AnnotationColoring outside the lines. Глава1 (часть1)Глава 1. Часть 1.(POV Эдвард)– Сколько насчитал, сука? – ее голос раздался так близко у меня за спиной, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди.Я чувствовал, что подвешен за руки и пытаюсь освободиться из оков, удерживающих мои беспомощные запястья над головой, и попытался поднять голову. Я вынужден был встать на цыпочки, чтобы снизить давление на кости, и на секунду почувствовал, что руки просто оторвутся, если я встану ногами на грубый холодный пол подо мной. Я чуть не плакал, но крепко стиснул зубы, зная, что случится, если я нарушу тишину, которую она всегда требовала соблюдать.Теперь я понял, почему не могу посмотреть наверх. У меня были завязаны глаза. И что еще хуже – я не мог вспомнить, разрешали ли мне говорить,… чтобы отвечать на вопросы. Сколько насчитал? Понятия не имею! О Господи, я сбился со счета? Я никогда не сбивался со счета. Я покойник.– Очнись, ты, маленькая ШЛЮХА! – заорала она, сильно ударив меня по лицу, вынуждая невольно вздрогнуть.– Я задала тебе ВОПРОС! – выплевывала она слова, схватив меня за волосы на затылке так близко к скальпу, что точно вырвала хороший клок.– Простите, Госпожа,… я не уверен… – услышал я свое хныканье и мгновенно возненавидел то, как это прозвучало. Господи, я слаб.– Ты не обратил ВНИМАНИЯ? – она отпустила мои волосы, и моя голова повисла в ожидании ее гнева.ХЛЫСТЬ!Я почувствовал, как горит на спине длинный, тонкий след от удара, прямо у позвоночника. Удар рассек мне плоть до самой кости. Я знал, что мне нужно принять его беззвучно, но каким-то образом я потерял над собой контроль.– АААААААААА! – несдержанно заревел я, ощущая влагу под завязанными глазами. Кулаки над головой сжались в попытке поскорее избавиться от боли.– Ты так жалок, – теперь ко всем неудобствам добавился еще и ее голос. Затем она сказала так, словно поблизости был кто-то еще, – Не везет ему!А затем в моей жизни наступил худший момент.– ОСТАВЬТЕ МОЕГО ПАПОЧКУ В ПОКОЕ! – пронзительно крикнула моя маленькая девочка с большей болью в голосе, чем та, что испытывал я.– ВИКТОРИЯ! – зарычал я, внезапно ощутив силу и желание сражаться, – ДАЙ ЕЙ УЙТИ! НЕ ПРИКАСАЙСЯ К МОЕЙ КРОШКЕ, ТЫ, СУКА!– ТЕПЕРЬ ты внимателен дорогой? – она положила ноготь в ямочку у меня на подбородке, и я уклонился от ее прикосновения.– МЫ ЗАКЛЮЧИЛИ СДЕЛКУ! – услышал я свои слова, раньше, чем даже успел подумать. Теперь я чувствовал, как слезы текут по лицу, просачиваясь из-под повязки.– Сделка расторгнута с той секунды, как ты сбежал! – немедленно отрезала она голосом, полным яда, – Я говорила тебе – ты никогда не уйдешь от меня, Эдвард! Ни при жизни,
ни даже после смерти! Ты МОЙ и ВСЕГДА будешь МОИМ! А теперь ты заплатишь.– Нет, Вик… Госпожа, пожалуйста, нет! – умолял я, так сильно дергая запястья, что не удивился бы, если бы сломал оба.– Сейчас папочке станет легче, конфетка, – ядовитый голос Виктории напоминал змеиный, и я почувствовал ее руки вокруг своих запястий, расстегивающие оковы, которые по ощущениям напоминали кожаные, снимая единственную «одежду», что на мне была.Я заорал, почувствовав, как опускаюсь всеми ступнями на пол из стойки балерины, в которой находился до этого, и это причинило мне еще больше боли, не принесло облегчения.– Открой рот, малышка, – инструктировала Виктория, и я почувствовал, как ее прерывистое дыхание приближается к моей промежности.– НННЕЕЕЕЕЕЕЕЕТТТТ! – заревел я, отпрыгивая и молотя руками пустоту.– Эдвард! – услышал я голос издалека, но не придал значения. Я сражался в темноте, надеясь спасти Кэти.