Коварство потаённых

Макарова Алиса

Глава 6. Пленница

Теперь они пробирались через болото вместе. Впереди уже не было несуразно ступающего ивашки, и Гарв напрягал всю свою память, внимательно выбирая дорогу и пытаясь ставить ногу лишь на те клочки суши, которые казались ему наименее коварными. Он был настолько сосредоточен, что даже зловонные запахи, едва успевшие выветриться из его одежды, больше не докучали ему. Не желая выпускать пленницу из виду, он пустил Прибрежную вперед. Мало ли что гласили древние легенды, пойманная, она могла оказаться не такой уж и покорной, хоть он и затянул веревки как можно туже, скрутив ее такими узлами, что, пожалуй, и лучший конокрад не смог бы их распутать.

Сейчас Гарв предпочитал не рисковать. Второй день был на исходе, и ему оставалось всего двое суток, чтобы разрушить проклятие. Глядя Прибрежной в спину, на которой под тонким летним платьем проступали худенькие лопатки, он думал о том, что все складывалось более

чем удачно. Это и было странно.

Припертая к стене, она почти не сопротивлялась, когда он стащил ее с карниза и, приставив меч к горлу, заставил опуститься на колени. Обматывая веревкой хрупкие запястья, он действовал быстро, каждую секунду ожидая подвоха: поднятого с земли камня, рывка в сторону тропы или прыжка в спасительные воды. Но нет, она молча дала связать себе руки, а потом также молча зашагала впереди него обратно по той самой тропе. Конечно, весомым аргументом в его пользу стало ощущение холодного металла, приставленного к ее спине. Гарв всегда говорил, что меч – лучшее средство убеждения в спорах, и все же расслабляться не стоило. Впереди был долгий ночной переход, но сначала нужно было пересечь топь.

Девушка ступала мягко, почти беззвучно погружая босую стопу в пузырящуюся мутную жижу. Казалось, Болотная Пустошь не пугала ее. Ни смрад гнилостных испарений, ни противное склизкое ощущение под ногами не вызывали в ней никаких эмоций.

Держа острие меча вплотную к тому месту, где сходились обе лопатки, Гарв изучал ее затылок. Ласковые рыжие пряди теперь были собраны в подобие пучка высоко на макушке, лишь пара выбившихся локонов спускалась на нежную шею, которая выглядела одновременно соблазнительно и невинно.

«Готов хоть сейчас поставить целый мешок золотых, чтобы узнать, сбудется ли предсказание старой ведьмы», – подумал он.

Внезапно девушка вскрикнула и повалилась на бок. Гарв едва успел отдернуть свой меч, чтобы не проткнуть ее насквозь. Она ухватилась за ногу, и, бросившись на колени, он увидел, как прямо на глазах кожа на её щиколотке розовеет. Наливаясь пунцовым цветом, прежде белая гладь будто бы растянулась и стала лосниться. Прямо в середине надувался волдырь. Только этого им не хватало! Должно быть, она наступила мимо кочки и угодила ногой прямо на рассадник ядовитых грибов. Прижимая к себе изувеченную ногу, девушка не произносила ни звука, но Гарв видел, как у нее на глазах навернулись слезы, и она изо всех сил пытается сдержать крик. «Погоди», – торопливо бросил он ей и, запустив руку в карман, выудил оттуда что-то наподобие яйца. Строго говоря, это и было столь любимое ведьмами яйцо золотой стрекозы – незаменимое средство при любых повреждениях. Требовалось всего лишь счистить скорлупу и размазать студенистую массу по всей поверхности раны. В один миг Гарв соскреб шершавую оболочку, и, протянув руку, поближе придвинул к себе стопу девушки. Нога подалась, но вдруг что-то тяжелое со всей силы обрушилось ему на голову и, потеряв равновесие, он полетел лицом вниз, прямо в болотную жижу. Выплевывая изо рта остатки мха и куски грибов, он уже успел понять, что это Прибрежная, молниеносно привстав, всем весом обрушилась ему на плечи. Лицо начинало жечь огнем, и только тут Гарв разгадал ее хитрый план. Он даже успел удивиться стойкости этой беззащитной с виду девушки, готовой добровольно сунуть ногу в ядовитую грибницу, лишь бы разыграть свой маленький спектакль. Ну, ничего, он и не такое переживал. Покачиваясь, Гарв нащупал рукой меч, но было уже поздно. Метнувшись в сторону, Прибрежная уже мчалась вперед через топь, не разбирая дороги, словно испуганная лань. Он кинулся было за ней, но его веки уже взбухли, горя адским пламенем, кожу будто облили кипятком, губы онемели от яда и, заливаясь слезами, он как подкошенный, рухнул обратно в топь.

Глава 7. Находка

Гарв был зол. Его лицо все еще позуживало от проклятых грибов, но опухоль уже спадала, и он мог отчетливо видеть. Ему повезло, что падая, он не выпустил из рук яйцо. Только мгновенно размазанная по коже слизь спасла его от слепоты. Ну, теперь-то он поквитается с ней. Провалявшись в тине остаток вечерней зари, Гарв окончательно пришел в себя и в ночи сумел кое-как продолжить свой путь. Благодаря чудодейственной силе золотой стрекозы, пузыри больше не сочились гноем, а к утру и вовсе сошли, оставив после себя уродливые красные рубцы.

Решив не рвать напролом, а для начала выбраться из осточертевшего ему болота, Гарв проследовал по тропе до самого конца, пока она не вывела его на твердую почву. Здесь он уже мог ориентироваться. Прямо за топью начинался Бесконечный Луг, зеленой пелериной мягкого разнотравья раскинувшийся на много километров. То тут, то там пестрели островки ярких цветов. Можно было шагать и день, и два и не встретить ни единого деревца.

