Красная площадь

Тополь Эдуард Владимирович

А вот еще одно описание - из «Чужого лица». Человек с «чужим лицом», Ставинский, до предела напряженный, встревоженный, возвращается поездом в Москву после выполнения полученного им задания: «Но вот он вышел на пустой, покрытый коркой утоптанного снега перрон. Наклонив голову к груди, пошел к Ленинградскому вокзалу, боясь всего - окрика, взглядов уже бездельничающих носильщиков, фигуры постового милиционера. Он шел как по минному полю, и, если бы рядом хлопнула детская хлопушка, он упал бы, как от реального выстрела в спину. Но никто не обращал на него внимания, никому не было дела до этого мужика в охотничьих сапогах и с рюкзаком на спине. Он стал таким же серым советским гражданином, как сотня других, которые на соседних платформах сходили с пригородных электричек и спешили на метро и автобусы. Совсем рядом, слева, в двухстах шагах, был

Ярославский вокзал, не более многолюдный, чем Ленинградский. С автоматической камерой хранения, в которой Ставинского ждут документы и деньги. С этого вокзала поезда уходят в глубинку России - в Загорск, Кострому, Киров, и оттуда же к двенадцати платформам этого вокзала ежедневно прибывают пригородные электропоезда, привозя новые и новые тысячи людей, одетых, как и Ставинский, в куртки, телогрейки, серые пальто и шапки-ушанки. Выйдя с вокзала, эти люди - рабочие, студенты, домашние хозяйки - спешат кто на работу, а кто - и таких половина - устремляется в московские магазины в поисках мяса, колбасы, круп и овощей».

Сказанное выше, я полагаю, дает возможность однозначно ответить на вопрос: есть ли сходные художественные особенности между произведениями Эдуарда Тополя, с одной стороны, и книгами «Журналист для Брежнева» и «Красная площадь» - с другой. Ответ в данном случае может быть только один: да, сходство принципов построения произведений, положительных персонажей, стилистики - несомненное.

Теперь нам предстоит взглянуть на поставленную в данном исследовании задачу с другой стороны. Необходимо сопоставить с книгами группы А сочинения Фридриха Незнанского.

При чтении произведений Незнанского сразу же бросается в глаза то, что они написаны в иной стилевой манере и никак не стыкуются с романами «Журналист для Брежнева» и «Красная площадь», не совпадают с ними ни по одному из выделенных выше для сопоставления признаков (авторская речь, своеобразие образов главных героев и т.д.).

Главный положительный герой многих книг Ф. Незнанского - Александр Турецкий - особа, по мысли автора, весьма значительная (он как-никак следователь по особо важным делам), расположения к себе у читателей не вызывает, хотя автор, думается, рассчитывает на иное к нему отношение.

Суетлив, любит пошутить (шутки его нередко весьма сомнительного качества), чаще всего не к месту, и порассуждать (его мысли вслух и про себя - сплошная банальщина), похвастаться, показать себя. По существу, перед нами малопривлекательный, весьма ординарный человек, совершенно не вписывающийся в ту типологию характеров, которые удалось выявить при анализе произведений группы А книг Эдуарда Тополя.

Для меня очевидно, что Фридрих Незнанский слабо владеет секретами писательского мастерства. Сюжетное действие в его книгах развивается однолинейно. Нагромождение страстей и кошмаров не способствует художественной убедительности повествования. В сюжетах книг Фридриха Незнанского, которые строятся по одной и той же схеме: факт преступления, действия следователей, расследующих это дело, ухищрения преступников, стремящихся сбить следствие с верного следа, и, наконец, завершающий аккорд - преступление раскрыто!
– невозможно отыскать даже мало-мальски сходных моментов с динамикой сюжетного действия книг группы А и произведений Эдуарда Тополя. Это совершенно разнородные повествовательные структуры.

Обратимся теперь к образцам речи повествователя. Вот, например, как рассказывается в «Ночных волках» о переломном моменте в жизни бывшего каскадера Сергея Козлова, вынужденного уйти из кино: «…осталось одно - идти на рынок, работать грузчиком. Он так и сделал. Но, проработав два дня, понял: не его стихия. Сам труд его не смущал. Тут по пословице: стерпится - слюбится. Отравляли душу так называемые коллеги: мужики-грузчики, которые и часа не могли прожить, чтобы не отправить в свое нутро полстакана водки. А то и стакан». Разве можно считать эти строки подлинно художественным повествованием, где есть своя писательская интонация, свой языковой строй, своя стилистика?! Приведенный текст скорее напоминает фрагмент сухого милицейского протокола, нежели цитату из художественного произведения.

А вот другой пример - из книги «Ярмарка в Сокольниках». Автор рассказывает об осмотре места происшествия: «Следователь Меркулов исследует ствол, ветки, ползает под деревом. