Косвенные улики
Шрифт:
— Скажите, Румянцев, сколько вы выпили в тот вечер, перед тем как вышли на улицу?
— Две бутылки портвейна на троих, — без запинки, ни на секунду не задумываясь, ответил Румянцев.
Васильев, не отрываясь, смотрел на Суханова. Тот при этих словах вздрогнул и быстрее заводил ладонями по коленкам. «Руки потеют», — подумал Васильев.
— А кто был третий?
— Какой-то Миша… Фамилии я не знаю.
— Кто ходил за вином?
— Вот этот Миша и ходил, — с иронией произнес Румянцев, и Васильев
— Он при вас ходил?
— Да.
— А когда вы пришли к Суханову, у него не было другого спиртного?
— Нет.
— Кому пришла идея выпить?
— Не помню… Идея, как говорится, носилась в воздухе.
— На чьи деньги было куплено спиртное?
— Хозяин угощал, — сказал Румянцев, и опять Васильева поразила нескрываемая ирония. «Э-э, брат, да ты его не любишь, — подумал Васильев. — Интересно, за что? Какие у вас счеты? Сначала открестился от него, теперь сознательно топит дружка. И не находит нужным это скрывать и даже позволяет себе иронию».
— Стало быть, вы выпили на троих литр портвейна? — спокойно уточнил Васильев.
— Да.
— А почему же вы сразу не пошли домой спать? Вы, наверное, крепко опьянели?
— От трехсот граммов невозможно крепко опьянеть.
— Ну почему же, — добродушно возразил Васильев, — есть люди, которым эта доза почти смертельна.
— Я не из таких.
— Значит, вы не чувствовали острого опьянения? — спросил Васильев уже для протокола.
— Не чувствовал! — Румянцев начал злиться.
— А ваш собутыльник Миша?
— Он тоже не чувствовал.
— А Суханов?
— Суханов тоже не был пьян, — отчетливее, чем это было нужно, произнес Румянцев, в сторону Суханова он даже не посмотрел.
Васильев сделал паузу, чтобы Зоя успела записать все в протокол, и повернулся к народным заседателям:
— У вас есть вопросы к свидетелю по этому поводу? Нет… У прокурора? Пока нет. У защиты? Есть? Пожалуйста.
— Скажите, Румянцев, — от долгого молчания голос у Беловой дрогнул, она повторила: — Скажите, Румянцев, вам часто приходилось бывать дома у Суханова?
— Нечасто… Я всего раза два был у него дома.
— Как он живет?
— Не понял? — Румянцев иронически шевельнул бровью.
— Ну, как у него в доме, чисто ли, уютно ли?
— Но ведь может так случиться, что у нас с вами различные понятия об уюте…
— И все-таки, — настояла Белова, — как он содержит свое жилье?
— Порядок в его доме идеальный, — усмехнувшись, ответил Румянцев. — Он любит свой дом, и свою мебель, и свои салфеточки, знаете, такие кружевные на комоде, и на тумбочке, и на телевизоре…
Васильев видел, как от этих слов у Суханова покраснели скулы, как натянулась на них кожа и сжались пальцы.
— Спасибо, у меня пока нет вопросов, — сказала Белова.
«Ну, Боренька,
— Свидетель Румянцев, расскажите, пожалуйста, поподробнее об этой выпивке. — Васильев теперь говорил спокойно и даже несколько скучным голосом, словно знал все наперед и лишь соблюдал обязательную формальность.
— Ну, как это бывает… — Румянцев пожал плечами, — принесли вино, хозяин накрыл на стол, поставил закуску… Точно не помню, но, кажется, были рыбные консервы, яичница на сале, потом, кажется, сыр… Ну, налили в рюмки и стали выпивать и закусывать. Должен сказать, что хозяин — Суханов — делает это с большим вниманием. Никогда не позволит суетиться за столом, пить из стаканов, наспех, без закуски. Наверное, поэтому мне и нравится с ним выпивать… Вот вы спрашивали, как это я могу бездуховно пить… Но в хорошем застолье, по-моему, изначально заложено нечто духовное…
«Красиво излагает…» — подумал Васильев и сказал:
— Стало быть, вы пили, не торопясь, помаленьку и хорошо закусывая, и опьянения никто из вас не почувствовал? Я правильно понял?
— Правильно, — снисходительно ответил Румянцев.
— А после встречи с Гладилиным что произошло?
Румянцев отметил про себя, что судья пока никак не квалифицирует преступление, он не говорит, к примеру, «после ограбления» или «после хулиганского нападения», а произносит неопределенное слово «встреча».
— После встречи, — сказал Румянцев, подчеркивая это слово, — мы пошли в магазин. Суханов захотел еще выпить.
— И что же вы купили в магазине?
— Две бутылки коньяка…
По залу пронесся легкий шорох и скрип стульев, будто все сразу переменили позу.
— Кто покупал?
— Суханов.
— Он говорил вам, сколько… — Васильев на мгновение замялся, но быстро нашел нужное слово, — сколько ему удалось добыть денег?
Суханов во второй раз за весь день посмотрел на Румянцева. Тот, не поворачиваясь к нему, словно почувствовал этот взгляд и даже непроизвольно поежился.
— Не помню…
— Постарайтесь припомнить.
Суханов отвернулся к окну и по-куриному нырнул вперед головой.
— Не помню, хотя… — он посмотрел в затылок Суханову, — хотя, — повторил он после паузы, — что-то в этом роде было сказано. Когда решалось, что будем покупать, Суханов предложил коньяк, я засомневался, что денег не хватит, но Суханов улыбнулся и похлопал меня по плечу, а потом по своему карману и сказал, что теперь хватит. — Румянцев подчеркнул слово «теперь». Он посмотрел на Суханова и увидел, что тот еще раз дернулся, понял, что слово попало в цель, и чуть заметно довольно улыбнулся.