Котенок. Книга 3
Шрифт:
Я усмехнулся.
— Ребята обещали, что заглянут на полчасика в книжный на Невском. Разговаривал с ними об этом позавчера по телефону. Говорили, что поддержат своим визитом меня и мою новую книгу. Заодно передам им парочку песен: Алина записала композиции на кассету и на дискету. Задабривает «котят»… из-за того случая с Примадонной.
Сидевший на переднем сидении Петров хмыкнул, но промолчал.
— Но концерта не будет, — сказал я. — Ансамбль сегодня вечером улетает в Японию на гастроли. Да вы и сами, наверное, об этом слышали: все СМИ об этом
Дарья Матвеевна кивнула.
— Тогда я правильно сделала, что вышла пораньше, — заявила она. — Предвидела, что в «Доме книги» сегодня будет не протолкнуться. Мои студенты наверняка уже там: они всю неделю грезили сегодняшней встречей с Кукушкиной. Скажу вам по секрету: Лена Кукушкина хороша, но ваша супруга поёт не хуже — и это ещё мягко сказано!
— Я передам Алине ваши слова, — пообещал я. — Ваше мнение она очень ценит. Да вы и сами это прекрасно знаете. Дарья Матвеевна, не собираетесь вернуться в Москву? Я мог бы помочь вам с трудоустройством. Признаюсь, немного обиделся, что узнал о вашем уходе из «Комсомольской правды» так поздно. Я бы уладил ситуацию…
Григалава махнула рукой и сказала:
— Я и сама устала от той работы. Не очень-то и расстроилась, когда мне выкатили претензии. К тому же, моего супруга к тому времени перевели в Ленинград. Вот я и последовала за ним. А заодно и сменила род деятельности. Муж мне всегда твердил, что я прирождённый учитель. И как всегда не ошибся.
Дарья Матвеевна повела плечом.
— Иван Сергеевич, так может, вы мне сейчас книгу подпишете? — спросила она. — Сомневаюсь, что пробьюсь к вам в магазине. Туда сегодня пол-Ленинграда нагрянет: не подпустят меня к вам. Котёнок, Кукушкина, Рокотов… уж очень много знаменитостей окажется в «Доме книги». Ваши поклонники затопчут бедного преподавателя.
Григалава чуть склонила на бок голову — блеснули капельки влаги на ворсинках норковой женской шапки.
— Дарья Матвеевна, с радостью! — ответил я. — Вот только не прихватил с собой ни одного экземпляра своей новинки. Признаюсь: сам ещё не держал новую книгу в руках. Видел лишь макет её обложки. Этой зимой всё никак не находил времени полюбопытствовать. Издательство зажало экземпляры: надеялись, что я сам приду к ним в гости.
Дарья Михайловна махнула рукой.
— Не нужно новую, — сказала она. — Иван Сергеевич, хочу, что бы вы подписали мою любимую. Одну из ваших первых книг: «Дрожь земли». Прихватила её с собой.
Григалава сунула руку в сумку — сидевший на переднем сидении Петров напрягся. Дарья Матвеевна медленно двумя пальцами вытянула из сумки увесистый том в потёртой коричневой обложке, продемонстрировала его Руслану.
— Считаю этот роман вашим самым удачным творением, — сказала Григалава. — Понимаю, конечно, что писали вы его в поддержку правительственной программы «Великого армянского переселения» восемьдесят седьмого горда…
Журналистка покачала головой.
— …
Григалава потрясла моей книгой.
— … Случилось бы всё именно так, как вы и описали. Я ездила в декабре восемьдесят восьмого в командировку в Спитак. От города почти ничего не осталось. Повсюду были развалины, как после войны. Это было ужасно.
Дарья Матвеевна вздохнула.
— А ведь сколько все возмущались из-за программы переселения! С какими только тиранами не сравнивали нового генсека накануне землетрясения! Помните народные возмущения в Ереване летом восемьдесят восьмого?
Журналистка хмыкнула.
— Вашу книгу тогда называли дешёвой фантастикой. Подкупленные западными спецслужбами подстрекатели называли вас «голосом КГБ». А затем в газетах напечатали фотографии из Спитака и Ленинакана.
Дарья Матвеевна провела ладонью по обложке книги: будто погладила любимого котёнка.
— Мне понравились все ваши книги, — сказала она. — Но многие из них слишком похожи на обычные фантастические романы. Как та история о пожаре на Чернобыльской АЭС. «Дрожь земли» в сравнении с другими вашими произведениями…
Григалава на пару секунд задумалась и продолжила:
— … Кажется даже слишком реалистичной историей. Помню, какой популярной ваша книга стала в восемьдесят девятом, после землетрясения: в библиотеках на неё были очереди на месяцы вперёд. Сколько уже было переизданий?
— Двадцать семь, — сказал я. — Самая популярная моя вещь… пока. Каждый год её переиздают и не по одному разу. Должно быть, действительно неплохая история получилось. Хотя экранизация романа мне не понравилось.
Дарья Матвеевна кивнула.
— Да, фильм получился заметно слабее книги, — признала она. — Да и актёров подобрали бездарно. Неудивительно, что «Оскар» от вас в том году ускользнул. Но я уверенна, что ускользнул не навсегда. Ваш сценарий киношники подпортили. Но однажды снимут настоящую «Дрожь земли», что точно передаст дух вашего произведения.
Григалава покачала головой.
— Но двадцать семь переизданий романа, — произнесла она, — это всё же здорово! А ведь всего двенадцать лет прошло, как вы его написали! Очень уж правдивой получилась у вас история. Я бы сказала: до жути правдивой. И ведь я понимаю, что вы всё точно спрогнозировали. Точнее…
Журналистка посмотрела мне в глаза.
— … Вы очень верно описали всё то, что рассчитали наши советские учёные. Представляю, сколько вы с ними тогда консультировались. Если бы не «Великое армянское переселение» — ваша книга стала бы документальным повествованием. Не зря вам присудили за неё Ленинскую премию.
Автомобиль сбавил скорость и остановился около «Дома книги». Я выглянул в окно. Заметил, что около входа в книжный магазин многолюдно.
— Приехали, — объявил Петров. — Выгружаемся.