Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2
Шрифт:
IV
В Шенкурске нас поразило краткое сообщение местных газет о том, что в Архангельске только что произошел новый переворот – правительство во главе с Чайковским было арестовано, отправлено в Соловецкий монастырь, но через сутки снова возвращено в Архангельск. Подробностей никаких не было, и в Шенкурске недоумевали, что это могло означать. Впечатление же от этого сообщения было сильное, у всех как-то опустились руки, значительно сбавились настроение и подъем, которые были до этого в городе.
Из Шенкурска мои спутники на пароходе отправились в Архангельск, я же их догнал на лошадях у Северной Двины, где впервые встретился с английскими военными властями. После
Наконец-то мы у цели нашего путешествия – вдали, в сумерках наступающего вечера показались колокольни архангельских церквей, лес мачт и труб стоящих на Двине судов. С нетерпением ждали мы высадки на берег, возможности отдохнуть, поделиться своими новостями из России, узнать положение вещей на Севере. Чувствовали себя почти героями, перенесшими трудные тяготы во имя той цели, которая вот через какие-нибудь четверть часа будет уже достигнута; ждали ласкового привета и сочувствия нашим трудам. Пароход проходил около архангельских складов – Бакарицы, расположенной версты на две выше Архангельска, на противоположном ему берегу Двины. Пароход пристал к Бакарице, и нам совершенно неожиданно англичане предлагают на ней высадиться. Мы отказываемся, говоря, что нам нужно быть в Архангельске. Нас не слушают и требуют немедленной высадки. Подчиняемся, взволнованные, недоумевающие. Я успеваю переговорить по телефону с Архангельском – с Гуковским, сообщаю ему о нашей принужденной остановке на Бакарице, прошу немедленного распоряжения правительства о нашем беспрепятственном пропуске в Архангельск.
Тем временем нас ведут в какие-то бараки, полные одетых в английскую солдатскую форму россиян, как оказывается, бывших офицеров. Мы попали в помещение так называемого славянобританского легиона, о роли которого я через несколько дней узнал довольно подробно. Минут через десять нас принудительно, несмотря на наши протесты, разбили по ротам и взводам легиона, зачислив в него на службу, и сообщили, что теперь мы без разрешения начальства легиона не имеем права выезжать в Архангельск. Тщетно протестую, мне предлагают обратиться к командиру легиона; в ожидании его прихода я знакомлюсь с легионерами. В воздухе слышен стон от политических разговоров, вернее от ругани по адресу правительства Чайковского, по адресу социалистов вообще. Выявляется определенное настроение легионеров построить совместно с англичанами новую, буржуазную, правую власть, расправиться с социалистами, которых они не различают от большевиков.
Славяно-британский легион составился из реакционного офицерства на Мурмане, которое из Петрограда направляли английскому генералу Пулю доктор Ковалевский и генерал Геруа, черпая это офицерство из гвардейских полков. Появление после десанта союзников у власти правительства Чайковского было им не по нутру; чтобы обеспечить себя от воздействия русского правительства и иметь возможность свободно политиканствовать и выявлять свои черносотенные взгляды, они по инициативе полковников Вульфовича и князя Мурузи организовали славянобританский легион, подчиненный английскому командованию, находившийся на английской военной службе, с английским строем, чинами и т. д. Мы оказались в ядре черносотенцев, взятых под свою защиту и на свою службу английским командованием; русскому военному командованию батальон не подчинялся. Особенно много резких выпадов было в речах легионеров по адресу Маслова и командующего войсками полковника Дурова и его помощника генерала Самарина; легионеры заявили, что им русское офицерство не подчинится и с ними работать не будет.
Я продолжал требовать предоставления мне возможности немедленно выехать в Архангельск, и наконец уже к ночи мне удалось с полковником В. и капитаном Г., моими спутниками
Таково было мое первое вхождение в политическую жизнь Северного края – через принудительный, из эпохи негритянских наборов, набор (зачисление в славяно-британский легион), осуществляемый просвещенными англичанами в XX веке в тесном контакте с русскими реакционерами.
Наконец я в Архангельске. Разыскал общую квартиру членов правительства – Н. В. Чайковского, Гуковского, Мартюшина, Маслова и Зубова.
Маслова, Дедусенко и Лихача я уже не застал в Архангельске – они утром дня моего приезда выехали на пароходе в Печору, а оттуда – в Сибирь.
Информировав Н. В. Чайковского о положении в России, о полномочиях, предоставленных ему центральной организацией «Союза возрождения» – право от ее имени вести переговоры с Антантой, рассказав о начале враждебного отношения в России к союзникам в связи с невыполнением ими обещанного продвижения вперед, передав о привезенных с собой военных материалах, я заслушал, со своей стороны, информацию членов правительства, так называемого «Верховного управления Северной области».
Положение оказалось не из блестящих. Переворот в Архангельске (свержение Советской власти) произошел при помощи союзного десанта, городского конного дивизиона в Архангельске под командой штабс-капитана Берга и вооруженными крестьянскими отрядами. Союзнический десант состоял из трех-четырех сот человек в Онеге и Архангельске, то есть в количестве, которое скорее говорило об авантюре, чем о серьезных намерениях. Главнокомандующим союзными войсками был английский генерал Пуль, вокруг которого сорганизовались русские реакционные элементы. Для генерала Пуля явилось полной неожиданностью образование одновременно с переворотом правительства Н. В. Чайковского (трудовой энес) в составе С. С. Маслова (эсер) – военного министра, Я. Т. Дедусенко (эсер), А. А. Иванова (эсер), Лихача (эсер), А. И. Гуковского (эсер), Г. А. Мартюшина (эсер), П. Ю. Зубова (к.-д.) и Старцева (к.-д.).
Пуль, информированный, очевидно, Томсоном-Чаплиным, ожидал не социалистического министерства, а определенно буржуазно-кадетского. Для него, по его выражению, это правительство было точно «ножом по сердцу». Естественно, что генерал Пуль всячески старался в дальнейшем ставить препоны работе правительства, не давал ему заняться формированием воинских частей, был в тесном контакте с правыми группировками. Конный дивизион во главе с Бергом, фактически совершивший переворот в самом Архангельске, также не ожидал появления у власти Н. В. Чайковского.
Берг немедленно после переворота провозгласил себя главнокомандующим и отказался подчиниться правительству Н. В. Чайковского. Правительство же в лице управляющего военным отделом С. С. Маслова назначило командующим войсками капитана 2-го ранга Чаплина (Томсона), а комендантом города Архангельска – полковника Чарковского – членов организации доктора Ковалевского, а не «Союза возрождения», хотя для должности коменданта и находился в Архангельске специально для этого присланный мной по предварительному уговору с Масловым Ганджумов.
Дипломатический корпус в лице Нуланса, Линдлея, маркиза де ля Торрета, Сполайковича и главным образом американского посла Френсиса поддержал первоначально Чайковского. Генерал Пуль (а с ним, очевидно, Нуланс и Линдлей), капитан Берг стояли за правое правительство; с Пулем же находились в связи Чаплин, Марковский и к.-д. Старцев, которые явились посредниками между правыми группировками (Пулем – с одной стороны, и «Союзом возрождения» – с другой), вошли в доверие к последнему, разделили с ним власть, а через месяц совместно с Пулем арестовали Чайковского вместе с его правительством.