Красивая женщина, купившая дом
Шрифт:
– И всё-таки не заморачивайся ты из-за этого дома,– посоветовала Татьяна, – может быть, ему деньги некуда девать или отмыть их негде. А тут даже нечестно заработанные деньги он вложит в хорошее дело, купит дом. Потом, лет через десять, он его ещё и перепродаст с прибылью.
– У тебя всё получается очень гладко. А что, если в этом доме он устроит притон для бандитов или наркопритон? Нам это надо?
– Этого не может быть! – опять напомнила о себе Ирина,– если бы им руководили такие преступные замыслы, он этот дом купил бы в другом месте. Он бы
Владимир с интересом посмотрел на Ирину. Вроде бы дурочка дурочкой, а иногда говорит дельные вещи. И как он сам-то до этого не додумался? Тут не преступный замысел, а что-то другое.
Пообещав тёте Тане не заморачиваться, но всё-таки проверить купюры, которые ему предложат за дом, на фальшивость, племянник засобирался домой.
– Ирину подвези. Ей тут недалеко, на проспект Мира,– попросила Татьяна.
Владимир кивнул, и гости направились к выходу.
– Что-то не нравится мне этот дом,– пожаловалась Татьяна мужу, – какие-то дурные предчувствия.
– Так нет же для этого никаких оснований,– успокоил её Сергей,– зачем придумывать то, чего нет? Да и дом этот не твой, не всё ли равно, кто его купит? Или ты уже пожалела, что не купила его сама?
– В том-то и дело, что дом этот неизвестно чей. Был бы он мой, всё было бы проще.
Сергей обнял жену и посоветовал ей поскорее лечь спать. День выдался суматошный, и она очень устала. Надо отдохнуть – тогда и сумбурных мыслей в голове будет меньше.
Татьяна послушно отправилась в спальню. А к утру и в самом деле всё как-то уложилось, успокоилось, и думать о доме уже не хотелось.
Глава 7
Когда в милиции районного центра участковый уполномоченный Илья Нагаткин в очередной раз допрашивал красивую цыганку со жгучими чёрными глазами, он услышал во дворе непонятный шум.
Цыганка, как и прежде, ни в чём не признавалась, клялась, что ничего не воровала, и просила её отпустить. Услышав шум, она насторожилась. Как только капитан милиции открыл окно, чтобы понять, что происходит, она очутилась у окна чуть ли не раньше его. Решив, что пленница собралась сбежать, Нагаткин крепко схватил её за руку.
Черноокая красавица начала громко кричать и размахивать свободной рукой, не обращая на милиционера никакого внимания. И только тут, взглянув из окна, Нагаткин увидел, что в милицию явился чуть ли не весь цыганский табор.
В глазах рябило от обилия красок, а в ушах, казалось, непрерывно работал зуммер, и от его жужжания можно было потерять сознание. О чём непрерывно кричали цыганки, понять было невозможно, и для начала участковый закрыл окно.
– Это что ещё за явление? – строго спросил он задержанную, – чего им здесь надо?
От возбуждения цыганка всё время дёргалась и не стояла спокойно на месте. В то же время она изо всех сил старалась вырвать свою руку, но капитан держал её крепко.
– Они пришли за мной. Отпусти меня, начальник,– начала она умолять участкового.
– Это с какой стати я должен тебя отпустить? Ошибки здесь никакой нет – ты действительно была в деревне в день кражи. Вот так и скажи своим родичам.
Капитан милиции снова открыл окно. Табор загудел ещё сильнее. Цыганка что-то крикнула на непонятном языке, потом опять начала размахивать рукой, как бы призывая кого-то к себе.
Шум заметно уменьшился, и вскоре из толпы выделилась дородная цыганка – видимо, главная по табору. Она направилась прямо в кабинет участкового. Он внимательно посмотрел на неё, мысленно готовясь к отпору. Видал он таких парламентёров! Но цыганка удивила его с первых же слов.
– Отпусти её, начальник, а все украденные деньги мы вам соберём и вернём,– заявила она.
Илья Нагаткин опешил. Вот уже десять лет он работал в милиции, а такого от воров не слышал. Тем более от цыган. Поэтому он не сразу поверил её словам.
Цыганка, одетая, как все, в многочисленные юбки из ярких тряпок да ещё гремящая разноцветными бусами, держалась с каким-то удивительным, нецыганским достоинством.
– Ну собирайте,– оправившись от шока, ответил милиционер,– а вот когда соберёте, тогда поговорим. А пока торопиться не будем, пусть ваша красавица у нас ещё погостит.
Цыганка покачала головой и посмотрела на стража порядка укоризненно, как будто хотела сказать: вот ты мне не веришь, а я дело говорю.
– Соберём, соберём,– повторила она,– а сами уедем отсюда подальше, и вы нас больше не увидите.
Вот даже как! Об этом давно мечтала вся местная милиция. Где нет цыган, там и проблем меньше.
– Договорились! Сейчас подсчитаем, сколько вы должны.
Капитан вытащил из ящика стола кучу бумаг – это были заявления ограбленных граждан. Черноокую цыганку тем временем уже увели в камеру предварительного заключения.
Нагаткин начал перечислять цифры: вот из этого дома десять тысяч, из этого кошелька три… «Соберу, соберу», – бубнила цыганка.
Когда она ушла, капитан решил посоветоваться с коллегами: что делать? Передавать дело в суд или всё же отпустить задержанную, если деньги и в самом деле будут возвращены? Началась жаркая дискуссия, в ходе которой мнения разделились.
Кое-кто сразу заявил, что цыганка врёт и задумала что-то нехорошее; да и вообще цыганам верить нельзя. Другие же считали, что надо подождать и посмотреть, во что выльется этот своего рода эксперимент. Однако все дружно признали, что привлечь цыган к уголовной ответственности чрезвычайно сложно. На суде они вдруг перестают понимать русский язык, а найти им переводчика, как того требует уголовно – процессуальный кодекс, практически невозможно. Одни цыгане считают себя молдавскими, другие – украинскими, а третьи вообще испанскими. Поди – ка разберись! Невинно улыбаясь и непонимающе хлопая своими глазищами, они способны вывести из равновесия любой суд. Так что в данном случае ничего другого не остаётся – надо ждать.