Крах Иллюзий
Шрифт:
– Я была неправа.
– И когда ты это поняла? Когда я перерезал ему горло?
Тали замолчала. Она просто стояла и смотрела на меня. Где же огонь, который горел в этих глазах? Где злость, где жажда мести? Да она должна была уже наброситься на меня с угрозами, но передо мной стояла ледяная статуя. Даже из глаз ушла всякая жизнь – сейчас она действительно была дочерью своего отца.
– Лодка вернется через час. Решение за тобой.
Не обращая внимания на Тали, я повернулся и пошел к небольшому дому в центре острова. Сел в кресло на террасе, уставился на яркую зелень, которая в изобилии произрастала вокруг.
Еще до того как я ушел из Явина по-английски, не прощаясь, Адар предупреждал меня, что изменения сознания это еще не конец. Мое тело также может меняться, и этот процесс будет болезненным. Он оказался прав. Первый год после ухода я частенько был вынужден искать уединенное место, чтобы никто не слышал моих криков. Не помогали ни обезболивающие, ни наркотики.
Адар разыскал меня после одной особенно выматывающей ночки – злющего и уставшего. Я тогда обитал в заброшенной белорусской деревне. Кроме меня там жили только парочка чудом выживших куриц да старая дурная коза. Было ясно, что раз Адар пришел лично – дело серьезное. Он еще раз рассказал про Шатхи и про то, как я был создан с помощью ДНК одного из этих существ, чтобы помочь справиться с ними.
Тогда-то и выяснилось, что сукин сын знал средство облегчить боль, но цена, которую он требовал, мне не нравилась. Я не хотел быть помощником того, кто собственно и был виноват во всем происходящем со мной. И никакие красивые слова вроде «спасти будущее людей» и «оправдать свое существование» не могли этого поменять. Слово за слово и наш спор стал куда горячее, чем стоило. Адар попытался применить силу – точнее он попытался вколоть мне какой-то транквилизатор, чтобы затем бессознательного утащить в Явин. Я оглушил его и ушел прочь.
Сейчас приступы практически прекратились, из чего я делал вывод, что изменения подошли к концу. Внешне они выражались в том, что я стал еще выше ростом и шире в плечах, и теперь найти себе одежду стало действительно проблемой. Мои глаза были больше, чем у людей, и видел я намного лучше. Зрачки представляли собой странную смесь черных и светлых прожилок, как и волосы. Чуть больше привычного людям выдавали вперед скулы, чуть меньше были рот и нос, чуть более вытянутый подбородок… Все эти “чуть“ складывались вместе и вид получался… Нехороший получался вид. Поэтому я был вынужден корректировать внешность иллюзией. Что там происходило у меня внутри, я не знал, и обращаться к медикам чтобы узнать, не собирался.
Мне казалось, я не испытываю к Адару никаких чувств и все же… Я не желал ему смерти. У Адара было много недостатков, но он по-своему ценил жизни не только девонов, но и людей.
И еще мне было любопытно.
Хотелось посмотреть на этих Шатхи. Я старательно подавлял в себе воспоминания о существе, которое видел в контейнере системы жизнеобеспечения, но напрасно. Если мне удавалось не думать о ней (о нем?) днем, то ночью стоило только задремать и подсознание мстительно посылало сны, невероятные дурацкие сны, где я лежал в контейнере и смотрел на склонившееся ко мне удивленное лицо. Я растворялся в чужом сознании, наслаждаясь его совершенством и невероятными возможностями, а потом приходило понимание, что я загнан в ловушку. Бессильная злоба, отчаянье, поиски выхода – и я просыпался с криком. Это не было попытками воздействовать на мою психику – их я научился определять. Так что я списал все странности на свое изуродованное ДНК и нездоровое любопытство. А последние пару дней снов не было. Я обрадовался и собрался жить долго и счастливо, но вот незадача – пришла Тали и все испортила.
