Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942
Шрифт:
На следующий день части противовоздушной обороны, переведенные для защиты штаба группы армий «Центр», сбили русский бомбардировщик и живым захватили в плен летчика. Фон Бок нашел время, чтобы лично его увидеть. С самого начала вторжения русский летчик оказался первым вражеским офицером, с которым говорил фон Бок. Полковник Василий Семеновский был определенно напуган, но тем не менее в нем кипела ненависть к немцам, и даже когда он предстал перед фон Боком, то заявил, что русское военное командование приказало атаковать в районе Смоленска и что германские захватчики будут вытеснены любой ценой. В своей надменной манере фон Бок сказал летчику, что русские контрудары тщетны, что войска Германии пришли в Россию, чтобы освободить русский народ от оков коммунизма. Тем не менее, когда захваченного в плен русского летчика увели, фон
13 июля в своей обычной ежедневной дискуссии по телефону с Главным командованием сухопутных войск фон Бок узнал, что после захвата Смоленска Гитлер планирует перенести средоточие германских ударов на юг, на Украину. Эта информация поразила фон Бока; это был первый признак того, что группе армий «Центр» достанется второстепенная роль в русско-германской кампании, и фельдмаршал был не склонен соглашаться с такой кардинальной переменой в стратегии.
Как только фон Бок смог связаться по телефону с фон Браухичем, он осведомился об этом решении, и на следующие два месяца растянулась длинная серия протестов.
«Принципы современного ведения войны требуют от нас придерживаться первоначального плана и продолжать наступление на восток, к Москве. Мы победили гигантское число войск противника, но донесения моей разведки указывают, что русские дивизии готовятся занять позиции и сражаться в районе между Смоленском и Оршей. У нас есть импульс. Предстоит решающая победа над противником. Я хочу покончить с противником, который сосредоточивает силы перед моей группой армий; исходя из этого я не могу и не буду подчиняться любым приказам перебросить мои силы на юг просто потому, что сам приказываю им двигаться на восток»25.
Фон Браухич напомнил фон Боку, что русские войска до сих пор сражаются между Березиной и Днепром и что наступать на восток, пока эти силы полностью не уничтожены, является рискованным предприятием. Оба фельдмаршала оставили эту тему, так и не достигнув согласия26.
Вечером 16 июля 29-я моторизованная дивизия сообщила о том, что ворвалась в Смоленск и захватила в этом ключевом городе неповрежденный железнодорожный мост через Днепр. Фон Бок был в восторге. Рано следующим утром японский посол в Берлине генерал Осима посетил штаб фон Бока, застав того в почти торжествующем настроении. Фельдмаршал устроил гостю осмотр линии фронта, во время которого они отобедали в штабе 4-й армии фон Клюге. Когда вечером фон Бок вернулся в Борисов, он составил приказы, в соответствии с которыми фон Вейхс должен был без промедления переправить пехоту 2-й армии через Днепр.
Теперь начался спор с Гудерианом, который продолжался до самого конца кампании. Изначально вражда между этими двумя военачальниками происходила не из-за разногласий по поводу военной тактики, а из-за противостояния личностей, начавшегося еще во время аншлюса Австрии в 1938 году. Фон Бок был высокомерен и яростен в своей прерогативе командующего гигантской военной силой; Гудериан был настолько же высокомерен и яростен в своем положении «отца германских танковых войск». Гудериан постоянно тяготел к уклонению от приказов фон Бока и независимым действиям, будучи командующим 2-й танковой группой (с 5 октября 1941 года 2-й танковой армией). И хотя такая тенденция была присуща и фон Боку в его отношениях с начальством, он возмущался, когда она исходила от его подчиненных.
Конкретное событие, с которого враждебность между фон Боком и Гудерианом возобновилась, заключалось в упрямом намерении последнего атаковать город Ельню, примерно в 80 км юго-восточнее Смоленска. Фон Бок приказал Гудериану окружить Смоленск и встретиться с частями 3-й танковой группы Гота в области к востоку от города. Действия Гудериана, будь они выполнены [47] , давали возможность отступить тысячам русских солдат через брешь в окружении, которая оставалась открытой, и это ставило под угрозу всю операцию. Фон Бок не был против предложенного Гудерианом направления удара в принципе. Он возражал против недостатка уважения Гудериана к высшему начальству. Он предпочел написать Гудериану личное письмо.
