Красивая, богатая, мертвая…
Шрифт:
– Валентина, прекрати!!! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Все будет хорошо, я тебе обещаю. Насколько я понимаю, должно пройти какое-то время, чтобы уладились все формальности, чтобы я смогла вступить в права наследства, так?
– И про это мы с тобой тоже говорили, – каким-то обиженным тоном произнесла Валентина.
– Скажи, – Ольга вдруг вскочила и обняла подругу, прижалась к ней, – я когда-нибудь хоть чем-то дала тебе повод усомниться в моей дружбе? Ну, ответь мне, только честно? А… В том-то и дело, что нет. Да, конечно, у меня и характер изменился с тех самых пор, как по моей жизни танком прошелся этот Борис. Что-то сломалось во мне. Да еще и жить было негде. Про сестренку мою ты сама все знаешь… Повторю в тысячный раз, Валя, если бы не
– Это ты о ком?
– О том, что моя сестра, даже позволив своему Илюше жениться на другой, все равно была с ним, она давала ему деньги и знала, что он никогда ее не бросит, что они будут вместе… А я… Что натворила я? Связалась с аферистом, возомнила себя любимой, поверила ему… И где только были мои глаза? Мои мозги? Спрашивается, что во мне такого особенного? Не очень-то и красивая…
– Так, Оля, хватит, – уже совсем успокоившись, теплым миролюбивым тоном сказала Валентина, обнимая Олю как маленькую девочку и гладя ее по голове. – Хватит вспоминать всю эту историю и своего Исаковского…
– Исаковских, – поправила ее Ольга.
– Это уже неважно. Хватит заниматься самоистязанием. Это ты сейчас считаешь, что некрасива, что тебя не за что любить. Просто ты в последнее время сильно болела, перестала ухаживать за собой, тебе важно было выздороветь и пойти куда-нибудь работать. Но теперь, когда ты, можно сказать, поправилась и все проблемы остались позади, кто помешает тебе привести себя в порядок? И масочки питательные будем делать, и витамины пить, и на свежем воздухе гулять, и к парикмахеру хорошему сходим, прическу сделаем, маникюр… полы больше не будешь мыть, наймешь прислугу…
– Наймем, – поправила ее Оля, которая от представленного стала розовой, счастливой. – Мы же будем вместе!
– Знаешь, это ты сейчас так говоришь, а потом жизнь покажет, как правильнее поступить… – задумчиво произнесла Валентина. – Ты молода, у тебя еще личная жизнь будет, зачем я тебе? Если поможешь мне с бизнесом, ты же знаешь о моих планах… Подкинешь деньжат, и все – мы с тобой в расчете! Да, вспомнила… Эта… Глафира! А зачем она вообще приходила?
– Сказать, что моя сестра погибла…
– Да… Напрасно ты ей рассказала историю про квартиру… Ты у них сейчас и так первая подозреваемая, поскольку смерть твоей сестры выгодна в первую очередь тебе, а когда проверят продажу… Ох, надо было тебе всю-всю правду мне рассказать, а не самостоятельно действовать…
– Валя, о чем ты?
– Ладно, проехали. Ну что, наследница, чай будем пить? Я сегодня утром печенье суворовское купила. Приходи через пятнадцать минут, у меня как раз чай будет готов…
И Валентина, окончательно успокоившись, вышла из комнаты.
Ольга же, сняв с себя одежду, набросив банный халат и прихватив полотенце, отправилась в ванную. Вернулась чистая, с тюрбаном из полотенца на голове, задумчивая. Села перед зеркалом, стала себя рассматривать.
Затем достала из сумочки телефон, нашла сообщение, из-за которого не спала целую ночь и к которому не знала, как отнестись. Снова перечитала текст: «Сегодня, 18, в шесть возле драмтеатра. Жду. Целую. Валера».
Посмотрела на часы – времени было больше чем достаточно…
Глава 14
17 июня 2011 г.
