Косвенные улики
Шрифт:
Макар медленно открыл дверь.
«Ничего. Симпатичный мальчишка, рослый, крупный, с веселым лицом. Хмурится, притворяется, что сердитый, строгий.
Если Монтер высунет свою рожу — прибью, как собаку. Потом, конечно. Очень неприятная штука — словесный портрет и фоторобот. По одному лицу трудно ориентироваться. Два лица — это уже кое-что.
Где же у них здесь может быть тряпка? Ведро еще…
Что он так долго возится? Черт с ней, с водой. Ах, да, к соседям протекает. Хорошо бы Монтер нашел марку. А что, если найдет
А кто мне даст настоящую цену? Полмиллиона французских франков. Только в Париже. Здесь и девяносто тысяч хорошо. Но с меня-то на Петровке спросят полную цену…
Что он возится?!
Что это?!
Идиот, уронил что-то! Надо выходить из положения. Жаль. Теперь он знает, что я не один. A-а! Какая разница. Лишь бы этот кретин не высовывался».
— Валерий Николаевич! Что у вас там случилось?
«Слава богу, пронесло. Закурить бы. Можно закурить, и так все катится к чертовой матери. Можно окурок опустить в уборную. Ну нет! Не расслабляться, не расслабляться! Надо держать себя в руках. Пусть случайность… Кто мог знать. Но все остальное должно быть по нотам. Я был готов к случайности.
Что, что это?! Телефон?! Железо…
Спокойно! Черт, дрожат ноги. Спокойно. Это телефон. Это не Железо звонит. Три… четыре… Может, этот дурак разучился считать до двух. Пять, шесть, надо подойти. Это не Железо. Подойти — и что?»
Макар застал Монтера с трясущейся челюстью в дальнем от телефона углу.
— Что будем делать? Пускай звонит…
— Идиот, я же дома, я же должен поднять трубку.
— Может, поднять и опустить трубку?
— А дальше? — прошипел Макар, хватая толстый клетчатый плед с дивана и укутывая им телефон. — Ведь меня же все-таки нет дома. Я в Праге на международном симпозиуме. Когда ты научишься соображать? Марку нашел? Нет? Смотри мне…
— Долго он еще там? Он не догадывается?
— Зачем догадываться, он знает, что здесь сидит Монтер и мечтает украсть всю коллекцию. Короче, упаси тебя бог высунуть свой потный нос в прихожую. В дверях прищемлю! Ты меня знаешь…
— Ладно, ладно, сам понимаю…
«Что он так смотрит? Неужели догадывается? Не слишком ли он долго возится? Ерунда. Просто цену набивает, хочет на чай сорвать. Вот и руки трясутся. Спокойно. Мерещится тебе, Макар. Если сейчас оглянется, то, значит, я прав — догадался. Не оглядывается. Оглянулся. Зачем я, дурак, ляпнул, что заработался… Сказал бы правду.
А если догадывается? Вот еще раз посмотрел. Ну и что?
Кажется, все. Слава богу. Конечно, не догадывается. Если б догадался, то, наоборот, поторопился бы, как-нибудь сляпал бы, и побежал бы в милицию, и считал свой гражданский долг выполненным. Впрочем, он не похож на труса, он же знает, что я не один. И неизвестно, что у нас в карманах. Шпана-домушники всегда носят с собой всякие железки… Нет, конечно,
Почему потекло в том углу? Или я просмотрел. Он на моих глазах отворачивал и заворачивал муфту. Я точно видел, что трубу он не свернул. Черт меня раздери, опять все сначала…»
…«Профессор» стоял перед Сергеем молча, переминаясь с ноги на ногу, точно большое грузное животное.
«Ведь не должен пустить. Если я прав, он не должен меня пустить», — думал Сергей.
«Профессор» посмотрел на его ботинки и сказал:
— Не стоит пачкать пол. Я сейчас принесу телефон, — и скрылся в глубине квартиры.
Сергей сел на стул. «Конечно, проще принести. Конечно, я наслежу, если пойду туда. Так пустил он меня или не пустил? Скорей не пустил. Так прав я или не прав? Неизвестно».
«Зачем ему телефон? — чертыхался про себя Макар. — Волынка. Пальчики ведь оставлю. Пальчики — ерунда, можно стереть. Значит, так: ручка двери, еще одна и телефон. Все нужно помнить, все…»
Монтер поднял на Макара испуганный взгляд.
— Что там? — прошептал он.
— Копается, черт его возьми.
— Что будем делать?
— Что делали, то и будем делать. Сиди спокойно. Понял меня?
— Понять-то понял, только вот как дальше-то быть?
— Сказал — продолжай искать. И не высовывайся. Можешь ходить, шуметь, свистеть. Не сиди здесь тихо, как мышь. Звучи время от времени. Только интеллигентно звучи, мебель не двигай. Спроси меня что-нибудь отсюда.
Сергей сидел, ждал. «Профессор» вышел из кабинета, протянул ему телефон на длинном шнуре. Серега невольно посмотрел на его руки. «Ведь действительно профессорские», — усмехнулся он про себя.
Анечка подняла трубку сразу.
— Это я, Сергей…
— Да, ну и что там у тебя? Скоро вернешься?
— Да, понимаешь, какая штука, тронул я здесь в одном месте… Знаешь эти старые дома? Все полетело к чертям. Тут нужно или сгон менять — весь ржавый, или хотя бы на скорую руку краской подмазать. А у меня ничего с собой нет. Ты позови Степана Константиновича и скажи ему чтобы он принес…
— Какого Степана Константиновича? Участкового?
— Да, чтобы принес мне сгон, краску и лен, у меня уже кончается.
— Алло, алло, Сергей, ты что говоришь? Какого Степана Константиновича? Почему он тебе должен приносить лен?
— Да, понимаешь, мне не хочется два раза концы делать. Тут люди спешат, нужно побыстрее.
— Алло, алло, Сергей.
Сергей говорил, не обращая внимания на ее вопросы, говорил так, как будто его понимали, будто ничего особенного в его просьбе не было, но Анечка изумлялась свыше всякой меры. Она долго ничего не могла понять, потом, уловив какую-то непохожую на него настойчивость в голосе, несообразие просьбы, поняла, что происходит что-то чрезвычайное, и под конец уже стала поддакивать.