Костяной
Шрифт:
И теперь наказателю стало понятно, куда делась вторая шляпа Дружка.
Тот снова нахлобучил ее.
– Таблеточку дала… – одними губами, на вдохе ужаса, повторил Коркранц.
Халле, который теперь был Джоком, сжимал казенный нож, метя снизу вверх. Примерно Коркранцу под вздох. За поясом был заткнут второй нож, столового серебра.
– Халле, это я! – крикнул наказатель. Он хотел прицелиться в бруху поверх плеча напарника, но не рискнул – он почти ее не видел.
– М-гм-м-м…. – согласно промычал Халле. Светлая челка упала на один
Тут дверь вверху, над лестницей, распахнулась, и в комнату ввалилась толпа озверелых, пришедших на помощь брухе.
Коркранц попятился и побежал вниз по лестнице. Она вела куда-то в глубины этого огромного здания на склоне обрыва, часть которого Веласка замаскировала под небольшой домик.
Он не мог бы выстрелить в Халле, совсем никак не мог, хоть и понимал, что сейчас это не совсем его напарник. Но терзал, терзал смутный страх: что, если таблетки эти не прекращают свое действие? Или, по крайней мере, прекращают не так быстро, как хотелось бы?
Хотя бруха же запросто рискнула зрением? Значит, противоядие есть?
Вниз, вниз, вниз. Погоня застопорилась у начала спуска: озверелые мешали друг другу. Это порадовало наказателя.
Он на бегу сунул оружие в кобуру. Вдруг что-то мелькнуло перед глазами, и Коркранц услышал ужасающий, необратимый, как свист гильотины, звук, столь же короткий и неприятный. Только хрустящий. Очки. Они упали, и он наступил на свои очки.
Он отдернул ногу, как будто это могло что-то изменить.
Ужас обуял Коркранца, взметнулся по позвоночнику, словно кот взлетел по спине, и невидимые раны заполнил холод, а потом – одуряющий жар.
Без очков наказатель Коркранц был беспомощен.
Он нагнулся, поднял их. Они походили на мертвое существо, словно Коркранц подобрал убитую громом птицу или уничтоженную ядом саранчу. Стекло и металл остались на месте, но ни целостности, ни толка в них больше не было. Оправу повело, одна линза лопнула пополам и едва держалась, вторая покрылась сеткой трещин. Прямо под его взглядом кусок чистейшего толстенного стекла выскользнул из стальной оправы и упал, разбившись, судя по звуку, на мелкие осколки. Линза перестала существовать, и надежда, которая была у наказателя на это стеклышко, погасла как метеор, не успев разгореться. Коркранц помотал головой. И так чем дальше, тем хуже, а теперь он вообще с трудом понимал, что делать.
Ладно, нужно двигаться дальше. Он уже слышал погоню. Осторожно надел очки. Не нравились ему острые кромки стекол возле глаз, но без очков наказатель не видел вообще ничего.
Лестница. Может, по ней удастся выскочить на дно оврага, а уж оттуда, лесом, он как-нибудь доберется до подземки и до Пятерки. Если та никуда не уйдет к тому времени.
А может, даже найдется какое-то ответвление, технический ход к станции или еще что-нибудь.
Собственно, не заканчивается же лестница тупиком. Или в доме брухи не исключено и такое?..
На ступеньках было темно, видел он все хуже, но спускаться ниже и ниже казалось странно приятным и правильным. Не терпелось добраться до пола и зарыться в эту землю. Она укроет, она не предаст. Зарыться под плиты, в рыхлую черноту покоя, полную корней и пищи. Темноту, где все равно, видишь ты или нет.
Осознавая странность своих мыслей, Коркранц спускался как мог быстро. Позади него, пока вдали, ухала и стенала опасность, которой он пытался избежать. Наказатель коснулся рукояти револьвера. Шесть патронов. Совсем-совсем мало. Жаль, плащ остался на вешалке.
Он не мог и думать о том, чтобы стрелять в Халле. Он обязан выбраться и рассказать правду, но… Интересно, а Шеф смог бы в такой ситуации выстрелить, скажем, в него?
Наверное, да.
Он внезапно подумал, что их управление никуда не годится. Дознаватели не видят дальше своего носа, да и он, заслуженный наказатель, попался как последний профан.
Площадка, короткий коридор, дверь. Коркранц проскочил в нее, задвинул старый кованый засов, покрытый чудовищным слоем пыли, и отскочил подальше, вспоминая про нож Халле. Оступился на короткой лестнице, пробежал вперед и уткнулся в стену. Куда дальше? Он почти ничего уже не видел и шарил по стене вслепую, яростно щурясь через половину линзы.
Нужно было что-то делать. Бежать дальше он не мог, не понимал куда; становилось опасно, да и смысла не было – вполне возможно, он пропустил уже десяток спасительных выходов.
И если он только правильно помнил, откуда прихватил улику…
– Никаких таблеток в мою смену… Больше никаких таблеток, – пробормотал наказатель Коркранц.
Сунул руку в карман и вытащил большую похожую на жука капсулу, внутри которой пересыпался порошок.
Дверь дрогнула под ударом, и в открывшуюся щель устремились жадные всхлипы и голодный рокот преследователей.
Погнутый засов, как ветеран, прикрывающий отход в своей последней схватке, уперся и не сдавался, но с жутким скрипом вылезали из двери держащие его гвозди.
Коркранц положил таблетку в рот и не жуя проглотил. В надежде, что не ошибся.
Грянул еще один удар.
Сквозь единственный уцелевший участок очков он смутно увидел тяжелую розовую лапу, проникшую в щель. Она искала засов. Наказатель вжался спиной в стену.
И еще. Драматически, скрипично взвизгнули гвозди, низ перекосившейся двери уперся в ступень, давая ему еще несколько секунд.
– Сейчас все будет, – сказал Коркранц изменившимся голосом, заложил, словно швейцар, левую руку за спину, а правой достал револьвер. – М-мы защитим нашу крепость… – замурлыкал он что-то из Ластера и взвел курок. Отбросил мешающие очки в сторону, приметил тоннель в темноте справа и начал отступать, когда дверь слетела с петель и толпа устремилась вниз по лестнице.
– Сейчас все будет, – повторил он, глядя поверх ствола в лицо Халле, вооруженного двумя ножами – служебным и кухонным, – и нажал на спуск.