Краденое счастье
Шрифт:
Увы, невзирая на очевидную общность интересов, Вадим и Сергей ни друзьями, ни даже приятелями не стали. Возможно, сказывалась немалая разница в возрасте. Зато альфы никак не мешали общению своих пар друг с другом – так что Миша частенько бывал у Сени в гостях и последние три года играл с его сыном Яриком. Правда, как оказалось, младенцы его пугали до икоты и тремора конечностей, и никаких инстинктов при виде пищащего существа не возникало. Бете просто не дано было в полной мере познать радость отцовства – в том числе и поэтому Миша так охотно согласился с предложением Вадима подождать пять лет. За
Когда все пункты маршрута были посещены, а Мишина машина наконец поставлена на охраняемую стоянку, Вадим позволил себе выпить. «Непростительно быть трезвым на свадьбе брата», – припечатал он, когда Миша утром хотел сесть за руль. Так что он каждый раз давился шампанским в одиночку, то ли от волнения, то ли от жары совершенно не пьянея, но теряя с каждым пластиковым стаканчиком минимум пять процентов запаса своей бодрости.
Кафе было небольшим и вполне уютным, ровно половина гостей Мише была абсолютно незнакома, но окончательно волновать его это перестало уже через пару часов, когда пафосные лозунги ведущего стали заглушаться зажигательными хитами, а стерильно-белые люминесцентные лампы сменились разноцветьем светомузыки.
Вадим после некоторой заминки стал налегать на простые, без изысков, салаты и шампанское, а Миша – продолжил наблюдать за братом. Викуся к этому моменту уже изрядно утомился и сидел, ссутулив тонкие плечики, попивал сок, пока новоиспечённый муж и отец его ребёнка со стайкой не менее юных альф вышел покурить на улицу. Возле стола молодожёнов вились Тимоха с дружками – высказывали восхищение и перенимали «опыт» у первого вышедшего замуж омеги, поэтому Миша посчитал своё приближение лишним: что ему, бете, говорить в качестве напутствия? Он всегда рос особняком и ни тогда, ни теперь не имел права делиться своими радостями и тревогами.
– Пригласи Вика, – шепнул ему Вадим, когда очередной бойкий мотив перешёл в мелодичную композицию.
Возможно, выпитое побудило к действию даже больше, чем слова, – Миша поднялся и уверенной походкой направился к Викусе, моментально выхватив его из сутолоки. Омежка был счастлив в это самое конкретное мгновение и не думал о будущем. А может, думал, но совсем не в том ключе, что Миша – Викуся беспечно улыбнулся и ласково, по-родственному, прижался к нему, положив голову на грудь.
– Вадя у тебя тако-о-ой… – оживившись, с придыханием сказал он, когда они проплывали по залу мимо альфы.
– Я знаю, – Миша склонился к брату, не хотел, чтобы их разговор услышали.
– Круче, чем у Кравцова альфа, да? – не унимался Викуся, невольно повысив голос.
– Нет, не думаю… – смутился Миша.
– Как Павлуша родится, мы с Гориком тоже поедем к вам в город, я учиться буду, а Горик работу найдёт… – Брат продолжал, но Миша уже его не слушал: потерял из вида Вадима, чтобы найти его на танцполе с одним из молоденьких омег.
Сердце кольнуло острой иглой, но Миша справился с собой, глубоко вздохнув и вернувшись мыслями к щебетанию Викуси, который торопливо облизывал пересохшие губы и делился даже не планами, скорее, мечтами, поскольку не имел ни малейшего представления о том, как воплотить их в жизнь.
Танцпол вновь оживился бодрыми басами, но Вадим на место не вернулся – с беззаботным видом зажигал, показывая, насколько хорошо он двигается. Миша, как оказалось, тоже пользовался успехом – и потому, что выглядел брутальнее альфьей молодёжи, и потому, что был слишком хорошо одет. Вадим, ловя его взгляды, игриво подмигивал и улыбался, пока вновь не начался медленный танец. У каждого из них было по партнёру, но именно сейчас Миша отдал бы всё, чтобы танцевать не с вызывающе одетым омегой, а с Вадимом. Своим альфой, к которому совсем не невинно прижимался ещё один одноклассник Викуси. Руки Вадима так непринуждённо и естественно лежали на соблазнительных изгибах, что аж в глазах потемнело.
Лёгкое настроение мгновенно улетучилось, и Миша увлёк своего омегу в другой угол зала, чтобы Вадим не попадался на глаза. Не дожидаясь последних аккордов, он вышел на улицу, в дверях столкнувшись с пьяно гогочущими дружками Егора.
Внезапный приступ собственной абсолютной ничтожности был немного погашен прохладным вечерним воздухом. Нависшее над городом синеющее небо на фоне чёрной графики пятиэтажек безразлично приняло Мишу в свои объятия – и он, скрываясь от огней и музыки кафе, прямо по затоптанному газону пошёл к виднеющейся в кустах сирени металлической лавочке.
Естественное освещение детской площадке составлял лишь десяток жёлтых окон, и Миша, посчитав, что не рискует быть кем-то замеченным, сел и подтянул ноги к себе. Конкретных мыслей не было – только то, что он лишний. Лишний на этом празднике. Лишний в жизни Вадима. Ведь из-за него альфа поссорился с родителями и не собирается жениться на омеге. Даже если они и заведут ребёнка, Миша никогда не сможет стать сыну альфы полноценным папой…
– Куда сбежал? – запыхавшийся Вадим, судя по голосу, был зол.
– Подышать вышел, – отозвался Миша, подняв глаза.
– Мих, что это за комплекс беты, я не пойму? – Вадим оседлал скамейку, повернувшись к нему лицом.
– Ты о чём, Вадь? – Мише не хотелось развивать эту остро ранящую тему, потому изобразил полное непонимание.
– Ты знаешь, о чём, – рыкнул Вадим. – Я просто с ними танцевал. Просто. Слышишь?
– Слышу, – эхом повторил Миша.
– Тогда к чему эти драмы, Миш? – Вадим подскочил на ноги, нос итальянского ботинка пропахал влажный песок. – Что ещё мне сказать и сделать, чтобы ты понял, что мне нужен только ты?
– Тебе нужен омега. – Миша уткнулся носом в колени и сжался, будто ожидал физического удара, но всё равно не колебался перед тем, как сказать эту страшную фразу. Когда-нибудь её всё равно нужно было облечь в слова.
– Мне нужен ты, Миш. – Боевой настрой испарился, в голосе Вадима заарканенной птицей трепыхалось отчаяние, он вновь опустился на скамью и невидящим взглядом уставился на дом напротив. – Перестань, я же живой человек… Я люблю тебя…
Не выдержав, Миша резко повис на его шее и, сглотнув режущий горло комок, сказал: «Я тоже тебя люблю». Сколько они так сидели, обнявшись и слушая тишину – шум доносился только со стороны кафе, – Миша не заметил. Ему теперь было больно вдвойне – потому, что сделал больно ещё и Вадиму. За бронёй настоящего альфы пряталось нежное сердце. Сердце, которое неистово жаждало любви – и даже тут Миша оказался несостоятелен…