Красавица из 5 «В»
Шрифт:
— Цепями?
— Ну наручниками. Какая разница?
— И верно, какая разница, — согласилась Светлана Михайловна. — А может, всё-таки верёвкой? Или они его загипнотизировали?
— Загипнотизировали! — уверенно подтвердил Оклахомов.
Класс уже откровенно хохотал.
— С мужиком генералы славно зажили. Только им телевизора не хватало. И они заставили мужика сделать им подводную лодку.
— Пятого поколения?
— Ну да. Чтобы незаметно от пиратов проплыть. Знаете, сколько в морях пиратов! Им только повод дай на платформу забраться.
— На какую ещё платформу?
— На нефтяную. Вы что, совсем новости не смотрите?
— Ах да, Гринпис! — вспомнила Светлана Михайловна хулиганскую выходку защитников
— Забрались генералы в подлодку и поплыли назад, в общество.
Светлана Михайловна прошла вдоль рядов, прислонилась спиной к стене.
— Приплыли генералы назад, дали мужику водки и выгнали его. Мужик напился и ничего не понял. Во всём водка виновата, как бы говорит нам между строк великий русский писатель, отвечая на наш вопрос о том, почему мужик двух генералов кормил.
Класс покатывался от хохота.
— Любопытный вывод, — сказала Светлана Михайловна с улыбкой. — Пересказ, конечно, очень далёк от текста, но в целом мысль верна. Три с минусом!
— Хоть бы раз без минуса поставили, — пробормотал Оклахомов.
Вид у него при этом был довольный. Если честно, он ни на что особо и не рассчитывал.
— Какое иносказание, таков и знак.
— За что это ему три? — возмутилась отличница Анжелина. — Он вообще всё переврал! Я бы ему единицу поставила!
— Ну и кровожадина! — прошептал Леденцов.
— Три за то, что думал, хотя видно, что от приставок крыша у вашего брата игрока едет в неизвестном направлении…
Светлана Михайловна ещё что-то говорила, но Оклахомов её уже не слышал. Он нажимал на кнопки, заставляя варвара Мутанта крушить лазерным мечом столетние дубы двухметровой толщины. Игру ему дали на один урок, и он спешил отыграться.
Пора браться за ум!
— А теперь домашнее чтение. Повторив это по-французски, Жанна Ивановна пробежалась глазами по журналу.
— Оклахомов.
— Я? — удивился тот и нервно завозился на месте. Наконец встал, кашлянул и, взяв книгу, начал на чистом французском языке:
— Я так виноват перед вами, точнее, перед самим собой по отношению к вам, что даже не пытаюсь оправдываться.
От удивления Жанна Ивановна широко раскрыла глаза и откинулась на спинку стула.
«Но это невозможно! — подумала она. — Два дня назад он не мог прочитать без ошибок и двух слов. Я сплю!..»
Жанна Ивановна помотала головой и попыталась проснуться. Сон не проходил. Она ущипнула себя за руку и поняла, что не спит. Это было ужасно.
«Ой, да это галлюцинация! — догадалась Жанна Ивановна. — Обыкновенная слуховая галлюцинация!.. Но какое произношение!.. До чего приятно слышать чистую французскую речь».
— Давно уже хотелось мне напомнить вам о себе, и если я не сделал этого до сих пор, то отнюдь не потому, что я об этом не думал, — как ни в чём не бывало, без малейшего акцента продолжал Оклахомов.
«Нет, это не галлюцинация, — подумала Жанна Ивановна. — Наши галлюцинации не говорят по-французски. А если и говорят, то не так хорошо… Просто я была к нему несправедлива».
Она с удивлением обнаружила: глаза у Оклахомова совсем не бессовестные, а умные и печальные, как у человека, много повидавшего на своём веку. Она заметила его высокий лоб, благородную осанку. А с каким чувством собственного достоинства он водил натруженным пальцем по строчкам!
— И заметьте, что при этом я обременён повседневными заботами, денежными делами и мало ли ещё чем! Дружески жму вашу руку и желаю вам всего самого хорошего, — закончил Оклахомов и, не спрашивая разрешения, без сил рухнул на место.
«Стыдно, дружище, — мысленно сказал он сам себе. — Пора тебе начинать учиться по-настоящему!.. Всё, решено, с завтрашнего дня берусь за ум!.. Хотя нет, завтра тренировка. С послезавтрашнего… А ещё лучше, с понедельника!.. С первого понедельника новой четверти. Решено, берусь за ум с новой четверти!»
Жанна Ивановна улыбнулась и встала. Глаза её сияли, душа пела.
«Вот она — награда за моё терпение», — подумала учительница.
— Мой дорогой друг! Благодарю вас за прекрасное, самобытное чтение, которым вы меня одарили! — сказала Жанна Ивановна по-французски, с любовью глядя на Оклахомова.
Оклахомов ощупью выключил спрятанный в парте магнитофон и нервно толкнул соседа: — Слышь, чего она там?.. Ничего не понимаю!
Инна Гамазкова
Частушки