Кот, у которого было 60 усиков

Браун Лилиан Джексон

— Последняя, как вы знаете, — рассказывал он, — выглядит как огромная куча валунов размером с большую ванну каждый и известна со времён «сухого закона» [30] . — Квиллер протянул Барбаре плоский камешек. — Вам известно, что это? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Вблизи «Валуна» с холмов бежит в озеро ручей. Дно ручья усеяно галькой величиной с бейсбольный мяч, но в одном месте течение нарушает сильный водоворот — вода, словно движимая волшебством, швыряет камушки и сильно их стачивает. Местные

жители называют их волшебной галькой. Если вы положите один из плоских камушков между ладонями, то решите волнующие вас проблемы. Даже Коко реагирует на волшебную гальку. Он обнюхивает её, и нос у него при этом дергается. Кто знает, какие мысли зарождаются в его голове?

30

Имеется в виду запрет на производство и продажу алкогольных напитков, действовавший в США с 1917 по 1933 г. во всех штатах и окончательно отмененный в 1966 г.

Обсуждая с Барбарой, как вести дневник, он советовал:

— Я не рекомендую пользоваться машинкой и хранить отпечатанные листы в бюваре. Есть что-то вдохновляющее в простой рукописной записи в старомодной тетради.

— Я хочу посвятить мой дневник Мармеладу, — сказала Барбара. — Всякий раз, когда я сижу задумавшись в кресле, он вскакивает на его спинку и щекочет мою шею своими усиками. Свои записи я подписываю инициалами — Б. X. У меня есть и второе имя, но оно начинается с «а», а БАХ — неудачная монограмма. В школе меня дразнили Бах-Ба-Бах.

Барбара сделала Квиллеру комплимент насчёт его пятничной колонки, в которой он призывал родителей внимательнее выбирать имена для своих детей. Он часто думал о том, что родителям, называющим своего новорожденного, нужно принимать во внимание, как будет звучать его монограмма. Так, он учился в школе с девочкой, которую звали Тереза Янсонс, но родителям захотелось дать ей второе имя в честь её тетки Лилиан, и все годы, проведенныё в школе, бедняжку дразнили Тлёй. И ещё среди его знакомых был некто Хамфри Мортон, чьё второе имя было Аллан, и его друзья-приятели никогда не забывали ему об этом напомнить.

Барбара нравилась Квиллеру как собеседница, и они перебрали множество тем.

— Вы сейчас работаете над новой книгой, Квилл? — наконец спросила Барбара.

— Да… Я пишу о рифме и ритме. Мне было девять, когда я сочинил свой первый шутливый стишок. У нас в четвертом классе была учительница, которую мы все недолюбливали, и я написал про неё дразнилку — в две строчки, — за которую мне здорово влетело. — И он продекламировал:

Мисс Грампли стара и плоска, как доска. Ах, нет и не будет у Грымзы дружка.

— Для ученика четвёртого класса — более чем, — решила Барбара.

— Я слышал, что говорили о ней взрослые, но все шишки достались мне. Так или иначе, но стишок решил проблему. Ребятишки шли на её занятия улыбаясь, а мисс Грампли в конце концов перестала походить на грымзу. Вашего покорного слугу песочили и в школе и дома, зато я узнал силу хорошей шутки. Сейчас я специализируюсь на лимериках. Есть в их ритмической схеме — А-А-Б-Б-А — и в длинных и коротких строках нечто такое, что, пожалуй, определяется словом «пикантность». И они нравятся всем поголовно. Я знаю одного редактора, который положил в карман пиджака лимерик и никогда с ним не расстается. Он говорит, что читает его всякий раз, когда нужно поднять в себе боевой дух. И кошки тоже любят лимерики. Я проверил на них мою теорию. Пусть они не владеют речью, но они откликаются на движение ритма и на повторы в рифмующихся словах.

Барбара одобряюще кивнула.

— Я исследую лимерики, — продолжал Квиллер, — а заодно и вопрос о том, каким образом, вызывая у людей улыбку, мы решаем многие проблемы. Постояльцы отеля Брр прежде возмущались тем, что, когда вода в озере слишком холодная, им приходится плавать в гостиничном бассейне. Теперь все вновь прибывшие получают карточку с лимериком и ходят улыбаясь.

И он прочитал:

Жила как-то в Брр одна дама, Купалась в мехах и в панаме. Но однажды — дурдом! — Поплыла голышом. Есть на кладбище крест этой даме.

Когда они вернулись в «Ивы», Барбара предложила Квиллеру пожелать Мармеладу «доброй ночи», и Квиллер её предложение принял. Ему нравился диапазон её интересов, нравились её искренние советы, её чувство юмора. Их встретил Мармелад, главное лицо в оставленном на него кондо.

— Вот вы и познакомились, — сказала Барбара, когда мужчины вперили друг в друга взор. Расправив плечи и приняв авторитетный вид, Квиллер продекламировал:

Элегантный от лап до ушей, Мармелад презирает мышей. Он воспитанный кот, Он шампанское пьёт И носит на шее саше.

Мармелад повалился на бок, напружинил все четыре лапы и ударил ими по воздуху.

Потом Квиллер коснулся предмета, о котором не был склонен широко распространяться, — усики Коко.

— Доктор Конни вызвалась посчитать, сколько у Коко усиков, когда ему дадут снотворное при очередном профилактическом осмотре зубов. Только я буду чувствовать себя виноватым: я же знаю, что он этого не одобрит. Он ярко выраженный интроверт и не любит, когда ему лезут в душу.

— И не лезьте. — Барбара пожала плечами. — Что это докажет? Люди разные: одни одареннее других. То же самое и с котами: одни одареннее других!

Столь ясно выраженное мнение поразило Квиллера.

— Вы правы! — воскликнул он. — Не будем этого делать!