– Все в порядке, в порядке! – я слышал прелестный женский голос вдалеке, но разум совершенно одичал, чтобы обращать на это внимание.– КЭТИ! – кричал я, рыдая, как ребенок.Внезапно появился свет, и пара рук попыталась меня обхватить. Я чуть не ударил по ним, но, к счастью, был слишком измучен, чтобы пытаться. Я знал, что со мной Белла, но мое тело пока еще не осознавало этого.– Он в порядке? – раздался тонкий, сонный и очень обеспокоенный голосок слева от меня. Сейчас я ничего не мог видеть из-за яркого света и слез.– Он в порядке, милая, я обещаю, – голос Беллы был совсем близко, когда я почувствовал, как ее руки крепко меня обнимают, – Ему просто приснился плохой сон. С ним все будет хорошо.– Белла… – у меня перехватило дыхание, и я прильнул к ней, дрожа, несмотря на все мои усилия показать, что со мной все нормально.– У меня тоже бывают такие, – услышал я, как говорит Кэти.– На, папочка, – она вручила мне что-то мягкое и приятно пахнущее, – Это Джинкс. Он позаботится о тебе.Я вцепился в игрушку, словно от этого зависела моя жизнь, и неотчетливо увидел ее лицо перед собой.– Спасибо, малышка, – я услышал, что мой голос дрожит, и по-прежнему ненавидел слабость в своем голосе.– Окей, тогда я пошла в кровать. Знаешь, мне завтра в школу, – напомнила она в трехтысячный раз за день.– Мы знаем, – услышал я, как мы сказали это хором. Я огляделся и увидел родителей Тани, стоящих в дверях моей комнаты; они тоже были обеспокоены, но очень уставшие на вид.Они посмеивались, наблюдая, как Кэти поскакала в свою комнату, находящуюся прямо рядом с моей. Что бы она ни делала, они всегда наблюдали за этим с трепетом, словно она ангел, который в любой момент может улететь. Я знаю, что и сам смотрел на нее так же. Только я не думал, что она улетит сама. Кто-нибудь придет и заберет ее.– Дыши, Эдвард, – Белла заставила меня посмотреть ей в глаза, и я осознал, что снова вырвался из мира снов. Ее темные глаза всегда успокаивали меня, всегда возвращали меня в реальный мир.Я глубоко вдохнул, и страшный слабый, сдавленный хрип вырвался из моего горла, и пот покатился по лицу.Господи, какой задницей я наверно выгляжу, подумал я внезапно, когда плачу и сжимаю в руках мишку Кэти, или сдавленно кричу, как животное.– Прости… – царапнул я по глазам, вытирая слезы, – Я не хочу, чтобы она видела меня таким…– Все в порядке, малыш, она в порядке, – Белла запустила руки мне в волосы, сидя со мной нос к носу, легонько целуя мои соленые влажные губы, – Она знает, что такое ночные кошмары. Знаешь, они бывают не только у детей.– Я знаю, но… – я вдохнул.– Шшш… – Белла притянула меня к себе поближе, пока ее рот не оказался у моего уха, – Все в порядке. Не надо извиняться. Мы все тебя любим. Мы знаем.– Может, Кэти стоит завтра остаться дома? – сказал я вслух, зная, что услышу в ответ.– Эдвард, это ее убьет, – сказала Анджела, Танина мать, делая шаг или два внутрь от дверного проема, – Она собирается туда уже почти две недели. Она так рада, что наконец-то пойдет в школу вместе с другими детьми.И на долю секунды я возненавидел Танину маму. Я знаю, что не прав. Они сделали для Кэти за всю ее жизнь больше, чем я, они дали ей семью, которую я не мог ей предложить. Но она хотела, чтобы Кэти вышла из дома одна в этот безумный мир. Как я переживу завтрашний день, ожидая, когда она вернется домой? Что мне делать, когда секунды ползут так медленно?О, да, моя новая работа. Точнее сказать, мое прикрытие. Я до сих пор не знаю, чем буду заниматься. Я лишь знаю, что надо надеть ботинки и что-нибудь, что не жалко испачкать. Большая шишка.