Крапива, которая любила читать. Книга 2
Шрифт:
– Ты что! Они же маленькие и милые! – это уже подала голос Магнолия.
– Такие маленькие, что там есть нечего, – пришлось пояснить, пока Нарцисс не раздулся от возмущения вдвое и не лопнул. – Так что у нас два варианта: либо выдрессировать их так, чтобы приносили пользу, либо просто дождаться, пока они перестанут быть такими маленькими и милыми. Самоходный запас мяса никому не помешает.
– Я выдрессирую! – тут же пообещал Люпин, а близняшка, под шумок подобравшаяся к брату поближе, одним пальцем погладила пушистое крыло крокобабочки и согласно закивала. Хм-м-м… До этого момента
Глава 12
Нарцисс
– Плющи мелкие, – пробурчал я, когда мы уже отошли к устроенному под навесом столу и Ортика налила в бамбуковое корытце рыбный суп, приготовленный из головы и хвоста давешнего сома. Бамбуковое(!) корытце, хм. – У них родовая специализация – обвивать все, до чего дотянутся. Обычно эту особенность направляли на сюзеренов, но тут те сами стали опекаемыми, и потому вся забота уходит на всяких непонятных зверушек. Надо было им Ландыша сплавить, но умные мысли, как всегда, приходят слишком поздно. – Хотя, конечно, младенца я этим сорванцам вряд ли бы доверил.
– Магнолия еще какую-то кусачую травку нашла, посадила в бамбуковый стакан и кудахчет над ними, словно наседка, – пожаловался Инермис, которого Эйкон тоже перенес за стол.
– Кусачую травку? Стоп! – Я положил сделанную из бамбуковой(!) щепки и половинки речной мидии ложку. – Я же просил вас ничего без моего ведома не трогать! А ну, пошли! И дайте мне ремень!
– Вот сейчас точно не время бить детей! – возмутилась Ортика, преграждая мне дорогу к тем самым детям.
– А кто сказал про детей?! Всыпать надо тому, кто за ними не уследил! – Я слегка прищурил глаза, осматривая окружение. Определить виновных несложно, достаточно посмотреть каждому в глаза. Только вот результат немного меня обескуражил.
– Он раненый, его тоже нельзя, – торопливо вступилась за потупившегося среднего брата эули.
– О боги! – Я сжал пальцами виски. – Вы что, действительно поручили приглядывать за близнецами Инермису? Инермису, который с места сдвинуться не может, присмотреть за двумя гиперактивными подростками?! Тогда я удивлен, что они всего одну кусачую траву нашли…
– Не одну, – робко подал голос средний олеандр. – Три.
– Ну и кто такой умный, что поручил это дело больному?
– Я сам, – покаялся бамбуковый сиделец. – Они меня в этой корзине катали по берегу и бамбуковой роще, зато не скучно, и дети были заняты. Если не найти им трудное дело – они бы тут не только траву, а целый огород кусачий уже накопали!
– Вот и как вас после этого воспитывать, если вы все друг за друга заступаетесь? – тяжело вздохнул я, осматривая всех собравшихся.
– Любовью и лаской!
Та-а-ак, что это за подозрительное хоровое выступление? Даже близнецы подтянулись и поучаствовали, не говоря о Верате и Инермисе. А Ортика делает вид, что не при делах. Значит, она и научила, поганка. Чуть позже с этим разберусь, сейчас главное другое.
– Ладно, показывайте свою траву. Надеюсь, это не ростки плотоядных лученосцев, иначе к ночи мы детей будем не кормить, а хоронить. – Я окинул всю компанию манипуляторов мрачным взглядом.
– Такой сильный яд? – явно встревожилась Ортика.
– От яда всяких юных и недопоротых олеандров еще можно откачать, пусть и с последствиями. Но лученосцы впрыскивают не яд. – Я специально сделал голос погромче, чтобы услышали все. – Вместе с изрядной долей анестетика они внедряют в тело жертв свои споры. Те, благодаря кровеносной системе, распространяются по всему организму за несколько часов, а потом просто… прорастают. Смерть долгая и мучительная, и даже с магией в таком случае уже ничего не сделать.
– Бр-р-р! А ну, бегом! – тут же скомандовала Ортика всему семейству.
Как ни странно, команды все послушались. Ну, кроме Инермиса в корзинке. Он тоскливо остался за столом.
Слава всем богам, страшного не произошло. Да я, признаться, специально больше пугал – эта дрянь в моей долине никогда не росла, для нее тут фон недостаточно напитан хаосом. Но как-то вправить мозги неразумным детям надо? Надо. Пусть лучше боятся, чем убьются.
– Как, кстати, эти лученосцы выглядят? – на бегу пропыхтела Ортика.
– Как красивые желтые цветы с шевелящимися листиками вытянутой треугольной формы. У них еще один из лепестков соцветия крупнее остальных и заострен. Вот это и есть «луч», – все же рассказал я. На всякий случай.
– Желтых не было! – радостно пропищали близнецы, слегка зеленоватые от нарисованных мною перспектив.
– Только красные, – покаялась Магнолия. – С ягодами. Но я руками ничего не касалась! Мне Ортика сделала лопатку из бамбука, горшочки из бамбука и щипцы из бамбука! Ими и пересаживала…
Опять! Чертов! Бамбук! Сколько еще раз я услышу и увижу его сегодня вечером?!
– А розог из бамбука она не сделала? Нет? Жа-а-аль… – пробормотал я, входя в низенькую загородку, к которой меня привели. – Так. Это чесоточник. Но ваша домашняя ядовитая диета вполне способна нейтрализовать его легкий яд. Если, конечно, растение не мутировало. Оно кого-нибудь кусало? Только бамбук? Тьфу…
– Такой красивый цветок, а такое неприятное название. – Ортика благоразумно осталась за изгородью вместе с остальными, со мной в загончик вошла только Магнолия.
– Ну, когда существа расчесывают себя до кровоподтеков, им как-то не до красоты. Разве что есть вот такой, обычный чесоточник. А есть алый. И с ним точно не советую встречаться. Он очень редкий, очень лечебный и смертельно опасный. А алым его называют не из-за цвета, а из-за луж крови, которые остаются вокруг. Бедные животные расчесывают себя так, что умирают от кровопотери, даже не успев отойти далеко от растения, мучительно становясь удобрениями.
– Э-э-э… – потупилась Магнолия, схватила меня за рукав и зачем-то оттащила чуть в сторону. А потом поморгала длинными и уже мокрыми ресницами, неэлегантно шмыгнула носом, погрозила кому-то за моей спиной пальцем и спросила: – Как вот эти, да? Но они совсем маленькие и такие милые… Ой! – И снова дернула меня за рукав, оттаскивая еще ближе к ограде. – Фу! Нельзя! Плюнь! Плюнь, я сказала! Плохой чесунчик!