Красавица дочь добытчика чешуи
Шрифт:
— Она с нами! Он наконец-то привел ее к нам! Она с нами!
Услышав его слова, филии в передних рядах вскинули головы и счастливо засмеялись; смех сопровождался завываниями, которые становились все громче по мере того, как золотистое свечение усиливалось. Другие подняли руки, вывернув их ладонями наружу, потом крепко прижали к груди, а затем запрыгали на месте от восторга; прочие же крутили головами из стороны в сторону, скашивая глаза то туда, то сюда, по всей видимости, они никак не могли сообразить, что происходит. Это зрелище, убожество и скудоумие филиев поразило Кэтрин. Однако Молдри казался счастливым и продолжал подбадривать их своими криками: «Она с нами! Она с нами!» Постепенно его голос утихомирил филиев, задал ритм их движениям. Они принялись раскачиваться то вправо, то влево и хором повторять за
Молдри обернулся к Кэтрин — в глазах его отражалось золотистое сияние, лицо приобрело свойственное филиям выражение бессмысленного восторга — и простер руки, а затем произнес тоном истово верующего жреца:
— Милости просим домой!
3
Кэтрин выделили две комнатушки в средней части настенных сот, по соседству с обителью Молдри, в избытке украшенные шелками, мехами и расшитыми подушечками; на обтянутых тканями стенах висели зеркало в отделанной самоцветами раме и две написанные маслом картины. Молдри пояснил, что все предметы роскоши добыты из клада Гриауля, основная часть которого находится снаружи, в пещере к западу от долины; а где она, известно только филиям. В одной из комнатушек помещалась большая ванна для купания, но поскольку воды было в обрез — ее собирали там, где она просачивалась снаружи сквозь трещины в чешуе, — то мыться Кэтрин позволили всего лишь раз в неделю. Впрочем, как бы то ни было, жилищные условия в горле Гриауля мало отличались от хэнгтаунских, и, если бы не филии, Кэтрин, возможно, чувствовала бы себя здесь почти как дома. Однако девушка никак не могла справиться со своим отвращением к ним и лишь скрепя сердце согласилась взять в услужение женщину по имени Лейта. Она бессильна была разобраться в том, почему филии поступают именно так, а не иначе, почему они то и дело останавливаются и прислушиваются, словно к некоему зову, или всматриваются в нечто, хотя перед ними пустота. Они сновали вверх-вниз по веревкам, смеялись, болтали и устраивали совокупления прямо на полу пещеры. Говорили они на диковинном наречии, которое она едва понимала, и часами висели напротив ее жилища, препирались, обсуждали свои наряды и поведение, цеплялись к сущим мелочам и судили соплеменников по чрезвычайно сложному моральному кодексу, который Кэтрин, как ни старалась, не в состоянии была постичь. Они следовали за ней по пятам, куда бы она ни направлялась, но никогда не подсаживались в ее корзину, предпочитая спускаться или подниматься рядом, жадно глазели на нее и тут же отворачивались, если она смотрела на них. Обноски и драгоценности, детская застенчивость и ревность — филии одновременно раздражали и пугали Кэтрин. Ей не нравилось то, как они глядят на нее; она боялась, что их благоговение может в любой момент смениться неприкрытой ненавистью.
Поэтому первые недели своего пребывания в теле дракона она провела в отведенном ей помещении за размышлениями о том, как бы отсюда сбежать; ее одиночество нарушали только Лейта и Молдри. Последний приходил по два раза на дню, усаживался на подушки и принимался вещать о величии Гриауля. Кэтрин с трудом выносила его речи. Патетическая дрожь его голоса внушала ей отвращение, ибо напоминала о бродячих монахах, что время от времени проходили через Хэнгтаун, оставляя после себя незаконнорожденных детей и пустые кошельки. Рассуждения Молдри нагоняли на нее скуку, а то и вселяли страх, когда он пускался в разговоры об испытании, которое якобы предстояло девушке у сердца дракона. Она не сомневалась, что за всеми событиями ее жизни стоит Гриауль. Чем дольше она оставалась в колонии, тем ярче становились ее сны и тем сильнее Кэтрин убеждалась, что ее присутствие зачем-то нужно дракону. Однако филии с их убогой жизнью придали ее старым фантазиями о связи между нею и Гриаулем новый оттенок, так что постепенно она начала презирать себя с тем же неистовством, как и всех вокруг.