– Эдвард, я знаю, как это трудно, но отпусти ее, – сказала Белла, пытаясь немного смягчить мой свирепый взгляд, пока я пристально разглядывал свои дрожащие руки.– Это милый городишко, далеко от Нью-Йорка, – продолжала Белла, гладя меня по волосам и глядя мне в лицо, – С ней все будет хорошо. Ей понравится школа. Вот увидишь. Ты не можешь держать ее взаперти всю жизнь.– Кроме того, в школе два офицера под видом учителей и вахтеры, чтобы следить за ее безопасностью, – напомнил Танин отец.Спасибо, Бен. Все против меня.– Ага, – я еще раз вдохнул и поморщился.– Но если даже полицейские совершают ошибки, и там полно детей… – начал я.– Мм, могу я поговорить с Эдвардом наедине минутку? – спросила Белла людей у двери.– Давай, я возвращаюсь в постель, – Танин отец махнул нам рукой, быстро удаляясь.– Я сделаю тебе чаю, если хочешь, Эдвард, – предложила Танина мать; такой широкий жест после того, как я чуть не обвинил ее во всех смертных грехах.– О, нет, спасибо, мам. Возвращайся в постель, я в порядке, – сказал я, и тут же тепло ей улыбнулся. Ей нравилась, когда я называл ее так. И я так и думал. Она была мне больше матерью, чем моя собственная.Она кивнула и тихо вышла из комнаты, медленно прикрывая за собой дверь, оставляя нас наедине.– Я знаю, что попал в беду, да? – спросил я как ребенок, который вел себя плохо.– Хватит, – сказала Белла без запинки, – Кэти пойдет завтра в школу. Ты пойдешь на работу. Если я завтра узнаю, что ты свалил с работы и торчишь у школы…Господи, она слишком хорошо меня знает.– Это не важная работа! – внезапно крикнул я и взглянул на нее, ожидая увидеть страх. Но она снова удивила меня, как всегда, и посмотрела на меня непреклонно, словно я разглагольствовал, как неразумный ребенок.– Наверно буду дрочить, чтобы у коров была сперма или что-нибудь в этом роде! – я обезумел, – Это, наверно, единственное занятие, которое здесь мне подходит!Она хотела что-то сказать, и не сказала. Господи, я люблю доктора Беллу. Она никогда не позволяла мне выйти сухим из воды.Я посмотрел на нее и натолкнулся на кирпичную стену. И я не знал теперь, что сказать.– Ты закончил? – она скрестила руки в ожидании. Она была похожа на Кэтрин; моя прекрасная няня-ирландка вернулась домой.Я вздохнул, побежденный, – Да, – Я сдаюсь.– Эдвард, – она нежно взяла мои руки в свои, целуя одну, – Малыш, когда ты собираешься сходить на прием, чтобы встретиться с кем-нибудь ?– Я не хочу их, я хочу ТЕБЯ, – сказал я в шестидесятый раз, – Ты знаешь меня, знаешь всю мою историю, так почему ты не можешь быть для меня доктором Беллой? Ты делала это раньше.Она потерла глаза, и на секунду мне показалось, что она плачет. Я почувствовал себя куском собачьего дерьма.– Я говорила тебе – я недостаточно хороша, – сказала она в восьмидесятый раз, – Я студентка, еще учусь, я не могу давать тебе советов. И никогда не могла. Мне даже не стоило пытаться в Нью-Йорке… я могла серьезно навредить тебе…– Ты СПАСЛА меня, – поправил я, – Ты лучшая. Я знаю, что ты студентка, но ты так ХОРОША… я чувствую себя в безопасности, открываясь ТЕБЕ…– Я люблю тебя… – она нежно поцеловала меня в щеку, – То, что ты чувствовал – не лучшее мое достижение. Я не знаю и половины того, что должна, прежде чем давать советы КОМУ УГОДНО. Мне просто повезло с тобой, вот и все. Я ХОТЕЛА узнать тебя… я влюбилась в тот момент, когда увидела тебя в том дрянном клубе, в той ужасной клетке. Я хотела вытащить тебя из всего того дерьма, что тебя окружало. Вот, думаю, почему ты открылся мне – потому что тоже хотел вырваться. Если бы сейчас я встретила кого-то незнакомого, с кем у меня нет связи, сомневаюсь, что я бы смогла ему помочь. Тебе нужно встретиться с НАСТОЯЩИМ доктором, Эдвард. Ты не можешь идти этим путем. Просто с тобой я немного набралась опыта.