Кот, который зверел от красного
Шрифт:
Квиллер дунул в усы и бросил письма в ящик стола. Потом закурил трубку и вытянулся в кресле, Юм-Юм свернулась у него на коленях и лежала там, пока Коко не рассердился на неё. Тогда она быстро покинула Квиллера и пошла к Коко, чтобы вылизать ему нос и уши.
Внезапно Квиллер остро ощутил своё одиночество. У Коко была его Юм-Юм, у Банзена Джени, у Райкера – Рози.
Он позвонил Розмари Уайтинг:
– Надеюсь, я не слишком поздно. Мне нужна моральная поддержка. Эти витамины, которые вы принесли моим котам… Я не знаю, как с ними обращаться.
Через несколько минут Розмари постучала в номер
Коты ждали. Они знали: что-то должно произойти. Чтобы снять напряжение, они принялись обниматься.
– Давайте начнем с Коко, он благоразумней, – сказал Квиллер.
– Привет, Коко, – сказала Розмари. – Ты красивый кот. Смотри – конфетка. Открой пасть. – Она просто положила руку на затылок Коко, заставила его разжать зубы и бросила таблетку в розовую пасть. – Это очень просто, когда знаешь, как это делается.
В этот момент Коко опустил голову, открыл рот, и пилюля оказалась на башмаке Квиллера. Она была слегка влажной, но в остальном совсем как новая.
– Ну что ж, попробуем ещё раз. Это должно получиться, – ничуть не смутившись, сказала Розмари. – Мы просто протолкнем её чуть-чуть поглубже. Квилл, смотрите, как я буду это делать. Нажимаешь на челюсть, оттягиваешь назад голову до тех пор, пока не увидишь горло, а потом – оп! А теперь сожми ему горло, и он вынужден будет глотнуть.
– Выглядит как будто бы легко, – сказал Квиллер, – но думаю, Коко помогает вам, потому что вы милая леди… Оп! – Коко кашлянул, и пилюля, пролетев через всю комнату, исчезла в шкуре медведя. – Не беспокойтесь, Розмари. Я хочу вам признаться: я заманил вас сюда потому, что мне хотелось поговорить с кем-нибудь.
Он рассказал ей о любовных письмах, которые нашёл в цветочном горшке, и предстоящей выставке Дэна, и о люке в чулане с глиной.
– Дэн сказал нам, что там крысы.
– Крысы! – Розмари покачала головой. – Мистер Маус тщательно за всем следит. Его дом регулярно очищают от всякой нечисти.
Он рассказал ей о разговоре с девушкой Уильяма и об отверстии в стене, выходящей к печам.
– Его не видно с другой стороны?
– Оно замаскировано фреской. Я искал его, пока мы снимали там.
Розмари спросила, может ли она почитать письма.
– Не знаю, поверите вы мне или нет, – сказала она, – но я никогда в жизни не получала любовных писем. – Она подвинулась к постели, зажгла лампу и свернулась среди подушек. По мере того как она читала, на глазах у неё выступали слезы. – Эти письма такие красивые.
Подчиняясь внезапному порыву, Квиллер отнёс котов в ванную, закинул туда голубую подушку и запер дверь. Они немного повозмущались, но… скоро умолкли.
Когда Розмари ушла около полуночи, возмущенные коты были освобождены из заключения. И Коко, раздражённо жалуясь, принялся кружить по комнате.
– Живи и давай жить другим, – напомнил ему Квиллер. Он сам ходил по комнате совершенно бесцельно, но с горячим желанием что-то делать. Он сел за пишущую машинку, думая, что мог бы напечатать
Он вспомнил горшки из мастерской и красный блокнот с загадочными формулами. Его усы посылали ему отчаянные сигналы.
– Свинец! – догадался он.
ПЯТНАДЦАТЬ
Во втором выпуске колонки Квиллера во вторник речь шла о кулинарном искусстве Роберта Мауса, члена важной фирмы «Тихзндл, Хенсблоу, Бэррис, Маус и Касл». Статья была написана с юмором, и Квиллер принимал поздравления от корректоров и редакторов, когда пришёл в редакцию за почтой.
– Как вы получили такое классное задание? – спросили его в пресс-клубе в полдень. – Сколько веса вы думаете прибавить на этой работенке?.. И «Прибой» платит по счетам? Бухгалтер, должно быть, сошёл с ума.
Он провёл в редакции весь день, занимаясь написанием статьи о странных теориях Макса Сорэла.
– Если вы хотите проверить, насколько искренен человек, – сказал Макс, – налейте ему плохого кофе. Если он похвалит его, этому человеку ни в чём нельзя верить.
В середине каждого абзаца его прерывали телефонные звонки: из электрической компании – с протестом против явного предпочтения, которое Маус отдает газовым плитам; с завода по производству алюминия – они протестовали против отрицательного отношения Мауса к картофелю в фольге; от производителей кетчупа, плавленых сырков, замороженной рыбы – всего того, от чего Мауса воротило. Потом позвонил старик Тихэндл, один из старших совладельцев фирмы.
– Роберт Маус дал своё согласие на эту статью? – спросил он.
– Он не читал окончательного варианта, – сказал Квиллер, – но он позволил мне взять у него интервью.
– Вот это да! А вы знаете, что один из наших главных клиентов является производителем электропроводов?
– Даже если и так, Маус имеет право иметь своё собственное мнение, не так ли?
– Но вы не должны печатать такое! – взревел совладелец. – Я поговорю об этом с мистером Маусом. когда он вернется.
Отвечая на жалобы и принимая комплименты, Квиллер сделал несколько своих собственных звонков. Коко оставил в это утро в машинке букву «3», и это навело Квиллера на мысль позвонить Зое Ламбрет, художнице, с которой, несмотря на краткое знакомство, он сошёлся довольно близко ещё тогда, когда только приехал в город. Он прочитал Зое список имен художников, которые он выписал из статей о трагической истории любви Морга Мэлена и юной Элен.
– Кого-нибудь из этих людей можно сейчас найти? – спросил он.
– Многие уже умерли, – сказала Зоя мелодичным голосом, который сразу же вновь очаровал Квиллера. – Херб Сток уехал в Калифорнию. Инга Берри возглавляет кафедру керамики – в художественной школе Пенниманов. Билл Бэкон – президент клуба «Кисть и резец».
– Вы сказали, Инга Берри? Я бы хотел взять у неё интервью.
– Надеюсь, вы не собираетесь снова писать про старый скандал? – спросила художница. – Инга откажется говорить об этом. Все «отрешенные представители богемы», упомянутые в статье, стали важными представителями художественной элиты, их всё ещё преследуют репортёры. Я не понимаю газетчиков.