Котёнок в поисках дома. Часть 3 и 4
Шрифт:
Я с таким однажды столкнулся в прошлой жизни… Но ему было положено умничать. Так как был он реальным таким адвокатом по гражданским делам. Иногда загнёт фразу, напичканную всякими терминами… Да ещё и длиной с километр. К концу фразы уже было мало понятно, с чего всё начиналось. Видимо это был такой способ закомпостировать мозги в суде всем присутствующим. Как бы то ни было, но слушать его долго было невозможно, ибо мозг плавился от перегрузки ненужными заумностями псевдонаучного содержания.
Вот и эта балаболка,
— Тормозни здесь, у кустиков! Слишком много я выпила…
Я даже обрадовался возникшей паузы в её речах и послушно съехал на посыпанную щебёнкой обочину, прямо у кустов. Причём кусты как раз нас и закрывали от дорожного полотна. С дороги нас точно не видно. Удобное место, чтобы пописать…
— Давай только быстрее, а то мне ещё назад ехать… — начал было я, когда острая боль пронзила шею с правой стороны.
Машинально, на уровне рефлексов, произвожу удар в сторону пассажирки. Ирина издала непонятный звук, что-то типа «хрюк», и опрокинулась лицом на торпедо.
Причину острой боли я понял сразу. У меня из шеи торчал нож. Я его выдернул, зажав рану ладонью. Нож был небольшой такой, кухонный. А мне дышать становилось всё труднее. Из горла раздавался лишь хрип да бульканье. Кровь просто лилась. У меня оставались секунды… Доли секунды…
Даю себе установку на лечение. Первым делом остановить кровь. В висках шумит, в глазах звёздочки мелькают…
Моя пассажирка не подаёт признаков жизни… Это хорошо… Потому что мне сейчас так плохо, что добить меня сейчас ей не составило бы никакого труда.
Снова и снова посылаю импульсы на лечение… Уже немного лучше…
Кровь больше не идёт… Зато в теле накапливается слабость… Темнеет в глазах. Голова просто кружится, как глобус… А внутри головы «вертолёт»… Во рту сушняк… Дотягиваюсь рукой до бутылки с лимонадом, которая лежит на полу позади моего сидения. Вожу её там на всякий случай.
Чем бы открыть?… Да вот этим самым ножом, что я бросил себе под ноги…
Пью… Глотаю тёплый… сладкий… липкий… лимонад. Жидкость приносит хоть какое-то, но облегчение. Пытаюсь прочистить горло… Отхаркиваю какой-то кровавый сгусток прямо на пол…
Снова даю себе установку на лечение… Лечить себя гораздо легче, чем других. Сразу знаешь, где больно. Туда и направляется основной поток энергии… Но лечить себя немного труднее, так как этой энергии этой сейчас мало… Очень мало… И чем дальше, тем меньше…
Снова отдыхаю. Снова сплёвываю большой сгусток крови прямо на пол себе под ноги. Отхаркиваюсь. Снова сплёвываю…
Видимо горло было сильно повреждено ножом. Но сейчас, даже на ощупь, на шее уже нет раны. Может и следа уже не осталось Только всё в крови перепачкано. Шея, лицо, руки, платье…
Бли-ин… Я на армянскую свадьбу больше никогда не пойду. Меня после каждой армянской свадьбы кто-то пытается убить. И с каждой следующей попыткой шансов у убийц всё больше и больше. То палками хотели побить, то стреляли… А теперь вот ножом…
Хватит! Нагулялся… Хрен им, а не новые старые песни… Меня колотит всего и разбирает какой-то истерический смех…
Дышу. Стараясь дышать глубоко… Но дышать немного затруднительно… Всё время приходится сплёвывать кусочки крови… Пробирает кашель… Откашливаюсь… Снова дышу… Дышу…
* * *
Продышавшись, пытаюсь извлекать звуки из повреждённого горла. Ничего умнее не придумал, как спросить у своей пассажирки:
— Эй, подруга! Ты как там? Жива?
Ответом мне гробовая тишина… Сдохла что ли?
А говорить пока что не особо хочется… Слова произносятся чисто, но при этом было немного больно. Хотя нет, скорее не больно, а неприятно… Так бывает, когда чем-то поперхнёшся, откашляешься, а потом ещё долго першит в горле.
Выхожу из машины. Меня немного «штормит»… Мотаю головой, слегка разминая шею. Уже не больно. Лечение помогло. Но слабость во всём теле такая, что вот хоть прямо сейчас ложись на землю и засыпай… Но спать нельзя. У меня ещё много важных дел…
Подхожу к пассажирской двери, открываю. Беру за шиворот свою несостоявшуюся убийцу и вытаскиваю из машины.
Да… Нос я ей сломал. Красовой её больше не бывать без пластической операции…
Жива? Да вроде дышит, сучка крашеная. Только дышать у неё поучается лишь через рот. Похрюкивает слегка, наша «морская свинка»… Не… приморская…
Ну и что мне с ней сейчас делать? Сдавать местным ментам?
И что я им скажу? Что мне тут кухонным ножом, чуть горло не перерезали?
А где рана? Нету?
Тогда зачем ты приезжая Маша сломала нос хорошей местной девочке Ире? Все видели, как вы вместе уезжали…
Ну и что же мне делать?
А хрен его знает… Нет ответа… Нет мыслей… Только сплошная слабость во всём организме…
Но, сначала я эту тварь как следует допрошу.
Мне же тоже надо понять, чего она хотела. И какого хрена стала в меня железякой тыкать…
Шлёпаю эту тварюгу по щекам.
— Эй! Очнись! Подъём, сучка!
Глазёнками хлопает, на меня смотрит. Молчит. Сопит… Не дёргается. Дышит тяжело… А кому сейчас легко?
— Ты какого хера на меня с ножом напала, тварь?
— Сука-а! — хрипит тварь…
Ясно. Сотрудничать не хотим.
— В глаза смотреть! Подчиняйся! — посылаю импульс.
Знакомый зелёный отблеск в её глазах, сигнализирует о том, что импульс дошёл куда надо.
Продолжаем разговор…
— Будешь отвечать на мои вопросы?