Кот, который играл в слова

Браун Лилиан Джексон

– Не имеешь же ты в виду конкурента?

– А кого ещё?

– У «Зыби» пороху не хватит провернуть такую вонючую работенку!

– Понимаю, но у них есть один работающий на них субчик, который мог попытаться что-нибудь им подсунуть. Помнишь этого крикуна из их отдела распространения? Он ещё играл в их софтбольной команде – ты мне сам говорил.

– Ты о Майке Балмере? – спросил Банзен. – Он настоящий гадёныш!

– Я впервые обратил на него внимание в пресс-клубе. Узнал его в лицо, но далеко не сразу его вычислил. В конце концов вспомнил его. Он был замешан в истории с векселями в Чикаго несколько лет назад. Кровавое дельце. И вот

он работает на «Зыбь». Пари держу, это он навёл полицию на дом Эллисон, и головой ручаюсь, что оперативники несказанно были рады это сделать. Ты знаешь, как у них водится: всякий раз, как репортёры «Прибоя» оплошают, они начинают таскаться к оперативникам. – Квиллер утрамбовал усы и добавил: – Мне тошно такое говорить, но у меня возникло ужасное подозрение: в это может быть замешана Коки.

– Кто?

– Ну, эта девушка, с которой я встречался. Работает на миссис Мидди. Это Коки предложила опубликовать дом миссис Эллисон, а потом я обнаружил, что она знает Балмера. Она на другой же вечер сказала ему «хелло» в пресс-клубе.

– Это не запрещено законом, – заметил Банзен.

– Но как она это сказала! И как на него взглянула! И есть кое-что ещё, – с явной неохотой начал Квиллер. – После вечеринки у Дэвида Лайка я привёл Коки к себе в квартиру…

– Хо-хо! Это становится интересным! – …и Коко пытался её укусить.

– А что она ему сделала?

– Ничего не сделала! Она была на… она размышляла о своем собственном бизнесе, когда Коко рванулся прямо к её голове. Он в жизни ничего подобного не делал! – На том конце провода молчали. – Ты слушаешь?

– Слушаю. Просто сигару раскуриваю.

– Ты потрясающе бесстрастен, когда в воскресенье сидишь у себя на Дивной Опушке. Я-то думал, тебя эта весточка больше обеспокоит.

– Какая весточка? – сказал Банзен. – По мне, эллисоновское дельце – просто розыгрыш. Так сказать, забава.

– Но кража в полмиллиона долларов забавой не была!

– Ну-у, – протянул Банзен, – Балмер так далеко не зашёл бы.

– Он мог! Не забывай, тут замешан аванс на рекламу в миллион долларов! Он мог усмотреть тут шанс урвать себе хорошенькие премиальные!

– И обобрать неповинного человека, только чтобы подставить конкурента? Н—ну! Ты насмотрелся старых фильмов!

– А может, Тейт и не был обобран, – медленно сказал Квиллер. – Может, он участвовал в деле.

– Браток, нынче поутру ты и впрямь высоко залетаешь.

– До свидания, – сказал Квиллер. – Прости, что побеспокоил. Возвращайся на свою мирную семейную лужайку.

– Мирную! – вскричал Банзен. – «Мирную» ты сказал? Я крашу фундамент, а Томми тут-то как раз и падает в ведро с краской, а Линда швыряет тряпичной куклой в Джона, а Джимми валится с крыльца и подбивает оба глаза. Он называет это мирной лужайкой!

Отойдя от телефона, Квиллер бесцельно послонялся по квартире. В гостиной глянул на косматый ковёр и сердитыми пинками поднял ворс, чтобы уничтожить отпечаток. В кухне он обнаружил Коко, сидевшего на большом трёпаном словаре. Кот сидел выпрямившись, сдвинув передние лапы и тесно обвив их хвостом, настороженно приподняв голову. У Квиллера не было настроения играть, но Коко в упор глядел на него, ожидая положительного решения.

– Ладно, сыграем кон-другой, – вздохнул Квиллер.

Он шлёпнул по словарю сигнал к началу, – и Коко запустил в край книги когти левой лапы.

Квиллер щелчком перебрал страницы до места, отмеченного

Коко, – страница «Г», столбец 2.

– Голодание и гордость , – прочёл он. – Тут и делать нечего. Вытяни парочку потруднее.

Кот впился ещё раз.

– Пицца и пища . Ещё два очка в мою пользу. Коко в величайшем возбуждении припал к словарю и запустил в него когти.

– Полезный и полёвка , – сказал Квиллер и тут же вспомнил, что ни он, ни Коко ещё не завтракали.

Нарезал для кота свежее мясо и, приправляя его капелькой консервированного консоме, вспомнил кое-что ещё. В недавней игре Коко дважды напал на одну и ту же страницу с одними и теми же ключевыми словами. Это произошло на прошлой неделе. Дважды за одну игру Коко вышел на слова радикал и радикулит .

Квиллер почувствовал вещее щекотание в усах.

ТРИНАДЦАТЬ

В понедельник утром, когда Квиллер с Банзеном ехали к Холмам Потерянного Озера, чтобы осмотреть нойтоновский дом, Квиллер был необычайно тих. Он не выспался. Всю ночь грезил, и пробуждался, и снова грезил – об интерьерах цвета жареного арахисового масла и рисового пудинга с оттенками омара и чёрной в полоску патоки. И утром разум его терзали незавершённые скорбные мысли.

Он весьма опасался, что Коки замешана в «розыгрыше» «Прибоя», а ему этого ох как не хотелось – ему нужна была подруга вроде Коки. Сверх того его преследовала возможность Тейтова соучастия в заговоре, хотя доказательства были не более конкретны, чем щекотка над верхней губой и странные опыты со словарём. Он не мог прийти к решению относительно роли Паоло в этом деле: был ли он невинным свидетелем, умным преступником, соучастником или орудием? И была ли Тейтова любовь к коллекции нефрита врожденной его чертой или хорошо отрепетированным действом? Был ли этот человек так предан жене, как казалось людям? Не появилась ли в его жизни другая женщина? Даже имя Тейтовой кошки таило в себе неоднозначность. Йю она звалась или Фрейя?

Квиллеровские мысли вернулись к собственному его коту. Однажды в прошлом, когда преступление было убийством, влажный холодный нос Коко выявил больше сведений, чем раскопало их Бюро убийств в ходе своего официального расследования. Коко, казалось, понимал всё без формальных размышлений. Видимо, инстинкт, минуя мозг, повелевал когтям выцарапывать, а носу вынюхивать верное время и место. Или то была случайность? Но разве по совпадению Коко закогтил страницы словаря на пицце и пище , когда завтрак выпал из распорядка?

В воскресенье после полудня Квиллер несколько раз предложил коту сыграть в словесную игру, но слова, выхваченные Коко, оказались «пустышками» оппозиция и оптимизм, киприот и киприпедиум . Квиллер немножко набрался оптимизма, а киприпедиум , по прочтении оказавшийся видом орхидеи, который также называют дамской туфелькой , лишь напомнил ему пальчики ног Коки, шевелящиеся в роскошном ворсе ковра из козьего пуха.