Костяной капеллан
Шрифт:
– Готово дело, – доложил он.
Я кивнул и оглядел коленопреклонённую троицу. Никого из них я не признал, но один происходил определённо не из Эллинбурга. Для жителя этих мест был он слишком высок и бледен, а длинные неухоженные волосы были собраны в грязно-белую косичку. Мужчины в Эллинбурге не носили длинных волос.
– Меня зовут Томас Благ, – обратился я к пленникам. – Это – Анна Кровавая. И это, друзья мои, мать вашу за ногу, мой постоялый двор.
Высокий и бледный плюнул в мою сторону, я в ответ пнул его в морду. Тут же широкое лезвие топора
– Скольких вы из них убили? – спросил я у брата.
– Всего четверых.
– Так. Значит, семеро, – обратился я к бледному. – Семь человек охраняют постоялый двор. Многовато.
– Вчера кто-то прикончил нашего счетовода, – из-за разбитых губ понять его было непросто.
– Было такое, – подтвердил я. – Что ж, вы, видать, не местные, так что я сделаю вам милость и кое-что объясню. Мы – Благочестивые, и мы здесь главные. Этот постоялый двор принадлежит мне, и я выставляю вас вон. Но сначала вы расскажете, на кого работаете.
Белобрысый замотал головой. Один из его приятелей словно готов был что-то сказать, но затем передумал.
– Ну? – требовательно спросил Йохан. Обагрённым лезвием он посильнее надавил на горло коленопреклонённого, но ответа не последовало. Йохан зарычал и дёрнул бледного за длинную косу, отчего топор полоснул по шее и оставил кровавый подтёк.
– Нам нельзя, – взмолился другой. – У нас семьи, смилуйтесь… если проболтаемся, он ведь вырежет наших близких!
– Заткнись, – выдавил белобрысый. – Не говори им ничего!
– Пусти его, – сказал я, и Йохан с сожалением отвёл топор от шеи белобрысого.
– Что ж, если так дело обстоит, то вас можно понять. Вы славные ребята, но знайте – вы перешли мне дорогу. Убивать я вас не буду, по крайней мере, не сегодня, но если ещё раз мне попадётесь, вам крышка. Ясно?
Длинноволосый угрюмо кивнул.
– Выкинь их на мороз, – приказал я Йохану, – а потом приступить к обороне.
– Как скажешь, Томас.
Когда троицу пинком выпроводили на улицу, Анна отвела меня в сторонку.
– Ты это зачем сделал? – прошептала она.
– Оставил их в живых? – спросил я. – Так же, как и того парнишку в «Кожевнике» – чтобы разошлась молва.
– Я не о том. Ты вламываешься как сама смерть во плоти, «просто входишь», как ты выразился, называешь себя и меня. Йохана ты ни разу не упомнил, Томас. Ни разу не назвал своего родного брата.
– Так ты же моя правая рука, а не он. Если это само мало-помалу до него дойдёт, так, верно, будет мягче, чем высказывать прямо в лицо.
– А когда дойдёт-то?
Я пожал плечами. Как по мне, там уже будь что будет.
В этот самый миг из задней комнаты, шатаясь, вышел Йохан: в одной руке бутылка с брагой, а другой мой братец облапил полуголую девицу с жёлтым шнурком на левом плече.
– Тут шлюх подвезли, Томас, – ухмыльнулся он. – Их-то мочить не будем, я надеюсь?
– Не будем, но и пользовать тоже не будем. Соберите их в передней.
Анна обожгла меня взглядом, но я оставил её без внимания. Дело есть дело. Через пару минут я вошёл, чтобы к ним обратиться. Всего здесь было семь девок, по большей части не старше восемнадцати или девятнадцати. Одеты они были кто во что, от полупрозрачных сорочек до благообразных платьев – видимо, это зависело от того, какого рода услуги оказывала та или иная девка, когда мы вломились, но у каждой на левом плече был повязан жёлтый шнурок, указывающий на род занятий. Некоторые, завидев мою сутану, неуклюже присели в книксене. Рыжая девица, по виду на год-два старше прочих, подняла их на смех.
– Да какой он, на хрен, капеллан, – съязвила она. – Такой же головорез.
– Я капеллан, – поправил я. – Но в то же время и делец. Вы все здесь работали да здесь же, поди, и жили?
Девицы закивали, и некоторых, судя по всему, встревожило, что я сказал об этом в прошедшем времени. Это хорошо. Значит, намёк понят верно.
– Меня зовут Томас Благ, – многим из них, я заметил, моё имя знакомо. – До войны это был мой притон, и теперь он снова мой. Кто захочет остаться здесь и работать дальше – милости прошу. Кто не захочет – катитесь.
– А куда нам деваться? – возразила рыжая. – Мы ж не подзаборные шмары какие, мы поприличней будем. У нас и шнурок у всех имеется.
Я пожал плечами:
– Дело ваше.
Я понял – за ней придётся приглядывать. Она явно была у них за главную, и, по-видимому, беспокоилась за своё положение. Лениво почесала бок, отбросила с лица сальную прядь, затем нагло уставилась на Анну.
– Ты его подружка?
– Нет, – отрезала та. – Я – своя собственная.
Рыжая кивнула, кажется, ответ её вполне устроил.
– Какие будут условия? – спросила она меня.
Сказать по правде, этой стороной дела всегда заведовала тётушка Энейд, но сейчас её тут не было. Я был в полном неведении насчёт того, какими высокими должны быть расценки. Хотел что-нибудь промямлить, чтобы потянуть время, но тут вдруг вмешался Билл Баба.
– Я возьму это на себя, если угодно, начальник. Дома, до войны, содержал я свой собственный притончик. Так что дело я знаю.
Я дал ему добро. Без понятия, насколько можно было доверять Бабе, по крайней мере, пока, но сражался за меня он храбро, а когда Чёрный Билли опрокинул его в борьбе на руках, принял поражение безо всякой злобы. Словом, на него вполне можно было полагаться.
– Вот и славно. Это Билл, теперь он здесь начальник. Делайте, что он прикажет, и всё пойдёт как по маслу.
Я оставил парней познакомиться с девицами из Свечного закоулка поближе и вышел на подворье. Одному из ребят, само собой, надо будет остаться здесь вместе с Биллом, чтобы место было под охраной. Я был уверен – никто не станет возражать против такой обязанности, но лучше всех на эту роль подойдёт сэр Эланд. Во-первых, он сможет придать этому заведению налёт ложного шика, а, что более важно, я знал – к женщинам он в известном смысле равнодушен, так что по меньшей мере не будет зариться на девок. К тому же эта задача хотя бы удержит его от меня подальше.