена нагнулась и подняла ярко-бордовый лист осины.
– Она даже не самая заметная была, дело в другом. В Живе жизнь била ключом. Энергии было столько, что все от нее заражались желанием жить, быть, существовать. Потому к ней и тянулись все. И Перун, хотя впоследствии он женился на Макоши, и Яровит, и Чернобог, и сам Кощей.
– А Жива? – у Лады так и не получалось назвать богиню матерью.
– Она так никого и не выбрала. Даже Лель был бессилен, не смог растопить ее сердце: богиня жизни оказалась сильнее бога любви.
– Ему она тоже нравилась?! – от удивления Лада споткнулась и едва удержалась на ногах.
– Симпатизировал, скорее. Просто он хотел, чтобы она оттаяла и выбрала кого-либо. Ну знаешь все эти штучки: люди и боги должны любить, а не воевать друг с другом.
– А потом?
– Потом она забеременела неизвестно от кого, у Кощея
Их окликнул Лель:
– Чего отстаете? Потеряться не боитесь?
Морена помахала ему:
– Скоро догоним. Нам надо поговорить о своем, девичьем.
Лада спросила на всякий случай:
– Значит, про моего отца никто ничего не знает?
Морена отрицательно замотала головой.
– Нет. Если бы это был кто из богов, он бы сказал. Никто бы не стал скрывать.
– Значит, я полубог, – подытожила Лада.
– Скорее всего. Но ты не унывай. Пройдешь Правь, станешь полноценной богиней.
Лада хотела уточнить, что Морена имеет в виду, но та уже умчалась догонять Леля.
Лада брела позади всех. Значит, она все же полубогиня, раз никто из богов не признал ее своей дочерью. Хорошо бы: тогда Лада совсем не темная, и нет опасности, что она перейдет на другую сторону. Но ведь отец мог скрыть, что она его дочь. Мало ли какие у него были на то причины. Все равно, полная неясность. И Жива… Богиня очень многим нравилась. Жаль, что Лада ее совсем не помнит. Интересно, как бы сложилась ее жизнь, если бы она воспитывалась среди богов, а не в семье Берендеевых? Правь вместо Яви? И почему же ее отправили из Берендеева царства в мир людей? Вопросов меньше не становилось.
Шли не останавливаясь, стараясь как можно дольше захватить светлое время суток. Лада передыха не просила, хотя на лбу выступила предательская испарина – слабость не отступала. Но мысль о том, что времени в запасе совсем мало, подстегивала ее. Всю дорогу путников сопровождали белки, которые огненной рекой текли за ними по траве, так что Лель пошутил насчет Яровита: мол, чувствуют родственную душу – в Яви бог воинов постоянно обращался в белку. Из-за кустов выглядывали лисы. Лада так и не поняла: была это одна и та же или разные.
В восемь вечера, когда солнце начало клониться к горизонту, разбили лагерь под двумя соснами, растущими вплотную друг к другу. Лада рухнула на землю, усыпанную сухой хвоей. Поход дался ей сложно: ноги предательски дрожали, перед глазами мелькали черные мошки, а в ушах звенело. Но кажется, никто ничего не заметил, и хорошо. Лель и Посвист отправились за хворостом, Яровит – за водой, родник протекал метрах в ста. Затем путники расстелили скатерть-самобранку, на ужин была картошка, запеченная с сыром и грибами, плюс говядина в сметанном соусе – вкуснотища. Лада пила травяной чай из лепестков яблонь, закусывала пирогами и думала, что надо обсудить планы на завтра, вот только немного отдохнет. Девушка сама не заметила, как привалилась к стволу одной из сосен-близняшек и вырубилась.
Очнулась она будто от толчка, уже поднималось солнце. Небо посветлело, через ряды деревьев, как сквозь сито, пробивались солнечные лучи. Кто-то подсунул Ладе под голову рюкзак и укрыл курткой. Рядом спали Лель, Посвист и Яровит, у костра сидела Морена. Лада зевнула от души, потянулась и присоединилась к темной богине.
– Выспалась? – спросила та.
Лада кивнула:
– Сама не заметила, как задремала. Давай, ложись, а я покараулю.
Морена покачала головой:
– Уймись. Все же видят, что ты на последнем издыхании.