Решение за мной, сказала Тали. И это была правда. Я достаточно натренировал свой разум и тело, научился пользоваться новыми способностями и мог не боятся самых искусных девонов. Но вся беда была в том, что мне хотелось увидеть Шатхи. Узнать о них все, что можно.
Тали не сказала ни слова, когда через час я сел в моторку. Я тоже не разговаривал. Большая часть пути до Нимеаса прошла в молчании.
Пройдя через силовое защитное поле, я сразу погрузился в знакомую атмосферу. Название у города было другим, но казалось, что я не покидал Явин. Такие же коридоры с колоннами, просторные залы, полные света, сады. Только раньше девоны меня старательно игнорировали, да так мастерски, что иногда самому казалось, что меня не существует, сейчас я ловил на себе взгляды, в которых читалось презрение и… страх.
Я знал, что выгляжу по-другому. Мое тело продолжало меняться – как и мозг. Раньше я полагал, что встреча с девонами как-то повлияла на меня, но теперь знал, что вред был нанесен намного раньше. Изначально я был создан, чтобы стать чужим подобием и встреча с девонами совпала с переломным моментом в перестройке всего организма. Адар сказал, что, кроме меня, было еще девять подобных детей. Никто из них не пережил первого этапа – внутренних изменений. Их мозг просто перегорел, как сгорают электроприборы, если напряжение в сети слишком высокое. И я по всей логике должен был погибнуть. Начиная с того самого момента, когда меня впервые затрясло в припадке эпилепсии (как думали врачи) в тринадцать лет, каждый день я был невероятно близок к смерти, но почему то выжил. Тали нашла меня в момент кризиса, и помогла научиться контролировать себя. Когда я пришел в Явин, чтобы убить Адара, изменения стали приобретать стихийный характер. Я менялся стремительно, что радовало Адара и пугало остальных девонов.
Для них я был чем-то вроде Франкенштейна – чудовищным созданием, появившемся в результате слишком смелого эксперимента.
Тали провела меня к приемному залу. Возле дальней стены находилось массивное кресло, в котором и восседал Иниас. Его конечно, успели предупредить о моем появлении, так что он смог подготовить необходимые декорации. Чтобы подойти к нему, требовалось пройти по довольно длинной дорожке, по обе стороны которой застыли твата. Я знал, что приемный зал использовался редко и по особым случаям. Чаще всего девоны предпочитали решать вопросы в менее претенциозной обстановке. У Адара был кабинет, где обычно и собирались на различные совещания; уверен, что и у Дахара Иниаса такой кабинет имелся. Так что все это было специально для меня. В торжественной атмосфере зала читалось «почувствуй свое место, человек». Действительно, прохождение между охранниками, которым, несмотря на свой рост, я был чуть выше плеч, не способствует поднятию самооценки. Но я выработал иммунитет к подобным вещам еще в первые месяцы жизни среди «Правящих» девонов.
Сразу за нами вошел Юрван, и обойдя зал по периметру, встал рядом с отцом. Две пары ледяных глаз уставились на меня.
Не могу сказать, что я скучал по всему этому. Какого черта я вообще сюда приперся?
Я слегка поклонился и позволил себе ироничную улыбку.
– Я польщен таким приемом. Столько усилий, и все ради меня. Не стоило, право.
Иниас и Юрван предпочли хранить презрительное молчание.
– Дахар, это тот, о ком говорил мой отец. – Тали пыталась как-то исправить положение. – Адар очень его ценил и считал, что Артур может нам помочь.
– Тали, я рад, что ты снова с нами. – Иниас приветливо кивнул и протянул руку, которую Тали вынуждена была принять. – Займи свое место, дочь, – он другой рукой он указал на место возле Юрвана. Тали опустила голову и встала туда, куда ей было сказано. Я остался стоять перед ними в совершенном одиночестве.
– Артур, мы ценим твое желание помочь. Но не видим, в какой форме ты мог бы это сделать. Что известно тебе о Шатхи? – изрек наконец Иниас.
– Только то, что рассказал Адар.
– Ты знаешь способ их уничтожить?