Кот на дереве
Шрифт:
Почему бы и нет?
Доктор Чеди: наше возможное будущее. Государство — семья или каждая семья — государство?
Как много людей ломают головы над тем, чтобы ей, Зите, было интереснее жить
Месяц, всего месяц, но сколько жизни!
Светлый мир, светлый.
За этот месяц Ждан постарался показать ей все, что мог. Она побывала в лабораториях Института человека, видела машину Мнемо. Мнемо вовсе не напоминала машину. Это было несколько больших лабораторных комнат, начиненных тончайшей электроникой и, естественно, имеющих прямой выход на МЭМ. Гумам водил Зиту на просмотр новых реалов. Некоторые ее поразили, она не думала, что можно горько сетовать
Особенно понравилось Зите на Озерах.
На Озерах проходили практику воспитанники Общей школы. Они таяли от восхищения и мальчишеской нежности, стоило Зите им улыбнуться. Они гордились тем, что разговаривают с самим Жданом Хайдари, создателем Мнемо. Как бы ни были противоречивы отзывы о Мнемо, каждый понимал, что речь идет о чем-то чрезвычайно интересном и важном.
Зита и Ждан жгли костры над тихими речками, питающими Озера. Близость Мегаполиса никак не чувствовалась. Вода в речках была темная. Как сумерки. Ждан сказал: «У тебя такие глаза». Зита удивилась: «Разве? У меня голубые глаза». «Они у тебя голубые, но темные», — непонятно ответил Ждан.
Зита пожала плечами и рассмеялась. Совсем не обязательно понимать то, что говорят очень умные люди. Достаточно улавливать интонацию, интонация определяет все.
Интонацию Ждана она стала понимать сразу.
Хриза Рууд: будущее определяется Общей школой. Хриза Рууд: как точно мы моделируем будущее? Хриза Рууд: Общая школа нуждается в реформах.
Мнемо — другой мир — Мнемо.
Программа «Возвращение», «Гелионис» готов выйти в океан. Южные либеры против.
Сирены Летящей. Ошибка группы Морана. Особое мнение палеонтолога Гомера Хайдари.
Зита отмахнулась. Какие новости, если в гостиной сидят самые настоящие гости. Она этим необыкновенно гордилась. Она старалась, чтобы ее чувства не сияли на лице, совсем ни к чему так откровенно выказывать свои чувства, но сдержать себя ей было трудно. Потому время от времени она и выбегала из гостиной. Не зеркало ее привлекало, ей необходимо было прийти в себя.
Но теперь пора вернуться.
Не торопясь, она вошла в гостиную.
Она радовалась, что всю дальнюю стену занимал живой вид, придуманный ею. Океан накатывался на рифы, расшибался в пене и в гневе, чайки со стоном носились над волнами… «Сделайте что-нибудь, сделайте, чтобы и я полетел!..»
Впрочем, живой вид был сейчас обеззвучен.
Зита радовалась: Гумам оживлен. Почему она краснеет, встречая его взгляд? Почему ощущает необъяснимую тревогу?
Она радовалась: Сола Кнунянц разговорилась. Ждан, Ри Ги Чен, Гумам, Хриза — все с удовольствием внимательно слушали Солу. «Я удивлю их», — радостно подумала Зита. Ждан утверждает: они привыкли встречаться просто так, всего лишь для разговора. Но почему, например, не подать им по чашечке кофе? Ждан утверждает: не надо, это не их стиль. Но Зита всех удивит. Она подаст кофе сама. Неужели кто-то откажется взять крошечную чашку из ее рук? Она и чашки выбрала специальные — тонкие, почти прозрачные, матовые, как лепестки розы, а может, как морские раковины… Нет, Ждан не прав. Она придумала хорошо. Это будет большим сюрпризом.
Она прислушалась.
Говорила Сола Кнунянц. Опять либеры. Кто-то из них опять прыгнул в пропасть. Они выбирают глубокие пропасти, их не пугают и тысячеметровые глубины.
— Но ведь на растяжках! Они прыгают на специальных растяжках, — проговорил Гумам. — Там все дело в этих очень эластичных растяжках.
— Да, растяжки — деталь важная, — сердито отозвалась Сола. — Но именно растяжки иногда не выдерживают. Три смертельных случая за неделю, те самые случаи, когда МЭМ не может помочь.
— Эти либеры, они прыгают с мостов, башен, обрывов, карабкаются по голым скалам, ныряют там, где нырять неразумно… Сола, — спросил Ждан, — зачем они это делают?
— Я разговаривала с либером Суси. Он утверждает, что желание поиграть со смертью естественно.
— Почему?
— Либер Суси — частный случай, не знаю, насколько он типичен. Либер Суси занят компьютерным управлением. Он жалуется, что работает вслепую. Программы слишком сложны, он не знает, не видит всех цепей порученного ему процесса. Это его угнетает. Это толкает его к поступкам, смысл и конечную цель которых он не осознает. Даже к таким нелепым и опасным поступкам, как эта мода на прыжки с большой высоты.
— Ну да, — фыркнул Гумам, — этот либер Суси, наверное, не прочь понять и процессы, текущие в самом МЭМ.
— Да, Гумам, — негромко, но строго заметила Сола. — Он хотел бы понимать эти процессы.
Они замолчали.
Зита вздохнула.
Месяц назад она еще дышала запахом океана, слушала чаек, бродила в летних туманах. Месяц назад имена Ждана, Ри Ги Чена, Гумама, тем более Солы Кнунянц были для нее всего лишь именами, так же как имя Гомера Хайдари. Сейчас эти люди сидели перед ней. Она их любила. Вместе с ними она дивилась, что заставляет либеров метаться, совершать непонятные поступки? Почему они вдруг уходят из городов? Почему они так внимательно прислушиваются к выступлениям доктора Чеди? Неужели им впрямь интереснее жить небольшими общинами, чем всем миром?
«Это странно, — подумала Зита, — жить, отключившись от МЭМ… Кто может заменить МЭМ? Кто может держать в голове управление всей планетой? А может, есть такие головы? — засомневалась она. — Надо спросить Ждана. Если либеры требуют отключения от МЭМ, значит, они знают еще какой-то способ всеобщего управления?»
Зита вздохнула счастливо.
Она нашла свое место.
Конечно, она с наслаждением выбежала бы сейчас на пустую террасу, перегнулась через прохладный каменный парапет, с ужасом и восторгом услышала чаек, увидела размах океана и Нору Лунину под сосной, а на руках волшебный ребенок…
У нее будет свой.
Она добьется членства в Родительском клубе. Ждан и Хриза Рууд ей помогут. Не могут не помочь. Они же видят глубину и искренность ее чувств. Если понадобится, она дойдет до самого МЭМ. Некоторые утверждают, что башенки Разума связаны с МЭМ напрямую.
Она прислушалась к разговору и чуть не рассмеялась. Стоило ей подумать о башенках Разума, как Гумам заговорил о них.
— …Драму «Безумная» я написал в башенке Разума. Если хотите, я пошел в башенку Разума намеренно. Не очень приятна тишина, которая там стоит, вы знаете, но я заставил себя вслушаться, понять… И я понял… Я ощутил себя включенным в некий надмирный процесс… Я чувствовал себя одиноким, как сам Космос, и в то же время чувствовал каждого… Я внезапно осознал, как мы все еще слабы, как зависим от древних инстинктов… Отсюда образ «Безумной»…