Красиво жить не запретишь
Шрифт:
Я задумалась. С одной стороны, деньги мне уже заплатили. Не пора ли выходить из игры? Что-то каша слишком круто заваривается. Как бы мне не обжечься. Все-таки один на один с мафией — сложновато. А с другой стороны, менты же копаться будут в этом деле сколько, пока розыск объявят и так далее… А чем быстрее этого Чумака-мудака обезвредят, тем лучше. Лично для меня. Спокойнее, знаете ли, когда тебя не убивают по нескольку раз на дню.
Значит, делаем так:
— Вадим Павлович, вы меня слушаете?
— Да, да, прекрасно слышу.
— Так вот слушайте, —
Благушин терпеливо слушал, не пытаясь чем-то выразить недовольство моим занудством.
— …и осужденный в 1982 году по 105-й статье УК, имеет прямое и непосредственное отношение к нашему делу — он заказчик. Дурь ему возили.
— Откуда такие сведения?
— Никуленко покойный.
— По-оня-ятно, — протянул Благушин, — ну что ж, будем брать.
— Я забыла сказать, Вадим Павлович, — продолжила я, — самое главное — Чумак скрывается. У него дача в «Соколе». Где точно, я не знаю. Вот там посмотрите. Только не нужно пока шум поднимать — объявлять розыск…
— Ну, это понятно, — перебил меня Благушин, — будем искать. Спасибо!
По голосу было слышно, что ему не терпится скорее обрадовать своих ментов.
Ну, и на здоровье.
Я попрощалась и повесила трубку.
Потом снова поднялась в зал и заказала себе кофе. Мне нужно было подумать.
Самым простым вариантом было — на время уйти в подполье, пока Чумака не возьмут. А вдруг ему удастся уйти? Вряд ли, но и такое возможно. Ладно, подожду денька два. Или побольше. Не хочется снова лезть в самое пекло. Поеду на свою вторую квартиру, как раз отсюда недалеко. Эта квартира досталась мне в наследство от бабушки, и я часто использовала ее как конспиративную.
Решено.
Я допила кофе, но уходить не хотелось. За окнами уже начинало темнеть, а здесь было светло от огромных электрических ламп, за каждым столиком — прилично одетые люди. Ни одного уголовника. Никто не собирается ничего взрывать, никто не матерится и не выхватывает пистолетов. Тихо.
Я не боялась, нет. Просто устала. Иногда мне жаль, что я до сих пор не замужем, что у меня нет детей, что, проще говоря, я одна.
Ну, вот, поработаю частным детективом еще с годик, и все. Завязываю. Остаток дней проживу спокойно.
«Чушь какая, — подумала я, — бред».
Но такую чушь и такой бред я повторяю каждый раз, когда меня загоняют в тупик…
Я заказала коньяк и просидела в ресторане до глубокой ночи — на улицу я вышла около двух часов.
Было довольно холодно, но помимо теплого свитера меня грел выпитый коньяк. До моей конспиративной квартиры было недалеко — несколько кварталов, — и я решила прогуляться. Немного шумело в голове от кофе и коньяка, от выкуренных сигарет першило в горле.
Я сунула руки в карманы и свернула в парк «Культуры и отдыха», как написано на вывеске. Так ближе.
Парк был пуст, только светились фонари открытых кафе.
Возле одного
— Отпустите, су-у-уки! Пусти, сказал, блядина!
«Алкаша забирают какого-то, — подумала я, подходя ближе, — нарезался, поди, и буянит». Хотя странно, голос алкаша показался мне знакомым. Уж не Дима ли с горя?
Да нет, не его интонации.
Два мента в штатском выволокли бешено извивающегося в их руках человека.
— Не по-ойду-у-у!
Я подошла ближе.
Никакой это не «козел». Это джип, я в темноте не разобрала. С каких пор у нас милиция на джипах ночные улицы патрулирует? Стоп! Какая к черту милиция?!
Пьяный вырвался из рук «ментов», упал на землю. Они, двое стандартных боевиков — коротко стриженные молодые люди в спортивной одежде, — принялись с ожесточением бить упавшего ногами.
— Сволочи!.. — снова заорал он.
Один из парней посильнее размахнулся и, как футболист по мячу, ударил его в лицо. Пьяный замолчал, захлебнувшись кровью.
— Скорее! — крикнули им из джипа.
Они не замечали меня. Я могла свернуть на другую аллею или пойти обратно, успокаивая себя, что бьют они, наверное, такого же бандита, каковыми являются и сами.
А кого они бьют, я знала не наверное, а точно, поняла по голосу — Карась.
Он уже перестал кричать, только мычал и кашлял. Парни подняли его, он обвис в их руках, как мертвый.
Ну ладно, должен же этот день иметь достойное продолжение? Я вытащила из-за пояса Толин револьвер и выстрелила в одного из парней, целясь куда-нибудь, где ничего важного для жизни, кажется, не располагается, — в задницу.
Бах!
Я попала. Парень заорал и отпрыгнул в сторону. Второй отпустил Карася и кинулся к машине. Не уйдешь! Я выстрелила в него, почти не целясь. Он без крика сполз на землю.
В кафе загомонили. Я опустила пистолет и отошла в тень, под деревья. Раненный в задницу парень открыл дверцу в машине и нырнул туда. Джип тут же рванулся с места и через секунду пропал в темноте. Из кафе стали выходить люди. «Ну все, — подумала я, перешагивая на газон через изгородь, — „мавр сделал свое дело, мавр может уходить“.
Люди толпились на площадке перед кафе.
Карась начал приподниматься. Подстреленный мною парень лежал без движения. Неужели убила? Два трупа за день — не слишком ли для хрупкой женщины?
Вдруг народ ринулся обратно в кафе. В чем дело?
Послышался шум мотора.
Милиция?
Как же, дождешься ее, когда надо! Задним ходом к кафе подъезжал все тот же джип. Возвращаются. За трупом, наверное. Или за Карасем, что вернее. Опять мне, что ли, стрелять придется? Раз уж сказала «а», говори и «б». Карася здесь нельзя оставлять, они его точно пришьют. Туда ему и дорога, конечно, но… все-таки сосед… И вообще… когда я выпью, во мне часто просыпается гуманист. Так и сегодня, по гроб жизни Карась должен быть благодарен коньяку, по гроб жизни!