Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?

Смирнов Андрей Владимирович

1. КОМАНДИРЫ И ШТАБЫ

А. Общевойсковые, пехотные и танковые

Оперативно-тактическое мышление.Не станем придираться к крайне неудачному направлению атаки, избранному советским командованием перед наступлением 2 августа, – в лоб, а не во фланг и тыл. Оно было продиктовано не тактическими, а политическими соображениями – нежеланием обострять конфликт вторжением советских войск на маньчжурскую территорию. Ведь обойти находившиеся на самой линии границы высоты можно было только по ней… Однако и после того, как 5 августа Москва разрешила пересечь границу Маньчжоу-Го, чтобы иметь возможность обойти противника с флангов, «все рода войск, в особенности пехота, обнаружили», как отмечалось потом в приказе наркома обороны № 0040, «неумение маневрировать» ¹¹. На «недостаток» в действиях советских войск «маневренности» ¹² обратили внимание и японцы (вне всякого сомнения, информаторами составителя процитированной нами сводки Военного министерства Франции были именно они). Из письма управляющего французским консульством в Мукдене М. Жермена (безусловно, тоже черпавшего информацию у японцев) послу Франции в Китае от 3 августа 1938

г. видно, что виной тому было именно слабое развитие современного, «маневренного», оперативно-тактического мышления у комсостава РККА. Ведь Жермен сообщал о «недостатке» у советских войск «инициативы и адекватного командования» ¹³. Под «адекватным командованием» здесь явно понималось неумение принимать грамотные решения (о неумении организовать взаимодействие и связь Жермен упомянул особо), а в 30-е гг. ХХ века такие решения предполагали смелое использование маневра; само собой понятно, что овладению «маневренным» оперативно-тактическим мышлением не способствовала и отмеченная французом безынициативность. (Сведения Жермена основывались на впечатлениях японцев от наступления 40-й дивизии 2 августа, но, судя по процитированному выше сообщению приказа № 0040, безынициативностьи отсутствие стремления к маневруотличали советских командиров и в боях 6–9 августа – и не только в 40-й дивизии, но и в других «хасанских» соединениях.)

С отсутствием у сражавшегося на Хасане советского комсостава инициативности и стремления к маневру вполне закономерно сочеталась « медлительность в принятии решений» ¹⁴, отмеченная старшим лейтенантом госбезопасности Дохиным в составленном им по окончании боев докладе «Основные недостатки в действиях наших частей».

Нельзя не упомянуть и о тактически неграмотном использовании танковых частейкомандирами 32-й и 40-й стрелковых дивизий, бросавшими эти части (отдельные танковые батальоны своих дивизий и приданные 2-й и 3-й танковые батальоны 2-й мехбригады) в атаку на «в целом танконедоступной» местности в полном составе. «Целесообразнее, – указывали потом штабисты, анализировавшие боевую работу мехбригады, – было бы применять танки для атаки лишь отдельными подразделениями до взвода в теснейшем взаимодействии с пехотой, а остальную часть танков использовать» как самоходную артиллерию, которая, укрываясь в складках местности, поддерживала бы пехоту огнем с места. Направление же в атаку целых танковых батальонов привело лишь к лишним потерям, так как, двигаясь по чрезвычайно сложной местности, Т-26, БТ-5 и БТ-7 все равно «не могли одновременно войти на передний край обороны противника для подавления огневых точек» ¹⁵. (То, что «танковые части были использованы неумело», отметили и составители приказа наркома обороны № 0040 ¹⁶.)

Но в 40-й стрелковой дивизии безынициативностькомсостава была налицо и в июне «дорепрессионного» 1935-го. «Не изжита шаблонность и схематизм в действиях, – отмечал в своем приказе № 062 от 1 июля 1935 г. комдив-40 В.К. Васенцович, – замечается стремление угадать решение руководства, а не принятие своего на основе выводов из обстановки» ¹⁷. А весной 1935 г. этот изъян был типичен для всей вообще ОКДВА (с 28 июня 1938 г. – Краснознаменный Дальневосточный, а с 23 июля – Дальневосточный Краснознаменный фронт). На весенних учениях, поведал 10 декабря 1935 г. на Военном совете при наркоме обороны ( в дальнейшем – Военный совет) командующий ОКДВА Маршал Советского Союза В.К. Блюхер, мы убедились, что «войска не проявляют нужной инициативности, быстроты действия со стороны командиров батальонов, командиров рот и командиров взводов» даже во встречном бою. «Прихожу, – рассказывал Василий Константинович, – на один участок, вижу, что обстановка такова, что необходимо немедленно наступление. Спрашиваю командира батальона: «Обстановка ясно диктует необходимость быстрого действия и нападения на противника, почему вы не наступаете?» Он отвечает: «Приказа нет». Подхожу к младшему командиру и спрашиваю: «Вам обстановка ясна?» Он говорит: «Ясна». Он рассказывает: «Наступает противник, человек 300, из этих 300 человек половина перед нами, и эта половина, находящаяся перед нами, обходится с тыла другой частью». […] Я спрашиваю его: «Почему же вы не наступаете?» Он отвечает: «Приказа нет». Тогда я ему говорю: «А что бы вы сделали, как бы вы поступили?» Он говорит: «Я бы пошел в атаку». – «Ну и идите в атаку». Пошли. Но его не поддержало соседнее отделение, его не поддержала соседняя рота. Это очень характерный пример для наших войсковых частей» ¹⁸.