— В тебе заключено наше спасение, — сказал ей как-то Молдри. Он сидел в ее жилище, а она шила себе брюки, поскольку отказывалась носить лохмотья, в которые облекались филии. — Лишь тебе доступна тайна драконьего сердца, только ты способна открыть нам, чего же он хочет на самом деле. В этом твое предназначение.
Сидя среди разбросанных по полу шелков и мехов, Кэтрин выглянула в щелку между шторами и заметила, что золотистое свечение меркнет.
— Вы держите меня в плену, — ответила она. — С какой стати мне помогать вам?
— Ты хочешь покинуть нас? — спросил Молдри; — А как же Уиллены?
— Вряд ли они до сих пор дожидаются меня. Но даже если и так, то вопрос лишь в том, какую смерть я предпочту — медленную или быструю.
— Ты права, — кивнул Молдри, погладив набалдашник своей трости. Уиллены тебе больше не страшны.
Кэтрин пристально посмотрела на него.
— Они умерли в тот миг, когда ты спустилась в горло Гриауля, — добавил старик. — Он наслал на них свои создания, ибо ты наконец пришла к нему.
Кэтрин припомнила крики, которые слышала, когда спускалась.
— Какие создания?
— Не важно, — отозвался Молдри. — Думай о другом: ты должна постичь утонченность его власти, его абсолютное превосходство, должна осознать, что ему подвластны не только твои мысли, но и все естество.
— Зачем? — спросила она. — И почему я должна? — Молдри замялся, словно подыскивая слова, и она рассмеялась. — Что, Молдри, твой бог отвернулся от тебя? Или он не может подсказать тебе, что ответить?
— Тебе, а не мне дано понять, зачем ты здесь, — проговорил Молдри. — Ты должна изучить Гриауля, узнать загадки его плоти, может статься, даже слиться с ним воедино.
— Если вы не отпустите меня, я умру! — Кэтрин в раздражении отпихнула от себя подушку. — Эта пещера прикончит меня! Так что изучать твоего дракона будет некому.
— Уверяю тебя, ты не умрешь. — Молдри одарил девушку елейной улыбкой. Это мне ведомо.
Заскрипел подъемник. Мгновение спустя шторы разошлись, и в комнатку, неся перед собой поднос с едой, вошла Лейта, молодая женщина в платье из небесно-голубой тафты с глубоким вырезом на груди. Поставив поднос на пол, она спросила:
— Еще, мэм? Или зайтить пожее? — Она неотрывно глядела на Кэтрин; ее близко посаженные карие глаза то и дело мигали, пальцы мяли складки платья.
— Как хочешь, — ответила Кэтрин.
Лейта продолжала смотреть на нее, и понадобилось вмешательство Молдри, чтобы она повернулась и вышла. Кэтрин бросила угрюмый взгляд на поднос. К ее удивлению, там в дополнение к обычной порции овощей и фруктов, которые филии собирали в пасти дракона, лежали несколько кусков слегка поджаренного мяса, чей красноватый оттенок незамедлительно напомнил девушке плоть Гриауля.
— Что это? — поинтересовалась она, дотронувшись до одного куска.
— Охотникам сегодня повезло, — объяснил Молдри. — Филии часто отправляют охотничьи партии в желудок дракона. Опасно, конечно, но там обитают звери, которые могут причинить вред Гриаулю. Мы избавляем его от них, а их мясо идет в пищу. — Он подался вперед, всматриваясь в ее лицо. Завтра как раз выходит очередная партия. Если желаешь, я устрою так, что они возьмут тебя с собой. И кстати, будут беречь как зеницу ока.
Первым побуждением Кэтрин было отказаться, но потом она подумала, что ей, быть может, представится случай сбежать; она догадалась, что с ее стороны мудрее всего будет соглашаться на все предложения Молдри и выказывать интерес к миру дракона. Чем больше она узнает о географии Гриауля, тем вероятнее найти путь к спасению.
— Ты упомянул об опасности. Что ты имеешь в виду?
— Для тебя? Никакой. Гриауль всегда защитит тебя. А вот что касается охотников… Нескольких они наверняка не досчитаются.
— Они выходят завтра?
— Или послезавтра.
— А кого они будут ловить?
— Змей.
Энтузиазма у Кэтрин немного убавилось, но выбора не было.
— Отлично. Я пойду с ними.
— Чудесно, чудесно! — Молдри удалось подняться на ноги лишь с третьей попытки. Отдуваясь, он навалился на трость. — Я загляну к тебе рано утром.