47
Танки Гудериана уже 19 июля захватили Ельню, важный плацдарм для броска на Москву (в Смоленск немцы ворвались 16 июля). Затем немецкие танковые и моторизованные соединения повернули на север и в районе Ярцево 20 июля встретились с танковыми и моторизованными соединениями 3-й танковой группы. В дальнейшем именно под Ярцево происходил прорыв из окружения (в районе севернее и западнее Смоленска) 16, 20-й и остатков 19-й армии, чему способствовали удары оперативной группы Рокоссовского с востока. (Примеч. ред.)
«Мой дорогой Гудериан!
Вы являетесь одним из самых рассудительных, осведомленных и необходимых в группе армий «Центр». Продвижение на восток в данный момент не соответствует моим инструкциям. Вы повернете массу своих войск на север, как уже было приказано, чтобы выйти на соединение с Готом. По завершении выполнения этой задачи вы получите дальнейшие указания. С моей точки зрения, противник может быть окончательно разгромлен путем замыкания кольца окружения к востоку от Смоленска. Кроме того, вы можете ожидать возможной атаки противника с флангов, что поставит в опасное положение и силы группы армий «Центр», и ваши собственные.
Фон Бок»21.
К тому моменту, когда Гудериан получил это письмо, его моторизованные корпуса уже сломили сопротивление русских в районе Ельни, тем не менее он повернул войска на север для сближения с Готом28.
Будучи постоянно озабоченным развитием дел в районе Смоленска, фон Бок был вынужден обратить свое внимание еще и на проблемы, встающие на оккупированных его группой армий территориях. 22 июля командующий тылом группы армий «Центр» генерал Максимилиан фон Шенкендорф прибыл к фон Боку в Борисов. Он доложил, что, хотя возможные активные действия противника на оккупированной территории жестко контролировались, появились признаки того, что русские все больше склоняются к ведению партизанской войны. Шенкендорф имел при себе донесение, составленное его офицером разведки. Оно основывалось на одном из захваченных русских документов.
«Партизанское движение должно сыграть значительную роль в нашей патриотической войне… Основные цели в тылу противника были ясно установлены председателем Государственного комитета обороны товарищем Сталиным: «Немедленно должны формироваться конные и пешие партизанские отряды. Будут созданы диверсионные группы для повсеместной борьбы с неприятелем, для подрыва мостов, уничтожения дорог, повреждения телефонных и телеграфных линий, поджога лесов, складов и транспорта. В оккупированных регионах будет создаваться обстановка, невыносимая для фашистских захватчиков и их сообщников. Они будут преследоваться и уничтожаться на каждом шагу, и все их мероприятия будут оканчиваться крахом. Основными боевыми соединениями партизанских формирований будут отряды и взводы. Их основным долгом будет атаковать колонны и скопления вражеской пехоты, его продовольственные склады и бронированную технику. Партизанские операции должны проводиться преимущественно ночами и из засад; в качестве прикрытия будут использоваться леса. Партизаны будут сосредотачиваться на убийстве вражеских офицеров, сожжении вражеской бронированной техники зажигательными бомбами и распространении слухов, созданных для поднятия паники среди вражеских захватчиков.
Командующему Западным фронтом
20 июля 1941 года»29.
Шенкендорф боялся, что, хотя партизанские атаки на колонны снабжения на данный момент были минимальными, они могут очень быстро участиться.
Фон Бок внимательно изучил эту информацию. Шенкендорфу он сказал:
«Партизанская война базируется только на одном – на ненависти. Следовательно, мы должны использовать любую возможность, чтобы склонить русских сотрудничать с нами добровольно. Я уверен, что в этом деле можно добиться успеха в сельской местности, восстановив для населения частную собственность на землю. Мы уже добились успеха, возобновив работу церквей в оккупированных нами городах и селах»30.