Ковчег спасения
Шрифт:
– А ингибиторы?
– Рано или поздно про ингибиторов узнают все. Пусть Торн узнает раньше других.
– И что тогда? Он задаст пару вопросов, сделает простые выводы и поймет, с кем имеет дело.
– Илиа, пойми, нам стоит быть пооткровенней с ним.
Вольева разозлилась, и не только потому, что оружие не откликнулось на очередную команду.
– А может, ты пытаешься притащить его сюда, потому что тебе просто этого хочется? Хоури, подумай хорошенько. От твоего ответа зависит наша дружба.
– Сам по себе Торн ничего для меня не значит. Но это наиболее подходящая фигура для наших планов.
Вольева попробовала сформулировать запрос по-другому. Затаив дыхание, ждала – и оружие откликнулось. Из прежнего опыта Илиа знала: пара-тройка неправильных обращений – и пушки наглухо отключатся или отреагируют агрессивно. Но в этот раз получилось. На гладкой поверхности обозначились щели, крышка скользнула вбок. Открылся проход со стенами, заполненными приборами, светящимися тускло-зеленым.
– Я полезла, – объявила Вольева. – Будь начеку.
Она включила движки, пронеслась вдоль корпуса, затормозила и, толкнув себя точным импульсом, залетела внутрь. Остановилась, упершись ногами в стену. Коридор был достаточно просторным, чтобы громоздкий скафандр со множеством обвесов не цеплялся за стены даже при разворотах.
Не в первый раз Вольева задумалась о том, из какой темной прорвы явилась эта компания монстров. Конечно, пушки созданы людьми, но по разрушительной мощи они далеко превосходят все прочие человеческие изобретения. Века назад, еще до того, как Вольева присоединилась к команде «Ностальгии по бесконечности», был обнаружен тайный склад на безымянном укрепленном астероиде, обращавшемся вокруг безымянной же звезды. Возможно, тщательное исследование и позволило бы установить, кто сделал оружие – или хотя бы владел им прежде. Но не было времени разбираться. Ультра перетащили пушки на борт и удрали, не дожидаясь, когда оглушенные защитные системы астероида придут в себя.
Само собой, Вольева догадывалась, кто мог сделать эти артсистемы. Скорее всего, сочленители. Но разве они бы выпустили такое оружие из рук? И почему не попытались вернуть назад принадлежащее им по праву?
Впрочем, думать об этом – напрасная трата времени. Арсенал уже не один век находится на борту «Ностальгии». Вряд ли кто-нибудь явится за ним.
Она повернулась, рассматривая приборы на стене. Все открыто взору: индикаторы, провода, панели управления, реле, штуковины непонятного предназначения. И уже ощущалось серьезное неудобство. Оружие фокусировало магнитное поле в мозгу, порождая беспричинный страх.
Но Илиа бывала внутри пушек и раньше. И привыкла к их реакции.
Она один за другим снимала модули, подвешенные к раме с реактивными двигателями, и крепила их к стене клейкими подушечками. Из модулей, часть которых сделала сама, вытянула разноцветные провода, соединила с орудийной аппаратурой.
– Илиа, как ты? – спросила Ана.
– Пока неплохо. Ей не нравится, что я здесь, но выкинуть не может, я же дала правильные коды доступа.
– Уже начала страхом давить?
– К сожалению, да…
На мгновение рассудок захлестнула волна животного, совершенно первобытного ужаса – словно ткнули электродом в мозг, будя древнейшие инстинкты.
– Ана, давай поговорим попозже. Хочется поскорей тут управиться.
– Надо решить насчет Торна.
– Хорошо, но только позже, ладно?
– Пусть он побывает на корабле.
– Хоури, сделай одолжение, заткнись! Хватит о Торне, надо работать!
Вольева замолчала, попыталась сосредоточиться. Пока, несмотря на страх, все шло согласно задуманному. До сих пор лишь однажды Илиа внедрялась так глубоко в артсистему, причем в тот раз имела полный доступ и обеспечила своим командам приоритет. Теперь по идее она на том же уровне. Если правильно сформулировать запрос, можно наглухо перекрыть доступ капитану. Конечно, пока такое возможно проделать только с пушкой номер семнадцать. А ведь есть еще тридцать два орудия, причем многие из них абсолютно незнакомые. Но, конечно же, вряд ли нужно применять весь арсенал. Дюжины пушек, наверное, хватит, чтобы расстроить планы ингибиторов.
Но медлить и отвлекаться уже точно не следует…
– Хоури, послушай: план меняется. Незначительно.
– В чем дело?
– Я попытаюсь взять управление семнадцатым номером.
– И это, по-твоему, незначительно?
– Все нормально. Никаких причин беспокоиться.
Спеша закончить до того, как страх сделается невыносимым, Илиа присоединила оставшиеся провода. Замигали огоньки, по экранам побежали буквенно-цифровые данные. Страх обострился. Оружие не хотело, чтобы копались в его внутренностях.
– Не проходит, надо же, – пробормотала Вольева. – А ну-ка, если вот так…
И несколькими краткими командами через браслет запустила сложнейшую сетевую программу. Операционная система орудий работала на обычной для сочленительских систем трехзначной логике, и отлаживать ее программы было чертовски трудно.
Теперь осталось только ждать и надеяться.
Артсистемы произведут многоуровневую, многократную проверку. Программа запустится лишь в том случае, если удовлетворит всем критериям. В случае успеха, то есть выполнив все то, что в ней написано, она удалит капитана из списка авторизованных пользователей. Тогда останется единственный способ управлять пушками – через присоединенный контрольный блок, через оборудование, не связанное с кораблем и распространившимся по нему капитаном.
Очень разумный план. Вольева им гордилась.
Она заподозрила неладное лишь за секунды до того, как сработал люк. Браслет полыхнул красным, Илиа принялась изощренно и красочно ругаться – и тут пушка заперлась. Затем погас свет. Страх же остался и мигом перерос в панику. Наверное, это личный ужас добавился к наведенному машиной.
– Ана, слышишь меня? Слышишь?
В ответ – ничего.
Без предупреждения вокруг зашевелилась аппаратура. Коридор раздался, открыв проход в тускло светящееся машинное чрево, к чудовищным, словно из жидкости вылепленным аппаратам, омытым кроваво-красным сиянием. Холодной голубизной светились закрученные силовые кабели. Казалось, внутренности пушки переделывают себя, меняются.
Затем ужас стал невыносимым. Илиа поняла, что сейчас умрет. Ощутила присутствие некой сущности, медленно и неотвратимо подползающей сквозь меняющееся оборудование.
Вольева кинулась к люку, отчаянно заколотила:
– Хоури!
Илиа никого не видела, но ощущала рядом бесформенную скрюченную тварь. Казалось, вот она, сейчас уловишь краем глаза. Резко повернула голову, но сущность вдруг очутилась напротив слепого пятна, снова невидимая.
В голове взорвалась боль. Илиа завизжала.