Козырные тузы

Мартин Джордж Р.Р.

Фортунато закрыл глаза и просочился в ее сознание. Глазами Эйлин он увидел себя самого, пустую оболочку на кровати.

— А ты? — Ее голос отдавался в груди. — Как ты?

Он вернулся обратно в собственное тело.

— Ужасно ослабел. Но это пройдет.

— Может быть… может быть, попросить кого-нибудь посидеть с тобой?

Фортунато понимал, что она предлагает. Нужно согласиться. Каролина или любая другая его девочка мигом восстановила бы его силу. Но это ослабило бы его связь с Эйлин.

— Нет, — ответил он.

Она закончила одеваться и склонилась

над ним, приникла к его губам в долгом поцелуе.

— Спасибо, — сказала она.

— Не нужно, — отозвался он. — Не благодари меня.

— Я пойду.

Ее нетерпение, ее сила и жизненная энергия наполняли комнату, как нечто ощутимое. А потом она ушла, и он снова уснул.

* * *

Эйлин стояла у двери в книжную лавку, поджидая Кларка, и Фортунато видел все ее глазами. Он мог бы проделать всю дорогу до лавки в ее сознании, но на это ушли бы те крохи сил, которые уже начали понемногу к нему возвращаться. Кроме того, ему было тепло и уютно там, где он находился.

До тех пор, пока чьи-то руки не схватили его, стряхнув с него сон, и перед глазами у него не очутились две сверкающие полицейские бляхи.

— Одевайся, — приказал суровый голос. — Ты арестован.

* * *

Его посадили в одиночную камеру. В ней был серый, кафельный пол и выкрашенные серой краской цементные стены. Фортунато сжался в комочек в углу и дрожал, слишком слабый, чтобы стоять. На стене рядом с ним кто-то нацарапал человечка с непомерно огромным членом и яйцами.

Целый час он был не в состоянии установить контакт с Эйлин. Наверняка масоны Бэлзама убили ее.

Фортунато закрыл глаза. Дверь соседней камеры с лязгом захлопнулась и отвлекла его. «Да концентрируйся же ты, черт побери», — приказал он себе.

Он очутился в длинном зале с высокими сводами. Все вокруг заливал мерцающий желтый свет, который давали ряды свечей на стенах. Пол у него под ногами был мозаичный, в черно-белую клетку. У входа в зал возвышались две дорические колонны, по одной с каждой стороны, не доходившие до потолка. Они символизировали собой Храм Соломона и звались Боаз и Иоахим — как два первых масонских слова.

Он не хотел управлять телом Эйлин, хотя мог бы, если уж на то пошло. Судя по всему, она была жива и здорова. Он чувствовал ее волнение, но ни боли, ни даже особого страха не было.

Мужчина, который по описанию Эйлин походил на Бэлзама, стоял у входа в зал, на возвышении, предназначенном для Великого Командора Храма. Поверх темного костюма на нем был белый масонский фартук с ярко-красной каймой. Вокруг шеи у него был повязан плащ, похожий на непомерно огромный слюнявчик. Он тоже был белый, с красным крестом с петлей наверху — анком.

— Кто поручится за эту женщину? — вопросил Бэлзам.

В комнате находилось еще с дюжину или даже больше человек обоего пола, и все в таких же фартуках и плащах. Они выстроились полукругом вдоль левой стены зала. Большинство из них с виду казались вполне нормальными. У одного была ярко-красная кожа, а волос не было вообще — явный джокер. Другой выглядел совсем дряхлым, переносицу его отягощали

очки с толстыми линзами, а на лице застыло изумленное выражение. У него единственного из всех под фартуком была не уличная одежда. Он был облачен в белую рясу на несколько размеров больше нужного, с капюшоном и рукавами, которые казались слишком длинны.

Из полукруга вышел Кларк и произнес:

— Я поручусь за нее.

Бэлзам передал ему причудливую маску, покрытую чем-то, на вид напоминавшим золотую фольгу. Она представляла собой голову сокола и полностью закрыла лицо Кларка.

— Кто будет противостоять? — спросил Бэлзам.

Восточного вида молодая женщина, довольно некрасивая, но излучавшая неуловимую сексуальность, выступила вперед.

— Я буду противостоять.

Бэлзам дал ей маску с длинными остроконечными ушами и острой мордочкой. Когда она надела ее, маска придала ей холодный и высокомерный вид. Фортунато почувствовал, как у Эйлин участился пульс.

— Кто заявляет свои права на нее?

— Я заявляю свои права на нее.

Вперед выступил еще один мужчина и получил от Бэлзама маску с шакальим ликом Анубиса.

Воздух за спиной у Бэлзама заколыхался и засиял. Свечи погасли. Из воздуха медленно вылепился золотистый силуэт человека ростом до потолка, с песьими чертами лица и горящими желтыми глазами. Он стоял со скрещенными на груди руками и смотрел вниз, на Эйлин. Сердце у нее отчаянно заколотилось и дрогнуло, и она впилась ногтями в собственные ладони. Кроме нее, казалось, никто не замечал его появления.

Женщина в остроносой маске встала напротив Эйлин.

— Осирис, — заговорила она. — Я — Сет, один из энне-ады Анну, сын Геба и Нут.

Он почувствовал, как Эйлин открыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела она произнести и слова, как правая рука азиатки наотмашь ударила ее по лицу. Она упала навзничь и проехала по скользкому мозаичному полу.

— Узрите же! — приказала женщина. Она прикоснулась пальцами к глазам Эйлин, а когда отняла их от ее лица, они блестели от влаги. — Животворный дождь!

— Осирис, — произнес мужчина с шакальей головой и выступил вперед, чтобы занять место женщины. Я — Анубис, сын Ра, Открывателя Путей, Властитель Погребального Холма.

Он обошел Эйлин и придавил ее к полу.

Теперь Кларк опустился на колени рядом с ней, а золотистый исполин все так же безмолвно высился у него за спиной.

— Осирис, — проговорил он. Глаза в крошечных прорезях соколиной маски блеснули. — Я — Гор, сын твой и Исиды. — Он прижал два пальца к губам Эйлин, заставляя ее открыть рот. — Я пришел припасть к стопам твоим, я сын твой, Гор, я касался уст твоих; я сын твой, я люблю тебя. Сомкнуты были уста твои, но я привел для тебя в порядок уста твои и зубы твои. Я открыл для тебя очи твои. Я раскрыл для тебя уста твои орудием Анубиса. Гор разомкнул уста мертвого, как разверз в старину уста твои железом, Сетом дарованным. И восстанут мертвые, и выйдут из могил своих, и тело ее воссоединится с Великим Домом Древних Богов в Анну, и возложит на голову ее корону уререт Гор, повелитель человечества.