Костяной Скульптор. Часть 4

Розин Юрий

И дело было не в ее, без сомнения, невероятном разрушительном потенциале. Как и сказала когда-то Илона, Гуйар мне подходил. Кровожадный Король. Скромностью и не пахнет. И мне это нравилось. Однако в моем текущем теле я точно не смог бы им сражаться. Даже просто ходить с ним не было бы так просто. И пока моя энергия не восстановится после переселения, помочь себе Усилением также было невозможно. Впрочем ладно, унести я его спокойно унесу, а дальше уже вопрос десятый. Сражаться, пока не вернулась моя энергия, я все равно не собирался.

Подняв монструозную булаву, я закрепил ее на спине в специальном чехле и зашагал к воротам. По моим оценкам, сила капитана

скелетов находилась где-то на уровне сорока пяти — пятидесяти единиц, считая эффект Изменения, почти втрое меньше, чем было, когда я получил Гуйар. И при такой силе носить на себе триста пятьдесят килограммов нагрузки было не так уж и сложно. Конечно, мои числовые оценки были очень условными, основанными вовсе не на грубой силе, а на количестве энергии в теле той или иной нежити. Так что это сильно отличалось от того, как обычный человек ощущал семь кило веса за плечами, но серьезных неудобств, конечно же, не вызывало.

А дальше начался уже знакомый мне процесс «реабилитации». И теперь я даже знал, чем это было обусловлено. Просто моей душе после переселения нужно было восстановить ту нить, что связывала ее с энергией смерти, приходящей в полный хаос после смены тела. Однако на этот раз все заняло куда меньше времени.

В чем-то я мог бы даже сказать спасибо Галасте, благодаря ее захвату власти я смог добраться до таких секретов, что, будь все по-старому, я даже не узнал бы об их существовании и, без сомнений, стать лучше во многих вопросах. К примеру, с ростом моей силы я научился использовать свои органы чувств на полную. Однако обрабатывать такой поток информации мне было сложно, уже через пару минут мозг начинал закипать. Может быть отдых мне и не был нужен, и я не мог устать, но определенные ресурсы у меня все-таки остались конечными. Теперь же, я проверял, поддержание такого «сверх-режима» отнимало куда меньше сил, а побочные эффекты стали ощутимо слабее.

И так было со многим. В том бою с червь-боссом я понял все правильно, теперь частично я мог управлять способностями моих квартирантов без их прямого участия. К примеру, если подчинение капитана скелетов еще требовало участия Жюстины, то вот использовать навык на какой-нибудь слабой нежити уровня костяшек пятого этажа я уже мог и сам. Конечно, от этого было мало проку, но вот то, что отпала необходимость каждый раз обращаться к Авоку, чтобы очистить доспех, было очень приятным бонусом. Да, я нежить, но это не значит, что я обязательно должен ходить измазанный чьей-то там кровью, это дурацкий стереотип. Да и к чему это приведет, когда моя душа станет еще сильнее, пока можно было только предполагать.

А пока мне удалось, направляя все ресурсы энергии контроля на создание связи, сократить время восстановления с пары недель до всего трех суток. Отличный результат, что и говорить. Считая просто море энергии смерти, что я смог получить из зомби-червяка и за вычетом того, что неизбежно пропало в процессе переселения, сейчас у меня было около трех сотен единиц. Еще пятьдесят можно было условно приплюсовать в счет моего нового тела. Огромное число, если вспомнить, что когда-то я был самым обычным скелетом без единой лишней крохи энергии смерти и лишь с единичкой собственной силы. Однако и противники мои стали куда сильнее. К двадцатому уровню, чтобы снизить до минимума вероятность непредвиденных ситуаций на переговорах с капитаном Бирюзовых Врат, мне нужно было достичь человеческого уровня Воителя. Не знаю точно, сколько это в моей системе отчета, но, для ровного счета, предположим, что тысяча. Какие-то совершенно дикие

цифры, если так подумать.

Впрочем ладно, все по порядку. Для начала стоило вернуть моему телу достаточную физическую мощь, чтобы я мог сражаться Гуйаром без применения Усиления. То есть спустить на слияние минимум половину имеющегося запаса энергии. Что же, приступим!

* * *

Галаста парила в пустоте, наедине со своими мыслями. Некоторое время назад она смогла ненадолго вернуться в реальность, но только потому, что Ганлин после переселения только-только восстановил энергию до нужного уровня и связь между ней и окружающим миром восстановилась на несколько кратких минут. Впрочем, ей не дали насладиться даже ими.

«Раз уж ты снова можешь слышать и говорить, давай воспользуемся этим для того, чтобы кое-что обсудить», — Так Ганлин начал их разговор и в его голосе Галаста не услышала ничего хорошего.

Суть его слов состояла в следующем: Ганлин как-то научился контролировать свою душу и даже душу самой некромантки, что она уже успела испытать на себе. И может быть сейчас он не мог выкинуть ее душу из своей, вполне возможно, однажды это станет возможно. Так что старого вынужденного сосуществования больше не требовалось. Теперь это был ультиматум. Либо она подчиняется и помогает, либо проводит весь свой оставшийся срок, полностью отрезанная от реальности, а потом, когда Ганлин найдет способ, просто исчезает, растворившись в ничто.

Обсуждать что-то или спорить он больше не собирался. Донеся до Галасты свою мысль, Ганлин снова отрезал ее от внешнего мира, заперев в новой пытке. И это было совершенно невыносимо. Пара прошедших до переселения в реальности дней показалась ей месяцем в темноте и тишине. И чем дольше это длилось, тем было хуже. Когда Ганлин совершил переселение, все временно вернулось в норму. Может быть видеть и слышать она не начала, но ощущение реальности и времени вернулось, словно из-под той двери, что отделяла ее от настоящего, пробивалась тонкая полоска света.

Но теперь Галаста снова оказалась в пыточной камере. И отсутствие тут палачей или раскаленных клещей ничуть не помогало. Сейчас некромантка, повидавшая при жизни немало темниц и казематов, с радостным воплем бросилась в объятья любого, сколь угодно жестокого и изощренного мастера заплечных дел.

Тьма и тишина проникали в разум, подтачивали его, лишали ее уверенности даже в собственных мыслях. Она кричала, но это нисколько не помогало, ведь даже у ее мыслей пропал звук. Она пыталась заполнять время, вспоминая образы из прошлого или фантазируя, но образы просто отказывались появляться. То же самое было с запахами, вкусами, любыми иными ощущениями. Она не знала, сколько времени прошло снаружи, ей казалось, что вечность. Пустота была не только снаружи, но и внутри нее, и со временем Галаста даже начала сомневаться, существует ли она вообще.

В таких условиях гордость, что побудила ее вообще исполнить весь этот план, не просто сломалась, она была растерта в порошок. Единственное, о чем были ее мысли после какого-то момента — это о том, насколько она была глупа, затевая столь глупую авантюру, а также о том, что лишь следуя приказам Ганлина, она сможет выбраться из этого кошмара. Все ее комплексы и неуверенность всплыли наружу и разрослись до немыслимых масштабов. И в конце концов та зависть, что она испытывала к Ганлину, под действием всех этих страхов и сомнений переросла в нечто совершенно иное. Мысль противостоять ему стала приравниваться к ереси, а желание подчиняться стало абсолютным.