Крапленая обойма
Шрифт:
– Ты был в тюрьме? – встрепенулся Хан, и в глазах у него отразилось искреннее удивление. – Я не знал. До меня таких сведений не доходило. Я считал, что ты просто мертв. Почему ты не подал мне весточку?
– Чтобы ты «заказал» меня еще на зоне? – съязвил он. – Или ты хочешь сказать, что дождался бы моего возвращения, засыпал щедрыми подарками, предложил бы проституток, посадил во главе своего стола как самого почетного гостя?
– Я бы встретил тебя, не сомневайся, – скривился Хан.
– Я не сомневаюсь. Ты бы встретил, чтобы сунуть мне «перо» в бок. Не более. Давай не будем друг перед другом ваньку валять. Каждый из нас знает, чего стоит другой. Я для тебя свидетель. Опасный свидетель. Единственный человек, который знает, что восемь лет назад ты лично – хотя нет, это не совсем так, и мы это знаем, – организовал ограбление собственного казино. И попытался присвоить денежки, которые тебе не принадлежали. И спихнул все это на недотеп в лице меня и моих ребят.
– Я ничего не спихивал, – тут же поправил Хан. – Все произошло само собой. Ведь стреляли не только в тебя. Стреляли и в меня. Я провалялся в больнице около трех месяцев и с трудом выкарабкался. Деньги не нашли. Да и не могли найти. В конце концов решили, что они сгорели во взорванной возле казино машине. И все списали на жмуриков... извини, на твоих ребят. Я узнал об этом через пару месяцев, когда начал приходить в себя.
– Думаешь, это оправдывает тебя? Ты лежал в хорошей палате и жрал дорогие лекарства, возле тебя суетились хорошие врачи. И тебя вытащили. И ты сейчас в полном здравии продолжаешь заниматься своим дерьмом. Я же оказался в больнице СИЗО. Там не было хороших врачей, возле меня никто не суетился, и если бы я отдал концы, всем было бы на это глубоко наплевать. О лекарствах и говорить нечего. На мне поставили крест. Но я вопреки всему выкарабкался. Понимаешь, Хан, выкарабкался. Несмотря на то, что мне, как ты говорил, продырявили башку... И вот когда я выкарабкался... На меня навесили угон автомобиля, его взрыв и смерть водителя другой, уцелевшей, машины. Меня нашли в лесу, одного, возле груды искореженного металла, с пистолетом в руке, из которого и был убит водитель. Его труп валялся невдалеке.
– Ты же знаешь, кто был в автомобиле с этим водителем, – усмехнулся Хан.
– Да, я знаю, кто был в автомобиле. И кто убил водителя. И кто затем перетащил тебя в другое место. После того как пустил в тебя пулю... И оставил меня, таким образом, одного. С трупом, с покореженной машиной и с вложенным мне в руку оружием, из которого был пристрелен водитель.
– Может, оставим эти грустные воспоминания? Ты выкарабкался. И это главное.
– Нет, Хан, я не выкарабкался. Я просто получил отсрочку. Это ты выкарабкался.
– Я не врубаюсь, о чем ты говоришь, – Хан облизнул пересохшие губы. – Но если ты хочешь денег – так и скажи. Я понимаю, ты вышел из тюрьмы. Ты на меня зол. Но я не виноват...
– Да ну? – Он смерил Хана уничтожающим взглядом. – И в чем же ты не виноват? В смерти моих ребят?
– Я не желал их смерти. Это была идея... Ты знаешь – кого.
– Я знаю – кого. Но ты не воспротивился этой идее. Посчитал, что она неплоха?
– Я... Я не смог воспротивиться. За что и сам поплатился. Мы оба пострадали. Ведь ты же знаешь, что... Я тоже получил пулю. Как и ты.
– Ты виноват в смерти моих ребят, Хан. И никакие оправдания тебе не помогут.
– Ладно. Как хочешь. Это твое право. И теперь что? Ты хочешь отомстить мне?
– Мстить? – Он пренебрежительно хмыкнул. – Вовсе нет. Для тебя это было бы слишком красиво. Ты сгинешь и так, без моей помощи. Я просто пришел посмотреть, как это будет происходить. Интересно ведь.
– Я... – Хан побелел, не на шутку встревожившись. – Я не понимаю.
– Все ты прекрасно понимаешь. Когда ты выкарабкался, ты искал того человека, который пустил в тебя пулю? О мне ты не вспомнил, потому как считал мертвым. Это понятно. Но существовал еще один человек.
– Я никого не искал, – потупился Хан.
– Ты затих. Что ж, это правильно. Ты боялся. Правильно поступал. Тебе нельзя было сделать ни одного опрометчивого шага. Потому как в твоем казино пропали деньги. Один миллион. Деньги, которые тебе не принадлежали и за которые тебе незамедлительно открутили бы голову. Если бы поняли, что ты и есть главный сучара. Но ты ведь убедил настоящих хозяев «бабок», что это не так? Правда? Свалено все было на мертвых. Ты затих, потому как понимал: любое твое действие вызвало бы ненужный вопрос: а чего это Хан засуетился? И не связано ли это с миллионом долларов? Ты смог выстоять. И сейчас неплохо смотришься в этом великолепии.
Он обвел казино оценивающим взглядом. Безграничное пустое пространство перестало быть пустым и безграничным. Все опять вернулось в рамки игорного зала. И их уже было не двое. Они стояли едва не в центре зала, а вокруг двигались завсегдатаи и работники казино.
Бурый было подошел поближе к хозяину, но тот с поспешностью махнул рукой, отсылая помощника подальше.
– Что тебе нужно? – выдохнул Хан, стараясь смотреть на собеседника твердо. – Можешь требовать, что угодно. И на этом прекратим базар.
– Знаешь, в чем твоя трагедия, Хан? – спросил он неожиданно и сам же ответил на этот вопрос: – Время идет, а ты не меняешься. Впрочем, привычки у людей очень редко меняются. Но у тебя с этим обстоит хуже. Ты совершаешь ошибки. Восемь лет назад ты совершил одну, а сейчас ее же повторяешь. Нравится тебе, что ли, это делать?
Хан дернулся, словно ему только что хлестнули по физиономии.
– Ты о чем?
– Ты посчитал, что все уже забыли о произошедшем в казино восемь лет назад. Ты долго сидел тихо. И решил вновь сыграть ва-банк. И кажется, тебе опять не очень повезло.
Хан побелел. Этого от воскресшего мертвеца хозяин казино не ожидал.
– Хочешь маленькую наводку?
– Какую? – Голос уже не слушался Хана.
– Восемь лет назад тебя не добили. Хотя тот человек вполне мог это сделать. Тебя он не оставил возле умирающего меня, а отвез в другое место, чтобы ты был, так сказать, «чистым». Ты не задавался вопросом – почему?
Хан не знал, что сказать. К своему удивлению, хозяин казино понял, что материализовавшийся призрак хорошо знает все, что он сейчас делает. И что делал. Хотя сидел до сей поры в тюрьме. Быть может, он все эти восемь лет незримо присутствовал рядом с ним, Ханом, и теперь, в самый напряженный момент, явился с триумфом?