– Я думал… – я сглотнул, – ты была ЕЮ.– Я знаю, малыш, знаю, – она держала мое лицо в руках и вытирала мне слезы с правого глаза, – Но я больше не могу смотреть, как ты страдаешь. Прошел почти месяц с тех пор, как мы здесь, и почти каждую ночь тебе снятся эти сны, и каждая ночь хуже предыдущей. Ты не устал от этого?– Нет, правда, это вроде забавно, – саркастически протянул я, слегка закатывая глаза.Быть слизняком, показывая дочери, какой я слабовольный… быть котиком для своей девушки и Таниных родителей… Господи, что они должны обо мне думать…– Пожалуйста… сделай это для Кэти… сделай это для меня… но, прежде всего, для себя самого, – она в шутку пихнула меня, когда произносила последние слова. Я усмехнулся на это и увидел, что она усмехается мне в ответ.– Дурень, – добавила она, подразнивая.– Я И ЕСТЬ дурень, – я опустил глаза с усмешкой, – Посмотри, как я прижимаюсь к этой игрушке.Я взглянул на Джинкса и понял, что это вовсе не медведь. Это был темно-красный слон (решила оставить темно-красный цвет, а не фиолетовый по двум причинам – во-первых, первым значением стоит все-таки темно-красный, а потом уже фиолетовый, во-вторых, у фиолетового цвета есть свой термин – violet – прим.пер.), который выглядел старше МЕНЯ. Но еще он выглядел счастливым и очень любимым. Должно быть, он пробыл с Кэти дольше, чем я.– Ты очень мило смотришься со своим маленьким слоном, – Белла улыбнулась шире, пытаясь сдержать смех.На этот раз она поцеловала меня в губы очень мимолетно, но нежно. Я хотел большего, но знал, что ночь на исходе, а ее занятия в школе тоже начинаются завтра.Это был маленький колледж в десяти милях отсюда, и она уже записалась на занятия. Нам дали в аренду машину, которую оплачивал местный департамент полиции, маленький «форд фиесту», и ее, вероятно, могло сдуть сильным ветром. Но она была красного цвета и понравилась Белле. У нее никогда до этого не было своей машины; на самом деле, чтобы жить в Нью-Йорке, машина НЕ НУЖНА. Слава Богу, что у нее есть права и она умеет водить.Господи, я скучаю по своему «Вольво». Бедная моя маленькая, ни в чем неповинная машина. Бедная моя маленькая, ни в чем неповинная ПОКОЙНАЯ машина.Хотя я счастливчик. МОЯ работа поблизости, и в шесть утра приедет грузовик, чтобы забрать меня. Я представил себя в толпе «деревенщин», и у каждого в зубах зажата соломинка. С тех пор, как мы здесь оказались, каждый голос на улице напоминал мне старые эпизоды шоу Энди Гриффита. Я не прислушивался к южному акценту, но здесь он был весьма… йехху! Белле он нравился, она говорила, что у меня он тоже появится. Но я сомневался в этом.Конечно, говорю я себе, самое главное – это то, что со мной Кэти и Белла. Кэти может жить здесь, быть счастлива, и в безопасности, хотя я и не могу представить, как она выходит замуж за какого-нибудь здешнего парня. Она вырастет девушкой из маленького городка, а не той интеллигентной и изящной принцессой, какой была Таня. Я знал, что это было бы хорошо. Белла была девушкой из маленького городка, и я не мог себе представить женщины лучше.– Ты останешься со мной до утра? – я сделал самое печальное лицо, чтобы убедить ее.– Ах ты ублюдок! – она громко рассмеялась, прекрасно понимая, что я делаю, – Ты просто думаешь, что ты неотразим, да?– Да, – я бессовестно широко улыбнулся.– Как плохо, – пробормотала она, царапая одеяло и забираясь со мной под него.– АЙ! – я с энтузиазмом улегся и поелозил ногами, грея простыни.