Никитич, к счастью, никак не отреагировал на
Денис же из-за этих самых колес ночью долгое время не мог уснуть. Все пытался себе представить, как с его помощью находят преступника, сбившего на дороге женщину. Скорее всего, она погибла, рассуждал он. Если на колесах с внутренней стороны пятна крови и волосы намотаны, то дело серьезное. Значит, женщина оказалась прямо под колесами и сильно повреждена голова. Поэтому-то этот человек и испугался, когда понял, что совершил убийство. Избавляться от машины он не стал, поскольку смысла в этом нет – так или иначе владельца вычислили бы. То есть это рискованно. К тому же исчезновение машины могло бы вызвать подозрение у близких или родственников преступника. Куда проще избавиться от колес. То есть поменять сразу четыре колеса. Можно было их, конечно, просто сжечь. Где-нибудь за городом. И это было бы для преступника идеальным способом замести следы. Спрашивается, почему он тогда не стал этого делать? Возможно, ему показалось это не менее рискованным. То есть его, скажем, приехавшего куда-нибудь за город, в поле, на своей машине, могли увидеть проезжавшие мимо люди. Могли заметить и номер машины. К тому же колеса не так уж и быстро горят. Да может, этот мужик не захотел возиться с этими колесами и счел наиболее простым вариантом избавиться от них, продав… Стоп. Но почему он не оставил их где-нибудь в безлюдном месте за городом, а все-таки продал? Вопрос. Ну, сколько он выручил за эти колеса? Две тысячи рублей. Всего ничего. Но если учесть, к примеру, что на новые он потратил не менее восьми тысяч, то две, считай, ему вернулись. Очень экономный мужчина.
Дальше. Если придерживаться версии, что колеса в мастерскую принес именно преступник, а не его друг или родственник, то он оставил на них отпечатки пальцев… Но и Денис сам тоже оставил отпечатки пальцев. Да и Никитич тоже.
И вдруг среди ночи он буквально подскочил от догадки, и уже до утра не мог уснуть. А с чего он вообще взял, что этот человек – преступник? А что, если настоящий преступник все-таки выбросил эти колеса куда-нибудь в кусты, а этот просто нашел да и привез сюда, чтобы продать. И если рассматривать этот вариант, тогда почему же он даже не поторговался? Согласился на предложенные Никитичем две тысячи? Ответов могло быть два. Первый – этому человеку было неизвестно, сколько вообще стоят колеса, и он был рад любой сумме. Второй – возможно, он тоже увидел, что колеса в крови, и тоже предположил, что они по этой причине опасны, а потому решил поскорее от них избавиться. Пусть и за эти небольшие деньги. Но если он не преступник и привез эти колеса именно в их мастерскую, то и нашел он их где-то поблизости, уж ему-то зачем прятаться, везти их подальше от места преступления? Но тот, кто их выбросил, наверняка привез с другого конца города…
Так. Теперь автомобиль, на котором этот мужчина привез колеса. Сам Денис машины не видел. А когда спросил Никитича, не помнит ли он марку машины, тот отматерил его и сказал, что тот занимается чепухой, только время у него отнимает, да и сам ничего не делает… Потом вдруг задумался и сказал, что не видел машину, хотя слышал звук мотора.
А ближе к обеду, когда народ схлынул, и образовалась небольшая пауза, и Денис с Никитичем расположились в подсобке, чтобы выпить чаю и съесть свои бутерброды, мастер вдруг спросил его:
– Денис, а чего это ты вдруг так заинтересовался этими колесами? Машиной? – Никитич, смуглый жилистый старик в промасленном синем комбинезоне и клетчатой рубашке, нахмурив свои густые седые брови, внимательно разглядывал рисунок на чашке. – С чего решил их купить, вообще не понимаю?!
И тогда Денис, решив, что полезнее будет ему все рассказать, тем более что старик – кремень, никому слова лишнего не скажет, за что его все и уважают, признался ему во всем. И как нашел брильянтовую сережку, и как обнаружил, что колеса есть не что иное, как улики.