Краш
Шрифт:
— Правда. Он обычный человек, его зовут Дэн. Такой же, как я и другие игроки. Ему точно также нужен шлем, чтобы войти в игру и нужно есть, чтобы не умереть с голоду. Так что, если он войдет, и ты помешаешь ему вернуться, ты его убьешь, понимаешь? Он умрет, как умирают люди, которые не могут покинуть игру. Ты ведь знаешь, где они?
— Да. Я отдам тебе их, покажу, где они, когда ты приведешь его ко мне.
— Это потребует времени. Ты уйдешь отсюда?
— Я могу здесь находиться вечность.
— Я вернусь и скажу, когда смогу привести его. Но ты мне должна пообещать, что отпустишь его, когда он захочет уйти. Дэн мой друг и я не позволю тебе убить его.
—
***
Так, что со временем? Два час прошло. Энжи не видно. В любом случае нужно срочно рассказать все Дэну. А это маленькое чудовище пусть слушает, если она еще там, будет легче объяснить остальное.
В этот раз он уже не крутит пальцем у виска, не предлагает сдать меня в психушку. После того, как я закончил рассказ, спрашиваю:
— Энжи давно ушла?
— Минут двадцать, как убежала на автобус. Поговорить хочешь? В принципе, машиной ты ее перехватишь у дома.
— Раз я договорился с призраком, опасности для Энжи в игре больше нет.
— Я представляю, — Дэн засмеялся, держась за голову, — как она дорвется до игры. Не успокоится, пока тебя не обгонит.
— Пусть обгоняет. — С этими словами я выбежал из палаты.
Остановка находилась всего в сотне метров от дома, ее подъезд самый первый. Я гнал так, что у Энжи не было ни одного шанса приехать раньше. Я остановился на въезде во двор. Первой мыслью было то, что этот дом и дворик точная копия того, в котором живет Ольга. Мне не понравился большой внедорожник, стоявший практически напротив подъезда. Точнее, не сама машина вызвала мое раздражение. Вокруг нее и около подъезда я насчитал не меньше шести мордоворотов, а за джипом виднелся капот другой машины, стоявшей ближе к подъезду. Замечаю, что один из амбалов подбежал к этой машине. Стоило сделать всего несколько шагов в сторону дома, как я увидел и узнал вторую машину и высунувшуюся из нее фигуру. Когда Тяпа и пять мордоворотов практически одновременно сделали пару шагов в мою сторону, я услышал за спиной голос Энжи.
— Сережа, что ты тут делаешь? — Она вроде была не очень удивлена, что заставило меня немного растеряться.
А еще у нее был очень усталый вид. Промелькнула мысль, а вдруг и она переживает все тоже самое с этими провалами в игру, и мы, два идиота, зря прятались друг от друга.
Я забыл о Тяпе и его амбалах и бросился к ней.
— Нам надо поговорить.
— Мы поговорим, — Энжи положила мне на плечо руку, — но не сейчас. Сейчас я еще не готова.
Она развернулась и пошла к подъезду. Я услышал, что Тяпа что-то скомандовал своим мордоворотам и они двинулись ко мне, не обращая внимание на идущую мимо них девушку. Сам же Тяпа преградил ей путь. В промежутках между тушами этой пятерки я урывками мог видеть Энжи, а вот разговор слышал почти весь. Тяпа схватил ее за руку, а она спокойно посмотрела на него.
— Я же говорил, — урод похабно ухмылялся, — что ты будешь моей.
Я расслышал ответ Энжи:
— А я тебя уже спрашивала, ты уверен, что со мной справишься?
Расстояние между пятеркой амбалов и мной уже составляло меньше трех метров. Я на мгновение зажмурил глаза, чуть ли не вслух призывая спасительный лес игры. Меня качнуло, от мысли, что я сейчас могу потерять сознание и полностью провалиться в игру, адреналин подстегнул меня, окатывая холодом все тело. Я услышал крик Энжи:
— Мне больно, сволочь!
Я скосил глаза в сторону машин и сжал кулак. Джип с диким грохотом исчез в гигантском багрово-черном шаре пламени. Едва стих грохот, стал слышен крик, переходящий в вой, а затем почти в визг. Это был голос Тяпы. Амбалы оглянулись
— Забрали свою падаль и исчезли. — Проронил я, проходя мимо оцепеневшей пятерки.
Файрболы я погасил лишь в подъезде, окликая Энжи. Она остановилась, посмотрела на мою руку и, убедившись, что там ничего нет, погладила мою ладонь.
— Спасибо. Похоже, спасать меня у тебя уже входит в привычку. — Она не стала вырываться, когда я обнял ее, но спрятала лицо от моих поцелуев у меня на груди. — Если ты настаиваешь, я выслушаю тебя, но… лучше не сейчас. Я прошу тебя. Дай мне время.
— Почему? — Я прошептал, целуя ее шею. — Я наконец-то могу все рассказать.
— Я боюсь сейчас говорить. Боюсь, что из-за какой-нибудь мелочи могу сделать ошибку, о которой буду жалеть всю жизнь.
Я заставил себя ослабить объятия, она выскользнула, поцеловала меня в щеку и стала быстро подниматься по лестнице. Едва Энжи исчезла из виду, я стал слышать всхлипы и приглушенный плач, пока не хлопнула дверь.
Выходил я из подъезда, можно сказать на взводе, стараясь быть готовым к любым неожиданностям. Машины Тяпы, как и его самого с головорезами, след простыл. На месте, где стоял джип, до сих пор дымились какие-то клочья и куски металла. Я пошел к своей машине, доставая телефон. Взглянув на экран, чтобы узнать время, увидел сообщение о не прослушанном звуковом сообщении от Ольги. Я нажал кнопку и из телефона полился ее бархатный нежный голос.
— Сережа, я в четыре в кафе-мороженом встречаюсь с Тяпой-старшим, буду не против, если ты сможешь меня подстраховать.
Я еще раз посмотрел на часы на телефоне – без двух минут пять. Через двенадцать минут я выскочил из машины возле кафе. Прямо передо мной стоял Тяпа-старший, папаша Севы-Тяпы, которому Энжи только что сломала руку. Он не успел переступить порог летней площадки, когда увидел меня и отпрянул назад, толкая двух амбалов, которые тащили сопротивлявшуюся Ольгу. Все замерли. Тяпа молча зыркнул на своих шестерок, те и сами уже догадались отпустить Ольгу. Она отряхнула рукава своего пиджака и вдруг неожиданно всадила со всей силы каблук в стопу одного из мордоворотов. Тот со стоном согнулся. Ольга подошла к Тяпе.
— Телефон. — Ее голос вполне мог служить эталоном спокойствия и безмятежности.
Тот злобно засопел, но достал из кармана телефон. С оскаленной физиономией он прохрипел:
— Что ты сделал с моим сыном, мерзавец?
Я улыбнулся.
— Ничего. — я сделал шаг к нему, наклонился к его уху, но продолжал говорить в полный голос. — Твоему сыну указала его место девушка, которой он посмел домогаться. Моя девушка.
Он опять засопел, но смолчал. Я повернулся к Ольге, у которой на лице начинал темнеть синяк и сочилась кровь из ссадины на скуле.