Красная машина. Юниор
Шрифт:
— Надежда Леонидовна, это отличный подарок. Но мы не можем у Вас его взять. Вы же, наверное, достали его с трудом. — Симонов, в отличие от меня, явно был противоположного мнения и жертву Сашкиной матери оценил высоко.
— Да что ты, Алеша, обязательно берите. Лучший подарок — это книга. Тем более, я Настю знаю хорошо. Мы ведь дружим с ее мамой. Насте точно понравится. Да и кто не мечтает о полном издании всех приключений Алисы?
Симонов от души поблагодарил Надежду Леонидовну, взял книгу и пошел упаковывать ее в бумагу. Мы бросили сумки в угол Сашкиной комнаты и под указания его матери попытались придать себе вид "женихов", как
В общем, буквально через полчаса, причесанные, пахнущие одеколоном Сашкиного отца, который подпольно выдала во временное пользование Надежда Леонидовна, мы топали к нужному адресу. Хотя, идти было не близко. Еще один из минусов моей новой жизни — отсутствие транспорта в том количестве, к которому я привык.
Сашка, например, жил в районе, условно считающемся отдаленным. Два маршрута автобусов шли в центр, два перемещались по левому берегу. Все. Даже трамвайная линия и троллейбусы до этого района не доходили, обрываясь остановок на десять раньше.
Те автобусные маршруты, которые имелись, ездили с промежутком практически в час. Тем более, это становилось проблемой ближе к вечеру. После восьми часов уехать хоть куда-то было просто невозможно.
Я попытался сообразить, попаду ли вообще домой, в Семилуки. По всему выходило, что нет. Правда, память подсказывала, о предстоящей ночевке у друга я мать предупреждал еще неделю назад. Про день рождения ничего говорить не стал. Сказал, мол, просто хотим погулять в Воронеже с парнями. Не рвался, короче, Славка, посвящать близких в подробности своей жизни. Я так понимаю, чтоб эти “подробности” в лице друзей, случайно не узнали все о том, как мы живем на самом деле.
В любом случае, факт моего сегодняшнего отсутствия матери известен, значит, можно не париться. Поэтому я топал рядом с пацанами, испытывая очень интересное ощущение. Помню, когда-то очень давно, завидовал Славке. Точнее, жизни, которая у него была. И вот сейчас я будто и есть тот Алеша, ухитрившийся оказаться в центре событий, которые окружают брата. Но в то же время, с каждой минутой своего нового существования, все больше воспринимал себя, как Славку. Даже начал думать о себе, словно являюсь им на самом деле.
И это немного напрягало. Попахивает весьма конкретным раздвоением личности. Не в плане того, что их у меня две, это итак понятно. А в плане того, как бы реально не поехала крыша. Надо определиться и воспринимать себя всё-таки какой-то определенной личностью. В свете сложившихся событий, более логично остановиться на Славике.
— Так, автобусов уже нет. Пойдем пешком. Только давайте шустрее. Хочется успеть хотя бы на торт. — Торопил нас Никита.
Если срезать путь, то можно попасть туда, где жила пока еще неведомая мне Настя, через железнодорожное полотно. Там, прямо через рельсы, имелся дощатый переход, а потом — дорога, которая вела к Авиационному заводу. Следом шел заводской парк, за ним начинались двухэтажные дома, где в большей мере жили “авиационники”.
Настю я не помнил и в голове не было вообще никакой информации. Даже поверхностной. Поэтому Федька, пока мы двигались в сторону нужного адреса, с большим вдохновением рассказывал мне, что родители этой самой Насти работают на заводе. Мы ее знаем, благодаря Лехе. Дача Симонова находится рядом с дачей Филатовых. Там вообще — специальный дачный кооператив, где когда-то давали землю всем работникам Авиационного завода.
Мать Сашки Порядьева, совершенно случайно, оказалась родом из той же деревни,
Оставалось пока верить пацанам на слово, потому что Ленку, как и Настю, я ни черта не помнил. Вообще, если честно, бесит этот выборочный подход. Какую-то информацию мне, как в кино показывают, а какая-то — полный ноль.
— Да ты что! Она такая…— Федька закатывал глаза и вздыхал, а потом руками рисовал в воздухе нечто очень выдающееся в некоторых частях.
Я так понял, грудь и попа там были на зависть еще не родившимся звездам будущего. Правда, с трудом представляю, как она тогда занимается фигурным катанием. Хотя, опять же, знавали мы некоторых спортсменок с весьма колоритной внешностью. Короче, мне уже самому стало интересно, что это за Ленка. Судя по всему, нравилась она всем нам. Просто в данном случае, следуя товарищеско-мужскому кодексу, пацаны не посягали на симпатию друга.
А еще всем было очень интересно, вспомню ли я Ленку, когда мы встретимся. Мне, кстати, тоже. Поэтому добрались мы быстро. Даже не заметили, как проскочили завод и парк, и оказались возле желтой “двухэтажки”. По деревянным ступеням поднялись на второй этаж, позвонили в дверь, за которой слышалась тихая музыка и голоса.
Я испытывал некоторое волнение. Правда, возникло подозрение, это опять не мои эмоции. Чего мне волноваться? Что я, девок не видел? Видел. Причем, разных. Уж этим точно не удивить. Но что-то внутри вибрировало и натягивалось, как струна. Непривычное ощущение, но очень приятное, кстати.
Дверь, обитая дерматином, распахнулась. На пороге стояла девчонка, наша ровесница. Первая ассоциация, которая у меня возникла, пышная, сладкая, пропитанная сиропом булочка с изюмом. Небольшого роста, со светлыми волосами, голубоглазая, чуть полноватая, девчонка вся была какая-то сахарная.
— Ребята! Здорово, что вы всё-таки смогли! Заходите. Я уже думала, мало ли. Вдруг не получилось. — Настя, а я так понимаю, это непосредственно виновница торжества, отодвинулась в сторону, чтоб мы могли пройти в квартиру.
Она даже говорила как-то преувеличенно восторженно. При этом ее лицо напоминало сильно удивленную сову. Видимо, из-за круглых, немного навыкате, глаз. Но эмоции, которые она вызвала, были приятными. Хотелось улыбаться ей в ответ. Безо всякой причины. Такая, милая, хорошая зефирка.
Парни принялись жать девчонке руку, желать ей всяких благ. Я, на автомате, подошёл после Федьки, обнял Настю, припечатал крепко к груди, эту самую грудь, только не свою, а ее, ощущая. Девочка созрела и, соответственно, имела уже заметные формы. Похлопал ее по спине, ровно между лопаток, а потом отстранился, собираясь сказать положенные случаю слова.