Крах тирана
Шрифт:
Печален был и отец Фирузы, не дождавшийся ни дочери, ни обнадеживающих вестей. Да и отец Чупалава не находил себе места, пока не узнал, что сын его цел, но отправился в Наказух, к своей семье.
– Теперь дайте джигитам отдохнуть! – велел Пир-Мухаммад, обращаясь к аульчанам. – Успеете еще наговориться.
– Слава Аллаху, что живыми вернулись, – говорили люди, начиная расходиться.
– Да и в поле пора.
– Надо сеять, пока дожди не пошли…
Глава 47
Когда
Дав им немного передохнуть, Пир-Мухаммад и почтенные аксакалы перешли к важному разговору.
– Значит, этот ненасытный каджар все-таки идет на Дагестан? – спросил Пир-Мухаммад.
– Русские в этом не сомневаются, – отвечали вернувшиеся из похода горцы.
– И тот индус, у которого мы отобрали слона, тоже так говорил.
– А русские – на чьей они стороне? – продолжал Пир-Мухаммад.
– На своей.
– Но обещали помочь, чем смогут.
– Помогая нам, они помогут себе, – сказал Пир-Мухаммад.
– Начальники в Кизляре это хорошо понимают, но царица не дает приказа.
– Говорят, у нее договор с Надиром…
– Договор? – покачал головой Пир-Мухаммад. – Разве Надир исполняет договоры, которые ему невыгодны? Русские столько ему отдали, а он за их спиной договорился с турками, которые воевали с Россией.
– Муса-Гаджи отправился в Дербент, – говорили горцы.
– Если шах там появится, мы будем знать.
– Он появится не только там, – угрюмо предрек Мухаммад-Гази. – Джар он уже превратил в пустыню.
– На этот раз война будет всюду, – размышлял Пир-Мухаммад.
– Мы его остановим! – воскликнул Фатали.
– Чупалав тоже пробовал одолеть слона, – напомнил Абаш. – Но сам чуть жизни не лишился.
– Вместе мы и слона одолели, – говорили молодые джигиты.
– А если все народы сплотятся – и Надир-шаху плохо придется.
– Говорить можно долго, – сказал Абдурахман. – Пора дело делать.
Молчавший до сих пор Сагитав, отец Чупалава, сказал:
– Раз войны не миновать, надо укрепить аул. Перекрыть дороги, спрятать родники, заготовить пищу. Надо сеять…
– Сеять? – удивились джигиты.
– Разве до этого теперь?
– Сеять всегда надо, – сказал Пир-Мухаммад. – Кто чтит свою землю, тому и она помогает.
Они обсудили еще много важных дел, затем распределили обязанности.
– Абаш пусть сообщит нашим соседям, что мы решили сражаться, – сказал Пир-Мухаммад. – И пусть пригласит их на Большой совет. Фатали?..
– Я объясню нашим людям, что кому делать, – вставил аульский старшина. – Скучать никому не придется.
– Сагитав?.. – вопросительно посмотрел на строителя Пир-Мухаммад.
– Я превращу наш аул в настоящую крепость, –
– Абакар?..
– Я могу то, что могу, – пожал плечами кольчужник. – Кольчуг будет достаточно, а кто захочет – получит и панцири не хуже каджарских.
– Оружия у нас хватает, – подал голос Мухаммад-Гази. – Не такое дорогое, как у каджаров, но мы еще посмотрим, чье лучше.
– Лучше храброе сердце, чем золоченый меч, – сказал Абдурахман. – А этого горцам не занимать.
– И самый великий храбрец один не справится с тучей врагов, – сказал Пир-Мухаммад. – Надо написать письма ко всем обществам. Или вместе победим, или все погибнем.
– Напишем, – пообещал Абдурахман. – Мои ученики уже не хотят учиться, теперь все хотят драться. Вместо книг и каламов таскают деревянные сабли и щиты. Даже меня перестают слушать и моей палки не боятся. Теперь у них другой учитель.
– Кто же это? – удивился Фатали.
– Дервиш-Али, кто же еще!
Совещание закончилось на рассвете. Когда люди вышли из дома, повсюду вокруг аула были видны пахари, принявшиеся спозаранку возделывать свои скромные наделы на горных террасах.
В садах тлели костры из старых листьев. Но их мирные дымки напоминали теперь об огне войны, который грозил испепелить горы.
Первым взялся за дело аульский глашатай. Он ходил по селу и громко напоминал людям законы Андалалского общества:
– С того, кто не примет участия в тревоге, взыскивается штраф в размере одного быка!
– А там не написано, сколько причитается тому, кто выйдет на битву первым? – откликались с крыш старушки.
– А если вдова убьет каджара, ей найдут нового мужа?
– Прикусите языки! – сердился глашатай и продолжал: – Если противник убьет нашего человека, то наследникам убитого общество отдает шестьдесят мерок зерна!
Но, кроме немощных старух, слушать глашатая было некому. Остальные были заняты важными делами. На окраине аула глашатай заметил гурьбу ребятишек. Он направился к ним, чтобы выяснить, в чем дело. Но его никто не заметил. Детвора была поглощена тем, что им рассказывал сельский юродивый Дервиш-Али – хозяин победителя-петуха, который ходил тут же, неподалеку, выковыривая из размякшей земли дождевых червей.
А Дервиш-Али рассказывал аульской детворе удивительные вещи.
Глашатай прислушался и скоро понял, что это переиначенная легенда о Каменном мальчике. Но он не стал этого говорить, в конце концов несчастный Дервиш-Али перенес столько горя, что имел право на такой рассказ.
– И вот идет проклятый Надир со своими полчищами, думает, все его испугаются, а я не испугался! – рассказывал Дервиш-Али.
– И я его не боюсь! – воскликнул мальчишка, жадно слушавший Дервиша-Али.
– Я ему голову отрежу! – потряс другой своим деревянным кинжалом.