Кот, который читал справа налево
Шрифт:
– Может быть, это и глупый вопрос, – сказал детектив, – но вы не будете против, если я поинтересуюсь зачем!
– Ну, вот как оно было, – сказал фотограф. – Мы находились через двор отсюда…
– Он хотел вернуть мне кота, – вмешался Квиллер. – Сюда забрался мой кот.
– Это, верно, тот знаменитый сиамец, – сказал Хеймс, – который вовсю выслуживается, чтобы перебить у меня работенку? Хотел бы с ним познакомиться.
– Он в столовой, под столом.
– Жена у меня просто помешана на сиамцах.
Квиллер прошел за дружелюбным детективом в столовую и тихо сказал ему:
– Я кое-что должен сообщить вам, Хеймс. Мы были здесь нынче после полудня, чтобы сфотографировать квартиру для «Любезной обители». И Дэвид Лайк убрал некоторые ценные предметы перед тем, как мы приступили к съемке. Не знаю, куда он их дел, но они были весьма ценные, а я нигде их не вижу.
Детектив, который пребывал на коленях под столом, никак на это не отреагировал.
– Помнится, – продолжал Квиллер, – была японская ширма о пяти створках, вся выложенная золотом. И длинный вертикальный свиток с изображениями уток и гусей. И деревянная скульптура оленя почти в натуральную величину, судя по состоянию, очень старая. И большая китайская чаша. И золотой Будда около трех футов высотой.
Хеймс отозвался из-под стола:
– А шкурка-то у этого парня – как у норки! Эти коты очень дорогие?
Меж тем Войцек разбудил соседей.
В квартире через лестничную площадку обитала старая женщина, тугая на ухо; она сказала, что нынче рано легла, ничего не слышала, никого не видела. Соседняя квартира, восточнее, пустовала; лишь в одной из тех, что были на противоположной стороне, хоть что-то сообщили.
– Мы не знакомы с мистером Лайком, – сказал мужской голос, – но изредка встречаем его в лифте – его и его гостей.
– И слышим его разнузданные вечеринки, – добавил пронзительный женский.
– Сегодня вечером мы ничего не слышали, – заявил мужчина, – кроме его телевизора. Это было очень и очень странно. Как правило, он включает стереопроигрыватель. Музыку, видите ли, слушает.
– Он не включает его. Он его врубает! – поправил женский голос. – На прошлой неделе пришлось пожаловаться управляющему.
– Когда мы услышали его телевизор, – продолжал мужчина, – то решили, что идет хорошая передача, так что врубили свой ящик. После этого я в его квартире больше ничего не слыхал.
– Никаких голосов? Ни какой бы то ни было ссоры?
– Говоря по правде, я заснул, – признался мужчина. – В конце концов это оказалась не очень хорошая передача.
– А вы? – спросил Войцек у женщины.
– Когда телевизор работает, а муж храпит, тут и взрыва бомбы не расслышишь.
Вернувшись, Войцек спросил у Квиллера:
– Насколько близко вы знали покойного?
– Я впервые с ним встретился пару недель назад – по заданию «Прибоя». Мало о нем знаю – кроме того, что он устраивал большие вечеринки и, казалось, всем очень нравился –
– Он был… хммм… дизайнер? – поинтересовался детектив.
– Да, – твердо ответил Квиллер, – и черт знает до чего талантливый!
– Когда вы в последний раз его видели?
– Сегодня после полудня, когда мы фотографировали квартиру. Банзен и я приглашали его пообедать в пресс-клубе, но он сказал, что у него назначено свидание.
– Есть предположения – с кем?
– Нет, он просто сказал, что у него свидание.
– Он жил один?
– Да. То есть я предполагаю, что один.
– Что вы этим хотите сказать?
– На его почтовом ящике только одно имя.
– А работает здесь какая-нибудь прислуга?
– На вечеринках у него прислуживали двое – на кухне и при подаче. Уборщиц домоуправление предоставляет своих.
– Знаете кого-нибудь из его родственников или близких друзей?
– Только его партнера по дизайн-студии. Вам надо расспросить Старквезера.
К этому времени приехали врач-криминалист и полицейский фотограф, и Войцек сказал газетчикам:
– Вам двоим можно уматывать отсюда.
– Я хотел бы знать медицинское заключение, – ответил Квиллер, – чтобы мог представить законченный сюжет.
Войцек взглянул на него в упор:
– Не вы ли тот человек из «Прибоя», который был замешан в ограблении Тейта?
– Я не был в нем замешан, – подчеркнул Квиллер. – Мне просто довелось сделать сюжет о доме мистера и миссис Тейт – за несколько дней до того, как их мальчик-слуга убежал с нефритом, если кто-нибудь верит заключению, вынесенному департаментом полиции.
Хеймс позвал из столовой:
– Вы заметили? У этого кота глаза в темноте становятся красными!
Через некоторое время Войцек проинформировал газетчиков:
– Смерть произошла от пулевого ранения в грудь. Стреляли с близкого расстояния. Около десяти вечера. Оружие отсутствует. Мотива грабежа, видимо, нет… Вот и все. А теперь окажите нам любезность и ступайте домой. Вероятно, вам известно больше нашего. По-моему, все эти сенсации завариваются не без участия вашей газетки.
Чтобы достать Коко, Квиллер заполз под стол и с усилием оторвал от пола кота, который, казалось, пустил там корни.
Хеймс проводил газетчиков до дверей.
– Ваше воскресное приложение отлично смотрится, – сказал он. – Такие шикарные дома! Моя жена говорит, что мне надо брать хотя бы маленькие взятки, чтобы мы тоже могли так немножко пожить.
– По-моему, журнал – хорошая идея, – отозвался Квиллер, – но пошел он коряво. Сперва неудача с этим Тейтом, а потом…
– Идите же, выметайтесь! – взревел Войцек. – У нас полно работы!
– Сделайте одолжение! – не унимался Хеймс. – Моей жене и впрямь понравились эти двуспальные кровати, что вы сфотографировали на Мерчент-стрит. Не скажете ли, где бы мне купить что-нибудь подобное?