А в «дорепрессионном» же 1936-м? «Мало проявляется командирами самостоятельных, волевых решений, особенно в кризисных моментах боя», – подчеркивал 29 марта 1936 г. командующий Приморской группой ОКДВА (с 28 июня 1938 г. – 1-я армия Дальневосточного фронта) командарм 2-го ранга И.Ф. Федько, подводя итоги прошедших 11–18 марта маневров, «синей» стороной на которых была как раз «хасанская» 32-я стрелковая дивизия! ¹⁹«Умение проявить смелую инициативу» отсутствовало и у всех командиров подразделений, проверенных в ОКДВА в мае – августе 1936 г. (в том числе и у командиров двух батальонов, дравшихся потом на Хасане, – из состава 95-го стрелкового полка 32-й дивизии и 120-го стрелкового – 40-й) ²⁰; на безынициативность комсостава командиры дивизий ОКДВА жаловались и весной 1937-го, выступая на проходивших тогда в соединениях партконференциях…

Неумение комсостава ОКДВА маневрироватьопять-таки было продемонстрировано еще на мартовских маневрах 1936 г. в Приморье, когда действия войск, по оценке того же И.Ф. Федько, «протекали в большинстве прямолинейно в открытую, без всяких замыслов и попыток обмануть» противника ²¹. Нежелание командиров подразделений и батальонных и полковых штабов бить врага по частям (а значит, и прибегать к смелому маневру) признали даже безбожно приукрашивавшие действительность составители отчета об итогах боевой подготовки ОКДВА за 1935/36 учебный год (от 30 сентября 1936 г.; в дальнейшем подобные документы будут именоваться годовыми отчетами или отчетами за такой-то год). В 196-м стрелковом полку 66-й стрелковой дивизии непривычка комсостава к маневру доходила тогда до того, что он атаковывал в лоб даже встретившуюся ему

в ходе наступления огневую точку – т. е. бросал бойцов прямо на убой! По крайней мере, командирам отделений, взводов и рот в армии В.К. Блюхера умения смело маневрировать недоставало и в последние передначалом чистки РККА месяцы. Ведь, как констатировали соответственно в марте и мае 1937-го начальник штаба ОКДВА комкор С.Н. Богомягков и временно исправляющий должность начальника 2-го отдела этого штаба комдив Б.К. Колчигин, младшие командиры-дальневосточники «тактически слабы», у средних «уровень одиночной подготовки в области тактики» тоже «невысок» ²². Эту оценку полностью подтвердили действия командиров двух стрелковых рот 63-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии, пытавшихся 5–6 июля 1937 г. отбить захваченную японцами высоту Винокурка. Комроты-9 лейтенант Кузин, имея возможность обойти врага с флангов, полностью отказался не только от «смелых попыток охватить фланги и отрезать отход за границу», но и вообще от «какого-либо маневра» – и атаковал высоту в лоб! А комроты-4 лейтенант Немков не проявил никакой инициативы… ²³

Медлительностьи тяжеловесность маневра в ходе боя внутри оборонительной полосы противника (т. е. нехватку у комсостава умения быстро принимать решенияв изменившейся обстановке) признавал и годовой отчет Приморской группы ОКДВА (в которую входили все три дивизии, дравшиеся потом на Хасане) от 11 октября 1935 г. На медленное принятие командирами решений в ОКДВА часто жаловались и «дорепрессионной» же весной 1937-го – в 59-й стрелковой дивизии, в 62-м стрелковом полку 21-й, в той же «хасанской» 40-й («Комбаты, к[ом]роты, – значилось в политдонесении начальника ее политотдела дивизионного комиссара К.Г. Руденко от 10 марта 1937 г., – не научились решать тактические задачи накоротке […]» ²⁴)…