– Шшш, – она завела будильник на тумбочке, и хлопнула по лампе, – Я не хочу, чтобы Кэти арестовала меня за такое поведение.– Хорошо, – я улыбнулся, когда она повернулась на бок лицом ко мне. Лунный свет едва позволял мне видеть лицо Беллы, и я был рад, что она улыбается мне в ответ.– Я тебе не верю, – она посмотрела прямо сквозь меня.– Я обещаю… – я дружелюбно улыбнулся, прячась в темноте, – Например, я обещаю не делать ЭТОГО…И в ту же секунду начал водить руками вверх-вниз и рисовать симпатичные круги на ее заднице, которую мило обтягивали флисовые пижамные штаны.– Ухххх… – она сразу начала сопротивляться, зная, как близко Кэти.– Эдвард… – зашипела она, пытаясь убрать мои руки со своих ягодиц.– И я также обещаю не делать этого, – поклялся я, положив правую руку между ее флисовых ног, твердо поглаживая вверх-вниз… по-настоящему медленно.– Ты… – она попыталась остановить меня, но ее тяжелое дыхание говорило об обратном.Это было печально, но с тех пор, как мы сюда приехали, наши совместные ночи получили твердый рейтинг
«G». Белла понимала, и я был поражен этим, и даже предложила спать в своей собственной спальне здесь, в доме,… но я скучал по ней. И я ненавидел то, что она спит одна после того, как она оставила своего отца, друзей – ВСЕ ради меня. Я не хотел, чтобы она когда-нибудь пожалела, что выбрала меня.– Эдвард!– Чтооооооо? – спросил я, будто не ПОНИМАЮ, что ее беспокоит.– Пожалуйста, прекрати делать… это, – она пыталась схватить меня за руки, но я не давался.– Подожди, у меня еще есть обещания… – сказал я, скользнув своей быстрой маленькой рукой ей в штаны.Она громко охнула, не понимая, что происходит.Я издал удовлетворенное шипение, почувствовав, что она уже мокрая для меня. Я никогда не видел женщину, которая была бы готова так быстро. Она тоже по мне скучала.– Шшшш… – я закрыл поцелуями ее протестующий рот, и в промежутках между ними шептал, – Лишь на несколько минут… ты кончишь, и мы будем спать, я клянусь.– Лжец, – сказала она в ответ, целуя меня крепче.Я ответил на ее замечание, пошевелив всеми пальцами, и она чуть не закричала.Я улыбался шире, пока наблюдал, как она извивается подо мной, пытаясь держать рот на замке. Это забавно.Не прошло и пяти минут, как Белла расслабилась и стала очень счастливой. Мы лежали на спине, бок о бок, уставившись в потолок, ожидая, пока сон сморит нас. Я надеялся, что она немного отдохнет. Я знал, что мне скоро вставать.– Ты хочешь поговорить об этом? – наконец спросила она, нарушая тишину.– Я думал, ты не хочешь, – я услышал обиду в своем голосе, несмотря на то, что даже не собирался говорить таким тоном.– Я этого не говорила, – поправила она, – Я сказала, что не могу быть твоим доктором; я не говорила, что не хочу слушать или говорить с тобой об этом. Я люблю тебя. Ты можешь рассказать мне что угодно. Ты знаешь это.Я знал, что она права. Я глубоко вдохнул, долго держась, и просто сказал, – Это так ужасно, Белла. Я даже не хочу говорить этого вслух.– Все нормально, – она сплела свои пальцы с моими, – Тебе и не надо.– Я боюсь, – признался я, говоря это самым сильным голосом, – Не за себя. За Кэти. Я знаю, это из-за того, что мне снится. И все в порядке, если причиняют боль мне,… я привык к этому. Но потом во сне появляется Кэти,… и я ничего не могу поделать, чтобы прекратить это…– Она в безопасности, Эдвард, – снова сказала Белла. Она говорила это с тех пор, как мы сюда приехали. Я никогда в это не верил.