Кот привратника

Аддамс Петтер

– Чего же ты хочешь?
– спросил Дрейк.

– Оспорить завещание, - мрачно сказал Мейсон.

Детектив зажег сигарету и медленно поинтересовался:

– Оспорить завещание из-за кота, Перри?

– Из-за кота, но я собираюсь еще и побить Шастера. Он мне надоел. Он сутяга, взяточник и жулик. Он позорит нашу профессию. Он уже хвастался по всему городу, что, если когда-нибудь выступит против меня, то уж он-то мне покажет... Он мне надоел.

– У тебя есть копия завещания?
– спросил Дрейк.

– Пока нет, но у меня есть копия, сделанная для подтверждения.

–

Оно уже вступило в силу?

– Я так понял, что да. Тем не менее его можно оспорить.

– Что я должен делать?

– Для начала найди Уинифред. А потом раскопай все, что сможешь, насчет Питера Лекстера и его наследников.

Стеклянные глаза Пола оценивающе посмотрели на Мейсона.

– Коты могут приносить массу денег, - заметил детектив.

Лицо Мейсона оставалось серьезным.

– Не уверен, Пол, что тут есть случай заработать. Очевидно, Питер Лекстер был скрягой. Он не очень-то доверял банкам. Незадолго до смерти он получил наличными миллион долларов. Наследники не могут найти этот миллион.

– Может, деньги сгорели вместе с ним?
– спросил Дрейк.

– Возможно, - согласился Мейсон.
– Когда Эштон вышел из моей конторы, за ним следил какой-то человек - он ехал в новеньком зеленом паккарде.

– Не знаешь, кто был этот парень?

– Нет, я не рассмотрел лица. Видел только светлую фетровую шляпу и темный костюм. Возможно, за этим ничего нет, а возможно - есть. Вполне вероятно, что-то готовится против Уинифред Лекстер, а я собираюсь оспаривать завещание ради нее. Шастер столько болтал о том, что он со мной сделает, если окажется в суде против меня, что я должен дать ему шанс.

– Ты не можешь повредить Шастеру тяжбой, - сказал сыщик.
– Он как раз ее и добивается. Твое дело - бороться за интересы своих клиентов, а Шастера - содрать денежки со своих.

– Ничего он не сдерет, если его клиенты потеряют деньги, - сказал Мейсон.
– Предыдущее завещание было целиком в пользу Уинифред. Если я оспорю второе завещание, станет действительным прежнее.

– Собираешься взять клиенткой Уинифред?
– спросил Дрейк.

– Мой клиент - кот, - упрямо покачал головой Мейсон.
– Уинифред может мне понадобиться как свидетельница.

Дрейк поднялся.

– Зная тебя, - сказал он, - я предвижу, что ты потребуешь массу действий с моей стороны.

– И быстрых, - мрачно кивнул Мейсон.
– Достань мне информацию по всем доступным пунктам: собственность, здравый рассудок, постороннее влияние словом, все.

Как только Дрейк закрыл за собой вверь, в нее небрежно постучал Джексон и вошел, неся несколько листков бумаги стандартного размера с отпечатанным на машинке текстом.

– Я сделал копию с завещания, - объявил он, - и как следует вчитался. Насчет кота, конечно, слабовато. Это ведь не условие, от которого зависит потеря наследства. Даже имущество нельзя описать. Просто желание завещателя.

– Что еще?
– разочарованно спросил Мейсон.

– Очевидно, Питер Лекстер сам составил это завещание. Он изучал право. Все непрошибаемо, но имеется один особый параграф. Вот с ним мы можем кое-что сделать в смысле опротестования.

– Что же там такое?
– спросил Мейсон.

Джексон взял завещание и прочел:

"При

жизни я был окружен привязанностью не только своих родственников, но и тех, кто надеялся на мою щедрость, заслуженную каким-либо случайным обстоятельством. Я никогда не был в состоянии определить, какая часть этой привязанности была искренней, а какая происходила от желания проложить путь к моему завещанию. Если причина была в последнем, боюсь, мои наследники будут огорчены, ибо размеры моего состояния их не удовлетворят. Меня утешает одна мысль: те, кто с нетерпением ждал наследства, будут разочарованы, зато те, кто любил меня искренне, избегнут разочарования".

Джексон остановился и многозначительно посмотрел на Перри Мейсона. Мейсон нахмурился:

– На какого дьявола он намекает? Лишил наследства Уинифред и оставил состояние другим внукам поровну. В этом параграфе нет ничего такого, чтобы понять его как-то иначе.

– Ничего, сэр, - согласился Джексон.

– Он куда-то упрятал миллион долларов наличными незадолго до смерти, но, даже если бы их нашли, - это тоже часть его состояния.

– Да, сэр.

– Если только он не сделал перед смертью подарок, - сообразил Мейсон.
– В этом случае подарком будет владеть тот, кому он сделан.

– Это особый случай, - уклончиво ответил Джексон.
– Он ведь мог оставить этот дар по доверенности.

Мейсон медленно произнес:

– Не могу забыть о той пачке денег, которая была в кармане Чарльза Эштона, когда он обратился ко мне... И все же, Джексон, если Питер Лекстер дал Эштону деньги... вокруг них может затеяться тяжба - не взирая на то, есть доверенность или ее нет.

– Да, сэр, - согласился Джексон.

Мейсон не спеша кивнул и снял трубку телефона, соединявшего его с комнатой Деллы Стрит. Услышав ее голос, он сказал:

– Делла, свяжись с Полом Дрейком и попроси его включить в разыскания Чарльза Эштона. Особенно меня интересуют финансовые дела Эштона: имеет ли он банковский счет, зарегистрированы ли какие-то его налоги на собственность, имеет ли он собственность вообще, имеет ли срочный вклад, в каком размере платит налог на имущество - все, что можно выяснить.

– Да, шеф, - ответила Делла.
– Информация нужна срочно?

– Срочно.

– Бюро путешествий сообщило, что будет держать каюту до десяти тридцати завтрашнего утра, - холодно и четко объявила Делла Стрит, а затем бросила трубку, предоставив Перри Мейсону ухмыляться в утративший признаки жизни микрофон.

4

Служащие давно ушли, а Перри Мейсон, засунув большие пальцы в проймы жилетки, расхаживал взад-вперед по кабинету. Перед ним на столе лежала копия завещания Питера Лекстера. Зазвонил телефон. Мейсон схватил трубку и услышал голос Пола Дрейка:

– Ты что-нибудь ел, Перри?

– Пока нет. Не могу есть, когда думаю.

– Хочешь послушать рапорт?
– спросил детектив.

– Отлично.

– Он еще не полон, но главное я узнал.

– Хорошо, приходи.

– Наверное, я лучше все обдумаю, если ты придешь ко мне, - предложил Пол Дрейк.
– Я на углу улиц Спринт и Мелтон. Здесь закусочная, и мы могли бы перекусить. У меня ни крошки не было во рту, пока я охотился за информацией.