Нежелание учитывать в своих решениях особенности местностиу дальневосточного комсостава опять-таки встречалось и до чистки РККА. В Приморской группе (т. е. и в «хасанских» дивизиях) ставить войскам непосильные задачи, бросать их в наступление на совершенно неподходящей местности командиры соединений, частей и подразделений считали возможным еще осенью 1935-го. В 32-й дивизии так поступали и на мартовских маневрах 1936-го, а 26 мая 1937 г., на 3-й партконференции ОКДВА, заместитель Блюхера комкор М.В. Сангурский предостерегал от «увлечения широкими замахами при обходах по очень тяжелой местности», на которой отстанет техника, призванная помочь пехоте в бою ²⁵. Иными словами, принятие решений на использование техники без учета особенностей местности командиры-дальневосточники – и прежде всего, как и на Хасане, общевойсковые! – практиковали еще и накануне чистки РККА…

Взаимодействие.Выявившуюся на Хасане степень умения советских общевойсковых и танковых командиров и штабов организовать взаимодействие различных родов войск и советские и японские источники характеризуют одинаково. «Отсутствие взаимного сочетания действий авиации, артиллерии, танков с пехотой» старший лейтенант госбезопасности Дохин выделил как один из «основных недостатков в действиях наших частей» ²⁶; о том же – со слов японских информаторов – говорилось и в сводке Военного министерства Франции: «Связь между родами войск была слабым местом». Особенно бросилось японцам в глаза то, что «не были поддержаны» другими родами войск «массированные танковые атаки»: «Советская артиллерия и танки, несмотря на свой перевес, не сумели скоординировать свои действия в ходе танковых атак и обуздать в нужный момент противотанковую технику японцев» ²⁷. В результате не подавленные советской артиллерией японские противотанковые пушки подбили и сожгли 93 советских танка ²⁸, т. е. до 40 % введенных в бой. Так, 6 августа 1938 г. из 114 пошедших в атаку машин 2-й мехбригады было сожжено и подбито 49, т. е. 43 % ²⁹. (Советские штабисты добавляли к причинам столь высоких потерь еще и отсутствие взаимодействия между танками и пехотой). В неумении «скоординировать действия» был виноват (см. ниже) и комсостав артиллерии, но, как отмечалось в штабном докладе, посвященном анализу действий 2-й мехбригады, командиры-танкисты, «недостаточно отработавшие и усвоившие основы общевойскового боя во взаимодействии со всеми родами войск», тоже оказались не в состоянии «четко и целесообразно поставить задачи по поддержке их огнем артиллерии» (а согласно докладу о действиях артиллерии, вообще «забывали» их ставить) ³⁰.

«Пехотные начальники» тоже «не могли поставить конкретных задач» поддерживавшим их танкам. А у составителей доклада о боевой работе артиллерии вырвался прямо крик: «Нужно, наконец, добиться, чтобы пехотный командир умел использовать артиллерию […]». В ряде случаев комсостав пехоты демонстрировал на Хасане «абсолютное непонимание» «техники взаимодействия» с артиллерией, а ставить задачи артиллерии, приданной его подразделениям – по крайней мере, полковым и противотанковым пушкам, – вообще «забывал»… ³¹

Советские командиры вообще, похоже, не придавали особого значения налаживанию взаимодействия с другими родами войск!«Работа в период организации атаки, – значилось в упомянутом выше докладе о действиях 2-й мехбригады, – проходила больше самостоятельно и независимо друг от друга пехотных начальников, артиллеристов и танкистов [так в документе. – А.С.]» ³². Организация взаимодействия родов войск не слишком заботила и командиров и начальников штабов 32-й и 40-й дивизий, не торопившихся доводить до командиров приданных им танковых батальонов 2-й мехбригады конкретные задачи, которые тем надо будет решить в наступлении 6 августа. Из-за этого на увязку вопросов взаимодействия с конкретным пехотным командиром на местности(карты здесь недостаточно) у танкистов вместо трех дней оказалось лишь несколько часов… А 1 августа организация взаимодействия родов войск не слишком волновала не только комдива-40 полковника В.К. Базарова, который решил атаковать противника с ходу, уже в 07.00 2 августа, но и начальника штаба Дальневосточного фронта комкора Г.М. Штерна, который утвердил это решение. Из-за этой поспешности часть пехотных и танковых командиров 40-й дивизии опять-таки не успела организовать взаимодействие друг с другом на местности, а артиллерийской подготовки и поддержки атаки, по существу, вообще не было! Из пяти артдивизионов к указанному сроку успел подойти только один, а связь с артиллерией не успели установить не только комбаты, но и командиры стрелковых полков…