– Никто не в безопасности, Белла, – сказал я без колебания, – Нигде не безопасно. Весь этот ебаный мир – площадка для игр психопатов. И через несколько часов Кэти выйдет туда совсем одна,… я не думаю, что могу позволить этому произойти. У меня сводит желудок, стоит мне только подумать об этом…– Ты не можешь быть с ней все время, – спокойно сказала Белла, проводя пальцами по моей скуле, – Ей девять лет и она никогда не ходила в школу с другими детьми. Она прошла стольких хирургов, все эти годы в больнице и дома… должно быть, ей было очень одиноко. Она прекрасная маленькая девочка и у нее наконец-то появился шанс завести друзей. На прошлой неделе она сказала мне, что это ее мечта. Пойти в школу и найти НАСТОЯЩИХ друзей. Это такая пустяковая просьба, но для нее это означает все на свете. Обещай мне, что ты постараешься улыбаться и не напугаешь ее завтра. Я знаю, что для тебя это трудно. Ты видел такую темную сторону жизни, и я понимаю, почему ты видишь мир именно в таком свете. Но ты не можешь позволить Кэти думать, что в мире полно зла на каждом углу. Как она будет с этим жить?– Она – это все, что у меня есть, – услышал я свои слова, и уже не мог забрать их обратно.– Я имею в виду, я знаю, что ты тоже у меня есть… – заикался я, понимая, что облажался.– Я знаю, что ты имеешь в виду, – она совсем не злилась. Видите? Самая лучшая доктор Белла!– Она твой ребенок, я каждый день вижу, с каким обожанием ты к ней относишься, – Белла улыбнулась, – И я на самом деле люблю тебя еще сильнее, чем раньше, глядя на тебя с ней. Ты прекрасный отец, Эдвард. Правда.– Было нетрудно весь прошлый месяц быть с ней постоянно… лето на новом месте… – сказал я, всхлипывая, – Но становиться по-настоящему трудно. Отпустить ее… снова… мне понадобится твоя помощь, Белла. Ты должна завтра оттолкнуть меня от двери, что бы я ни говорил или ни делал.– Мне это нравится, – она приложила палец к моим губам.– Знаешь, это мелочь… – сказала Белла с озорной усмешкой на губах, – Первый день в школе – это пустяки. Подожди, когда Кэти пойдет на первые танцы, когда придет время знакомиться с мальчиками!– Ухх, – я скорчил гримасу, просто представив это.– Да.– Постарайся уснуть, Чересчур Защищающий Орел… – подразнила меня Белла, закрывая глаза.– ОСВОБОЖДЕННЫЙ Орел, спасибо, – пробормотал я, по-прежнему гордясь своим именем, что дали мне индейцы Сиу.– Да, ты – Свободный Орел… и ты слишком много кричишь, – усмехнулась Белла, не открывая глаз, – Закрывай глаза… думай о хорошем…– Например, о чем? – усмехнулся я.– Поупражняйся в южном акценте, – предложила она, и хихикнула от своих слов.– Я ненавижу тебя, – сказал я в шутку.– Я тебя еще сильней, ТОНИ! – сказала она с действительно фальшивым южным акцентом.Ухх, Тони! Я и забыл, что мое новое имя – Энтони. Господи, никто не станет звать меня Энтони, и я это знал. Это будет «Тони то» и «Тони это». Я чувствовал себя так, словно попал в губертауновскую версию «Вестсайдской истории» (Губертаун – Goobertown – городок в штате Арканзас; «Вестсайдская история» – фильм 1961 года, поставленный по одноименному культовому бродвейскому мюзиклу, где местом действия, само собой является Нью-Йорк, и названный так в честь одного из районов Нью-Йорка – прим.пер.)– ЗдорОво! – я попытался произнести это и не рассмеяться, – Меня зовут это… Тонии! Как делы?Белла смеялась, и мне нравилось, что я могу рассмешить ее в три часа ночи.– Вау, звучит так естественно, – прокомментировала она, – Звучит так, словно ты говорил так всю жизнь.Ах ты, лукавая сучка!– Слушай сюда, кобылка, я не могу так складывать губы! – говорил я в нос голосом Берни Файфа, а она смеялась и закрывала рот подушкой.– Не заставляй меня ставить тебя на колени, дорогуша! – продолжал я.