Красавчик
Шрифт:
— Я еще не упомянула о парне, который пришел ко мне домой, заперся на час в ванной и разговаривал через дверь, потому что ему было... нехорошо.
— Ты уверена, что это не был один из моих товарищей по команде? — спрашивает он, хихикая.
— Тебе не втюхать мне интрижку с футболистом.
— Нет, только если он играет в защите, — мягко говорит он, затем подмигивает. — Эти парни просто ненормальные.
— Обязательно передам им твои слова. — Я жую рыбу. — Ладно, твоя очередь.
Финн откидывается
Я не рисовала со времен колледжа, но пальцы помнят ощущение кисти. Снимок делается в один щелчок и на этом все. Нарисовать кого-то — означает задержаться рядом, пожить какое-то время в чужой коже. Я скучаю по этой близости.
Моя рассеянность проходит, когда он, наконец, заговаривает.
— Давай посмотрим. В моей памяти засели два случая. Однажды я пошел воспользоваться уборной….
— О Боже, пожалуйста, только не говори, что болтал с девушкой пока был там?
Он закатывает глаза.
— Да, именно так я и сделал. Как ты догадалась?
— Ладно. Извини. Продолжай.
— Я думал, что моя ... э-э-э… подруга уже вырубилась, так что не потрудился плотно закрыть дверь.
Настороженно смотрю на него, не имея ни малейшего представления, к чему он ведет.
— И вот я писаю, как вдруг рука с телефоном просовывается в дверную щель…
— Нет! — ахнув, наклоняюсь вперед.
Финн кивает.
— Да, она пыталась меня сфотографировать.
— Как ты писаешь? — плюхаюсь обратно на свое место. — Какого черта?
Финн улыбается, но улыбка не касается глаз.
— Именно так я и сказал. Она заявила, что ей просто было любопытно, и она никому это не покажет.
— Вот ненормальная.
— Абсолютно чокнутая. Но это еще не самое худшее.
— Я уже почти боюсь.
Финн делает большой глоток пива, словно собираясь с духом.
— Была одна цыпочка, которая начала плакать во время секса.
— Ты был так плох? — поддразниваю я с притворным ужасом.
— Я тут вообще-то открываюсь перед тобой, не так ли? Но нет, надо похихикать. Я едва начал, как она устроила полномасштабный фестиваль соплей: всхлипывает, грудь вздымается. — Его губы кривятся. — Я чертовски испугался. Подумал, неужели сделал ей больно? Может, поранил? — Он медленно качает головой. — И тут между всхлипами она говорит, что ей просто не верится, ее трахает Финн Мэннус. Что «член Финна Мэннуса был в ней». И не могли бы мы снять это на видео?
Я сижу, открыв рот. Даже не знаю, что сказать. Он теребит край салфетки и одаривает меня страдальческой улыбкой, словно хочет пошутить, посмеяться, но не может собраться с силами.
— Эй, — тихо говорит он. — Я рассказал эти истории не для того, чтобы ты меня жалела. Думал, они тебя развеселят.
Я с трудом сглатываю.
— Ты находишь их веселыми?
Он вздрагивает, пожимая большим плечом.
— Когда рассказывал ребятам, да. Мы хохотали до упаду. Но сейчас, когда твои огромные глаза смотрят на меня страдальческим взглядом? Чувствую себя... дерьмово.
Встряхнувшись, вздыхаю и кладу руки на стол.
— Тебе не позволено чувствовать себя дерьмово.
— Не позволено, да? — непринужденное выражение лица вернулось, скованность исчезла.
— Я запрещаю. Это они должны чувствовать себя дерьмово. Хотела бы я найти их и вбить немного здравого смысла им в головы.
— Ты немного пугаешь, когда злишься. — Его взгляд медленно скользит по мне. – Пугающе горячо.
— Не думаю, что такое бывает.
— О да, бывает. — Выражение его лица — грех и предвкушение. — Чудо-женщина пугающе сексуальна. Она может надрать тебе задницу, связать и выпытать всю правду. Ну, знаешь, заставить умолять.
Он говорит это с такой страстью, что моя грудь становится тяжелой, я представляю его привязанным к стулу, крепкие мускулы, перетянутые веревками. Резко втягиваю воздух и медленно выдыхаю, стараясь успокоиться.
— Нравится умолять?
— Мне нравятся горячие женщины, которые знают, чего хотят. — Одаривает дерзкой ухмылкой. — И Чудо-женщина. Она мне определенно нравится.
— Однажды у меня была фантазия, что Человек-паук опутал меня своей паутиной и добился своего, — признаюсь театральным шепотом.
Финн выглядит довольным, и на душе становится легче. Мне не понравилось, что я заставила его чувствовать себя дерьмово, неприятно наблюдать, как тускнет радостный огонек в его глазах. Наверное, мы слишком много флиртуем для предполагаемых друзей. Но это ощущается так легко и весело. Готова признать, что порой бываю слишком серьезной.
— Как неприлично, Чесс. — Он наклоняется так близко, что мы смотрим прямо друг на друга через стол. — Так что, только свидания были отстойными? Или секс тоже?
Тот факт, что он спрашивает, подчеркивает разницу между нами. Я не стану заниматься сексом с парнем, если свидание прошло паршиво. Он, очевидно так делает. Тихонько смеюсь и качаю головой.
— Я так давно не занималась хорошим сексом, что, клянусь, прошлой ночью слышала скорбный звук горна, доносившийся из моей вагины.
Он давится пивом, выплевывая его на стол. Откашлявшись, вытирает рот, а потом и лужицу, прежде чем впиться в меня взглядом.