Кот, который выследил вора
Шрифт:
– По правде говоря, мне нравится уайнсэп. Знаете, такие бордовые, с жёлтой мякотью.
– Для них сейчас не сезон… – Шёпотом: – У меня в сумочке имеется плёнка.
К ним подошёл ещё один покупатель.
– Вы ведь мистер К., не так ли? На мой взгляд, ваша колонка просто прекрасна!
– Благодарю вас, – ответил Квиллер, нагружая яблоками корзинку.
– Я всегда вырезаю ваши статьи и посылаю их дочери в Айдахо.
– Приятно слышать… – Квиллер стал медленно отступать, следуя за Селией к прилавку с апельсинами. – Как, по-вашему, вот эти подойдут для сока?
– Я всегда выбираю тонкокожие… – И приглушенной скороговоркой: – Встретимся у кассы.
Они разошлись и встретились вновь,
Когда Квиллер прослушал запись, сделанную Селией, у него создалось впечатление, что это готовый сценарий телешоу «Первое свидание» для тех, кому за шестьдесят. Дружелюбный женский голос чередовался с мужским, гнусавым и хриплым:
– Вы мистер Бриз? Привет! Я Селия Робинсон из службы управляющего.
– Привет! Присаживайтесь. Хотите выпить?
– Как вам нынешняя погода? Довольно холодно, не правда ли?
– Да уж, не самая лучшая для тех, кого мучает ревматизм.
– Какая у вас симпатичная рубашка! Мне нравятся, когда мужчины носят клетчатые рубашки.
– Жена подарила мне её восемь лет назад. Пора бы уже постирать. Хе-хе-хе.
(Женский смех.)
– Ах, мистер Бриз! Вы такой шутник!
– Зовите меня Джордж. Вы очень приятная женщина. Вы замужем?
– Я уже вдова и бабушка.
– Выпейте глоточек виски. А я разведён. Жена сбежала со скрипачом, играющим на сельских танцульках.
– И потому вы живете в Деревне?
– Ага. Дом на Сэндпит-роуд стал слишком велик для меня; Не знаете, нет ли у кого лишних девяноста тысяч?
– Девяносто тысяч! Должно быть, у вас там роскошный особняк.
– Ну, крыша пока не течёт. Если найду другую жену, сохраню дом за собой и приведу его в порядок. Есть здесь один бродяга, который уверяет, будто я могу содрать с властей деньги на его благоустройство. Показывал мне всякие картинки, как мой дом должен выглядеть. Убойные, скажу я вам, картинки.
– Звучит заманчиво. Даже слишком, чтобы быть правдой, вы не находите? А кто к вам приходил?
– Да какой-то молодой парень. Живет здесь, в Деревне. Не помню его имени… Надо выпить. Закажу-ка я ещё стаканчик. Что вам взять?
– Спасибо, я никогда не пью на работе.
– Не уходите. Я мигом вернусь. (Пауза.) Ну, будем здоровы! Как говорите, вас зовут?
– Селия Робинсон. Я временно замещаю Ленни Инчпота. Вы его знаете?
– Разумеется. Он угодил в каталажку за воровство.
– Но все говорят, что он очень честный молодой человек. Ленни не только работает, но ещё и учится в колледже.
– Это ещё не делает его честным. У него же нашли краденые вещи. Разве вы не знаете?
– Интересно, кто намекнул полиции, чтобы проверили шкафчик Ленни?
– Только не я!
– А вы знаете, какие вещи украли?
– Понятия не имею. По радио ничего не сообщали. Может, об этом писали в газете? Да я не читаю газет.
– Почему же нет, мистер Бриз? В них бывает много интересного.
– Зовите меня Джордж. Чтение газет – пустая трата времени. Я процветающий бизнесмен. Мне нет нужды читать. Я могу нанять людей, чтобы они читали и писали за меня.
– Уж не хотите ли вы сказать, мистер Бриз… Джордж, что не умеете читать?
– Сумел бы, если бы почувствовал тягу к учению. Да только времени не хватает. Деньги надо делать. Куча людей умеет читать и писать, а разоряются в два счёта.
– А какие дела вы везёте… Джордж?
– Да любые растреклятые дела, коли они приносят деньги. Вам не нужна работа! Вы умеете стряпать?
(Щелчок.)
Выключив
Слушая плёнку, Коко издавал вполне благодушное урчание, и Квиллер вдруг почувствовал жалость к Старому Желчному Пузырю. Он подозревал презренного бедолагу, не имея на то никаких оснований, только из личного предубеждения. И, если вдуматься, усы, обычно подтверждавшие справедливость интуитивных догадок Квиллера, не подавали сигналов тревоги на протяжении всей операции «Зимний бриз»… Итак, Бриз, пожалуй, ничего не крал и не звонил в полицию, подбросив краденое в шкафчик Лени. Так кто же это сделал?
ТРИНАДЦАТЬ
Последний предсвадебный уик-энд Квиллер и Полли вновь провели вместе. В знак примирения он подарил ей отделанную медью шкатулку из полированной кости, которую берёг на четырнадцатое февраля, А в преддверии Валентинова дня заказал по каталогу современную стереоаппаратуру.
В один из вечеров Полли сказала:
– Мне всегда казалось, что Линетт и Уэзерби Гуд могли бы составить неплохую пару. Она восхищается его манерой изложения прогнозов, и оба они играют в бридж, к тому же он видный мужчина, хотя слегка крупноват.
Квиллер подумал, что Уэзерби в роли ведущего несколько утомителен, как сбалансированная диета.
– Картер Ли – человек сдержанный, утончённый, настоящий джентльмен. Уэзерби – это бравурный марш «Звёздно-полосатый навсегда», а Картер Ли – Пахельбелев Канон. [61]
– А ты знаешь, Квилл, что настоящее имя Уэзерби Джо Банкер?
– В таком случае он поступил разумно, взяв псевдоним, – глубокомысленно заметил Квиллер.
Во вторник вечером в большом зале клуба состоялась свадебная церемония. Белая дорожка на красном ковре вела к камину, в котором празднично пламенел огонь. Перед ним на застеленном белой скатертью столе стояли белые и красные гвоздики в медной вазе и красные свечи в высоких медных подсвечниках. [62] «Как романтично, что свадьба пришлась на Валентинов день!» – говорили гости, стоявшие по обе стороны дорожки. Главным образом на церемонии венчания присутствовали знакомые Линетт по бридж-клубу, церковному приходу и больнице, а кроме того, чета Райкеров, Ланслики и Джон Бушленд с его фотоаппаратурой. Многие мужчины были в килтах, а женщины – в клановых лентах, спускавшихся наискосок от плеча к бедру.
61
Иоганн Пахельбель (1653-1706) – немецкий композитор и органист эпохи барокко. Современной публике известен главным образом благодаря Канону ре мажор. – Ред.
62
Белый и красный – традиционные цвета Валентинова дня. Белый символизирует чистоту любви, красный – страсть. – Ред.