Затем я сказал своим собственным голосом, – Эй, а это забавно!– О Господи, теперь ему понравилось… – она хихикнула, – Если ты не прекратишь, я заставлю Кэти звать тебя ПА!– О, НЕТ! – засмеялся я, – А я бы звал ее малолеткой!Я пытался смеяться,… даже зная, что завтра меня ждет абсолютный ад.Белла говорила мне снова и снова, особенно в середине ночи, после того, как я просыпался от очередного кошмара с участием Виктории, что все в порядке, что Виктория навсегда исчезла, и никогда не вернется, чтобы добраться до Кэти или меня. Умом я это понимал, но стоило мне закрыть глаза, она была там, и я снова был в ее власти. Я хотел, чтобы мне снились Белла или Кэти, развлекающиеся вместе, наслаждающиеся нашей мирной жизнью. Но они никогда мне не снились. В моих снах всегда была Виктория, ждущая, когда я упаду, чтобы преподать мне еще один урок. Она была в бешенстве от того, что я ушел от нее, но еще сильнее злилась на Беллу за то, что та убила ее. Сны были такими реальными. Моими снами стали воспоминания, словно все это происходило на самом деле. И мне давалась роскошь забытья картин моего прошлого лишь тогда, когда мои глаза были широко раскрыты.Я знал это, даже если Белла не знала. Виктория все еще здесь. Я все еще принадлежу Виктории. Я все еще не свободен. Я не чувствую себя в безопасности. И я знаю, что Кэти тоже не в безопасности. Белла не в безопасности. Никто из нас не в безопасности. Мне нужна доктор Белла, а ее здесь нет. Я не могу ничего рассказать незнакомому человеку, мы – участники программы по защите свидетелей. Я никому здесь не верю, даже если нам приходится это делать. Мне бы хотелось услышать ее: «Эдвард – сеанс десять. Привет, Эдвард!».Я уже чувствовал себя потерянным, прожив здесь всего один месяц. А теперь Кэти собирается в школу в одну сторону, а я собираюсь идти совсем в другую. Я ненавижу это. Если с Кэти что-нибудь случится, я этого не переживу.
Белла завела будильник, чтобы встать чуть пораньше, чем проснется Кэти. Я думаю, что могу десять минут поспать, чтобы быть свежим, как маргаритка.
Кэти плясала от радости с той секунды, как проснулась; у нее кружилась голова от мысли, что она идет в школу.
Я наслаждался, видя ее такой возбужденной, но когда она пошла в свою комнату, чтобы взять вещи, меня хорошенько передернуло, и я пошел за ней. Она была слишком большой, чтобы я помогал ей одеваться. Схватитесь за нож, и вырвите его из моего сердца. Это всегда приносило столько радости, когда мы вместе одевались, я еще помню это. Обычно она ерошила мне волосы своими маленькими ручонками, и мы вместе чистили зубы. Это было волшебно. И этого больше не будет.
– Я помогу ей, – предложила Анджела, не замечая гигантской дыры в моей груди, когда мы разминулись с ней в коридоре.
– Только потому, что я не женщина, – проворчал я, – Я не могу помочь ей с вещами…
Я не припомню, чтобы мой пол раньше играл какую-то роль в остальных сферах нашей жизни.
Тогда я понял, почему Анджела была в комнате с Кэти. Белла готовит завтрак на кухне. На кухне несколько раз происходили забавные случаи – теперь здесь живут две женщины, и обе готовят. Они поделили дни, так, чтобы не запутаться, кто готовит обед в какой из дней недели. Вряд ли теперь я буду когда-нибудь готовить, а я соскучился по готовке. Мне хотелось приготовить чего-нибудь вкусненького для Беллы или Кэти. Может, вписать свое имя в это расписание, пока никто не видит? Интересно, что Анджела сделает, если поймает меня на кухне без футболки, готовящего особый омлет для моих девочек? Я хихикнул, представив себе выражение ее лица. Да, мне непременно СТОИТ поскорее сделать это.
