Котоняня таверны «Грань»
Шрифт:
— Госпожа, простите, что так поздно. Сестра заболела, я думала, что быстрее освобожусь, но лекарь… Ох, простите еще раз, кого волнуют мои россказни, — запричитала Аника с порога, когда я как раз пыталась пересчитать по головам детишек.
— Да ничего страшного, мы бы сами отвели малышню. А что сестра, все в порядке? — спохватилась я.
— Да-да, не волнуйтесь, лекарь заверил, что дня за три полностью поставит на ноги, — отмахнулась Аника, окинув зал беглым взглядом, и неожиданно как рявкнула: — Сорванцы, а ну, бегом ко мне!
Несколько секунд — и вся ребятня
— Стефания, тебе ведь нельзя бегать! — вскрикнула женщина, разглядев девочку, еще вчера не способную без помощи подняться с кровати.
— Все нолмально! Я в полядке! — звонко выдала отчаянно картавящая малявка.
— Ага… — растерянно пробормотала Аника, но решительно мотнула головой, отгоняя все неуместные мысли, и снова обратилась к детям: — Так, выстроились парами и идем домой. Что надо сказать?
— Спасибо! — хором выдала малышня.
А Ири произнесла:
— А кися?
— Кися пошла спать, — ответила я, с трудом сдерживая смех. — И вам спасибо. Будем рады видеть вас у нас еще.
— Ура-а! — завопили они вразнобой, запрыгав вокруг веселыми зайчатами.
— Во двор! — прервала веселье Аника и с легкой укоризной обратилась ко мне: — Спасибо, госпожа, у них не так много поводов для радости. Но зачем же давать им ложную надежду? Хорошего понемножку.
— Я придерживаюсь принципа, что, если это в самом деле что-то хорошее, его должно быть в жизни как можно больше, — улыбнулась я. — И я не шучу. Мы в самом деле хотели бы видеть малышей почаще. Это далеко не последнее подобное празднование, разве что не такого размаха. Но это уже потом будет видно. Да и деткам пошло на пользу. Давно ли вы видели их такими активными, радостными, счастливыми? Даже Стефании, кажется, стало лучше.
Я невольно следила за девочкой весь вечер, да и другие дети мне показались более оживленными, чем когда я видела их в приюте. Впрочем, чему удивляться? В приюте они постоянно, а тут столько новых впечатлений разом, еще бы им не быть активными.
— Это временно. Ремиссии редко, но бывают. Вот только спустя какое-то время все равно все возвращается на круги своя, — грустно вздохнула Аника, покачав головой. — Спасибо еще раз за все. Вы подарили им настоящий праздник.
Попрощавшись с последними гостями и попутно обслужив очередного призрака, я отправилась на поиски Равана. К счастью, они не продлились долго… Если честно, я в принципе нашла его сразу, стоило выйти на крыльцо на задний двор. Вот только все шутливые возмущения по поводу его постоянного исчезания сегодня так и остались невысказанными, стоило увидеть его потухший взгляд.
— Что случилось? — спросила я почему-то шепотом.
— Супруг моей матери случился. И брат…
— Ага…
Что еще я могла сказать? Да и Раван явно был не в том настроении, чтобы радоваться граду вопросов, так что я прикрутила свое любопытство и просто села рядом, а потом и вовсе обняла его со спины и пристроила голову ему на плечо. Ну а что? Жена я или не жена? Тем более я не имела в виду ничего такого, просто попыталась изобразить поддержку.
— Лили?
— М-м-м?
Раван тяжело вздохнул, взял мою ладонь в свою, поднес к губам и быстро поцеловал.
— В какой-то момент я наивно поверил, что больше они в моей жизни не появятся. Дом я покинул, мамы больше нет, а отношения у нас не те, чтобы искать встреч. И вдруг…
— Что они тебе сказали?
— Пф-ф! Лили, они не снизошли до разговора с бастардом. Помнишь, мы были в приюте и дети подслушали, что кто-то проверял документы?
— Да.
— Это был их адвокат.
— М-м-м… И что им нужно?
— Приют. Они хотят забрать у меня приют. Я же тебе рассказывал? Завещать мне наследство мама не могла, так как по закону бастард не считается членом рода и, соответственно, никаких прав не имеет. Но приют формально никакое не наследство, и мама мне его доверила. Что у брата, что ее мужа… не тот характер, чтобы возиться со слабосилками.
— Они объяснили, чего они хотят? С какой целью пытаются забрать приют?
Раван скривился:
— Они убеждены, что мама использовала приют как прикрытие, чтобы передать мне какие-то активы. Бред…
Я почесала кончик носа.
— Раван, а ты уверен, что активов действительно нет? Я не говорю про какие-то крупные суммы денег, но, возможно, твоя мама действительно что-то оставила? Она ведь заботилась о тебе, и, судя по тому, что ты рассказывал, она беспокоилась о том, что ничего не может тебе оставить, искала лазейки.
— Абсолютно уверен. Как ты себе это представляешь? Во-первых, я спрашивал об этом у стряпчего, когда он меня нашел. Тот категорически отрицал. Во-вторых, я лично проверил все документы, все счета, все полупустые кладовые. В-третьих, я спрашивал Анику. Через нее мама тоже не пыталась мне ничего оставить. Разве что… мама зарыла на территории клад и никому об этом не сказала. Только как я тогда его должен найти?
— М-да. Слушай, а показать твоему брату выписку из банка не поможет? Или с ним вместе прийти, чтобы он убедился, что сокровищ в приюте нет?
— Он мне не поверит.
Звучало как-то уж совсем тоскливо и безнадежно.
— Слушай… А если они заберут приют, убедятся, что никаких сокровищ на заднем дворе не зарыто, то…
— То назад мне его никто не отдаст. Финансирование урежут, дождутся, когда детей не останется, и закроют. Лили, честное слово, если бы я видел хоть один способ с ними договориться, я бы договаривался, но они считают себя правыми, а меня — бельмом на глазу и вором.
??????????????????????????— Значит, мы будем бороться за приют.
— Мы?
— Конечно, мы.
Особенно сейчас, когда мне показалось, что я что-то нащупала. Да, Аника мне объяснила, что слабосилки либо — чаще всего — гибнут во время инициации, либо вовсе до нее не доживают, что лучший результат дали попытки подавить магию, но таким образом целителям-экспериментаторам удалось выиграть три-четыре месяца, а потом всплеск, инициация и… известный конец. Аника твердо сказала, что у Стефании всего лишь улучшение, за которым очень скоро последует спад, но…