Краски иного настоящего

Эллисон Старый Ирвин

точно!

— Но-но! Не упоминай Великого зря! Он б помер со смеху, глядя на этих. кости тонкие, слабые, грудная клетка плоская, не

бочковидная, как положено. нос мелкие и глаза, с органами чувств у них

плохо. и мозг не закрыт спереди надбровными дугами нормального размера.

Подбородок только нормальный как у нас. Видимо, они тоже пытались

говорить и готовить еду, то и стало это горе-лицо хоть в чём-то

нормальным. Наши предки тоже были со скошенными

назад челюстями, но

после того, как мы начали нормально готовить, это совсем прошло! —

возразила Ошлито, любовница друга Прласто.

— Да что они могли готовить, друг мой сердечный? С такими слабыми зубами они разве что

птичек мелких и зверей жевать могли, и гольянов с мелкими карасями,

ха-ха! — смеялись все наперебой.

— Ладно, запишем всё и завтра обнародуем, как надо — ответил Вил-Втрек, прикрывая раскопки

брезентовыми покрывалами и запечатляя себя с ними на большой фотоаппарат

во избежание сомнений в первородстве открытия ими.

— Пошли поедим хлеба с мясом и перед сном на волков поохотиться! — ответил

Квмирто, самый молодой в группе. Студент, а умный какой! Будет учёным,

говорю же, думали все.

— Пошли, дело говоришь! — ответил Прласто.

Все собрались и пошли проводить вечер, как честным людям положено.

Словом, самый обычный день.

Глава 1. Симпозиум.

Марту был знаком этот сорт людей. Они встречаются на последних курсах любого технического колледжа США.

Раймонд Джоунс. Уровень шума.

Дженнингс почти что сказал об этом, когда говорил об умственных шлюзах. Все

сводится к вопросу, который ты задал мне в горах: в чем суть процесса

мышления? Откуда приходят оригинальные мысли?

Оттуда же.

Этим вечером было неспокойно. Все специалисты Края Равнин в области изучения

истории и антропогенеза собрались в Музее Палеонтологии имени Ир-стига.

Шум и гомон были типичными для этих мест. И для таких собраний. Сам

Вил-Втрек и его компания тоже были тут, но теперь их ждало почётное

окружение из их преподавателей, и через полчаса на трибуну поднялся сам

Вил-Втрек.

Его костюм, тёмно-красный и в синих наплечных узорах, приличествующих для любого молодого учёного, был вызывающе строгим. Кто

бы мог узнать разбитного рыбака и охотника в этом шествующем, как робот,

ещё стройном человеке? Лишь выражение радости в огромных даже по меркам

его народа глазах, да блестящий орлиный нос с расчёсанной на манер

полуметрового клина тёмно-рыжей бородой показывали, что он на пороге

открытия. Друзья, ставшие его свитой, ничем не отличались от него. Разве

что у Прласто борода была чёрной, а волосы заплетены в старомодную

косу, а не в хвост, как у товарища. Авлар была тут в точно такой же

одежде, как и прочие, что традиционно показывало готовность выйти замуж и

разделить с мужем все лавры первооткрывателя.

— Вил-Втрек, сын Кра-Трака, научный сотрудник института антропологии города Клак-Тар,

просим выйти на трибуну первый раз в жизни и поведать нам о том, что

было вами открыто! — раздался голос уже седого, но с раздвоенной на

модный нынче северный манер короткой бородой, одетого в белый костюм

ректора выше упомянутого учебного заведения.

Молодой учёный не дрожал, чтобы его не заклеймили позором, как доброго Кот-Нака, он же до

недавних пор Дрожащий Мореход, ихтиолога, убившего и вместе с тем

открывшего совершенно новый вид полярного кита. Он три года назад стоял

на трибуне, мелко дрожал и бледнел перед публикой, за что и получил своё

не слишком лицеприятное прозвище. Его открытие зачли должным образом,

но за трусость он был опозорен и загладил позор лишь военными подвигами,

при этом лишившись левой руки и заполучив механический протез. Получил

по квоте как участник одного эксперимента. Отец подсобил, конечно же,

как без этого? Прозвище изменилось на Однорукого моряка, что всех

устроило. Кот-Нак, правда, часто показывал в драках, что вторая рука,

хоть и не живая, дать по физиономии может тоже должным образом. На себе

это узнал автор того, прежнего прозвища. В такой драке он быстро лишился

половины зубов сбоку и едва не потерял правый глаз. Именно что ударами

левого, механического кулака! Отстоял честь, как подобает мужчине. Нет,

думал по дороге на стальную трибуну Вил-Втрек, это не наш случай, и

этого нельзя допустить! Честь-то я, если что отстою, не трус, но лучше

не допускать необходимости это делать.

Когда он стал перед публикой в двести человек, среди которых сидел сам Конг-Нак и потягивал черничную

настойку из деревянного старомодного на вид кубка почти литрового

объёма, юный учёный распрямился и начал говорить, наращивая твёрдость