И я сразу почувствовал себя лучше. Нет, я не мог попадаться Анджеле на глаза, когда я полуголый рядом с Беллой. Помимо всего, я был Таниным мужем. И Бен с Анджелой так тепло приняли Беллу в семью.
Сначала Белла собиралась жить от нас отдельно. Она чуть не настояла на этом, чтобы я с большей пользой проводил время с Кэти. Но когда они увидели мое лицо и услышали всю историю, через что Белла прошла ради меня, вернув меня им, они сказали, что Белла никуда не пойдет. Они приняли меня обратно, ни разу не заведя разговор о времени, проведенном с Викторий, или о том, чем я занимался. Я не заслужил их.
Кэти никогда не слышала этих историй, но мы усадили ее, и рассказали ей о Белле. Я был поражен, как легко это было – просить от нее понимания в столь юном возрасте. Ей понравилось, что в доме с нами будут жить новые люди, и она очень быстро привязалась к Белле. Я никогда не знал, что Белла так здорово ладит с детьми, но мне следовало предполагать, что так и будет. Наедине Белла сказала мне, что, возможно, позже у нее будут с Кэти проблемы. Она была готова к тому, что однажды Кэти обидится на то, что у папочки стало на нее меньше времени, или на то, что кто-то пытается занять место ее матери.
Все-таки она не понимала. У Кэти никогда не было матери, которая проводила бы с ней все свое время. Таня думала, что все нормально, но у нее всегда не получалось наверстать, попытаться вернуть мне то, что отнял Карлайл, когда я женился на ней. Я бы отдал все, чтобы повернуть время вспять и сказать ей, что теперь я ее понимаю, и как я сожалею о том, что не понял этого тогда. Я мечтал сказать ей, как мне жаль. Теперь я даже не могу сходить к ней на могилу, потому что семья Джеймса или Виктории или их громилы могут следить за ней.
На горизонте маячила еще одна забавная вещь – давать в суде показания обо всем, что со мной произошло; о том, что я видел, что Виктория делает, включая убийство мальчика, брата Джаспера. Интересно, увижусь ли я с ним в суде. Я скучал по нему и по Эмметту. Они были моими единственными друзьями месяц назад. А теперь я, возможно, никогда их больше не увижу.
Это действительно навсегда. Жить здесь, в Вайоминге, где нет ни одного соседа на милю вокруг. Я всегда мечтал показать Кэти мир и, наконец, получить шанс отправиться куда захочу, когда буду свободен, если это когда-нибудь случится. Я считаю, я могу забыть обо всем этом. Господи, что, если прожив здесь достаточно долго, я действительно начну говорить, как все остальные?
Я содрогнулся и приблизился сзади к Белле, пока она взбивала яйца. Я обвил ее руками, вдыхая аромат ее волос, и все мои страхи о том, что да как, растаяли. Белла здесь. Кэти здесь. Мой мир здесь. И я буду его любить, даже если это убивает меня.
– Кто ты и почему готовишь яичницу на моей кухне? – подразнил я ее своим сексуальным голосом.
– Я девушка Бена, поэтому не прикасайся ко мне, – быстро нашлась она, вынуждая меня засмеяться.
– Извращенка, – я сморщил нос, представляя… нет, я не могу этого представить.
– Прекратите это, старик идет, – сообщил Бен, неторопливо входя в кухню, усаживаясь с газетой на свое место за столом.
– Мы ничего не делаем, – заступился я за нас, все еще чувствуя себя неуверенно в присутствии Таниных родителей. Я чувствовал себя почти так, словно обманываю Таню с Беллой прямо у них на глазах.
Белла стрельнула в меня раздраженным взглядом, ставя перед Беном, чье лицо было спрятано за газетой, чашку кофе.
– Что? – спросил я одними губами, пожимая плечами.