По эту сторону Пустоши дул легкий ветерок, дышалось легко, и воздух был наполнен гудением шмелей и жужжанием прочих оживленных букашек. Уповая на то, что Прибрежная сумела успешно выбраться из болота, и прикинув примерное направление, Гарв зашагал туда, с наслаждением скользя босыми ногами по шелковистой глади травяного моря. Отсутствие деревьев также означало отсутствие всякого укрытия, и теперь он точно знал, где ее найдет. Тот самый поток, что протекал под сумрачными сводами Древней Чащи, оживляя ее тысячелетнее безмолвие, огибал топь чуть дальше к востоку и продолжал свой путь в небольшом овраге, сокрытый от посторонних глаз. Несведущий путник никогда не догадался бы, что в середине этой ровной, словно сковорода, благодатной долины, есть спрятанный лог.

Ускорив шаг, Гарв направлялся туда. Чувствуя разливавшееся по телу тепло от взошедшего Полуденного Месяца, он размашисто мерил луг, спеша к своей цели. Вдалеке среди бойкого стрекотания кузнечиков и шелеста волнующейся на ветру травы уже можно было различить слабое журчание ручья. Добравшись до крутого обрыва, Гарв осмотрелся. Влево, насколько хватало глаз, уходили отвесные склоны Потайного Лога, словно муравейник, пронизанные птичьими гнездами. Справа шел участок галечной отмели, за которым ручей круто изгибался и исчезал из виду. Пригнувшись и стараясь не издавать ни единого звука, Гарв наклонился над обрывом и, цепляясь за ссохшуюся земляную корку, повис на руках. Секунда, и он ловко спрыгнул вниз. Покатая галька предательски заскрежетала под ногами, и он затаился, как хищник перед прыжком, оценивая обстановку. Но ничего не произошло: ручей по-прежнему пел свою песню, громко тарахтели гигантские золотые стрекозы, а Полуденный Месяц призрачным сиянием освещал все вокруг, создавая ощущение выбеленной картины. Прошарив глазами каждый метр вдоль по течению ручья, Гарв развернулся вправо и зашагал к повороту. Выбирая самые плоские камни, стараясь избегать лишнего шума, он добрался до излучины, присел на корточки и осторожно заглянул за поворот. Там было все то же: вода, камни и обрывистые откосы. Разочарованный, он ступил дальше и вдруг краем глаза заметил, как что-то блеснуло между камнями. Нагнувшись, Гарв подобрал с земли женский браслет. Вытянутая, словно змея, кошачья фигурка затейливо обвивалась вокруг тонкой стрелы, острие которой искрилось в свете месяца алой рубиновой каплей. Искусно выкованный браслет был совсем легкий, хотя Гарв, далекий от ювелирных дел, мог с ходу определить, что он золотой. «Должно быть ивашки», – решил он, досадуя, что не успел добраться до беглянки первым. Прибрежная ни за что бы не оставила такой браслет у ручья добровольно. Он опустился на колени и принялся обыскивать все вокруг, переворачивая камни и с грохотом разбрасывая гальку, уже не опасаясь шума. Пять минут поисков, и под очередным отброшенным в сторону каменным блином обнаружились темно-красные капли и лоскут черного атласа, неряшливо оборванный по краям. Все было еще хуже, чем он предполагал. Это был Чернокнижник.

Глава 8. Логово

Продавшие душу Первой Ведьме в обмен на чародейские способности, чернокнижники считались самыми могущественными из Первых Колдунов. Наиболее темные из них обладали такой силой, что могли помутить разум недруга или лишить его слуха и зрения на расстоянии. Другие слыли мастерами колдовских зелий. Используя высушенные истолчённые внутренности животных, ядовитые растения и мерзкую слизь болотных жаб, они варили сотни зелий, которые потом обменивали на ярмарках на золото и слуг. Презирая крестьянский люд, эти чародеи знались лишь с богачами, выступая желанными гостями на званых пирах в покоях повелителей и поставляя юных красавиц охочим до девичьих прелестей владыкам.

Должно быть, узнав от ворона о неудаче, постигшей отряд ивашек, Чернокнижник решил сам довести начатое до конца. Если дело обстояло именно так, искать Прибрежную следовало в ближайшей деревне. Не желая делить с простонародьем кров и даже воздух, чернокнижники селились особняком на краю села, жители которого днем по очереди прислуживали им, а ночью расходились по своим домам. Конечно, связываться с таким колдуном было опасно – разгневанный чародей мог наложить заклинание похлеще ведьминого проклятья. Но неотступный образ рыжих танцующих кудрей уже отказывался покидать воображение Гарва, и он уповал на то, что и богиня Вечного Месяца будет к нему благосклонна.

День уже клонился к закату, когда на горизонте показалось нечто, напоминающее человеческое поселение. Теперь следовало быть осторожнее, и Гарв пополз, опираясь на локти и стремясь укрыться среди высокой травы. Это сильно замедляло его продвижение, и когда он подобрался вплотную к деревне, небо уже осветила Полная Луна. Для него она была последней надеждой – на следующую ночь истекали последние отпущенные ему проклятием сутки. Затаившись в зарослях, Гарв стал внимательно оглядывать крайние дома, желая вычислить логово колдуна. Типичные крестьянские избы с чуть покосившейся крышей, кое-где наспех залатанной пучками соломы, чередовались с хлипкими амбарами, огороженными свежеотесанной, но криво сколоченной изгородью. Где-то неподалеку в хлеву мычала корова, с другой стороны села слышалось ржание лошадей, которых вывели в ночное, да черная бесхозная кошка, крадучись, выслеживала заплутавшую на улице курицу.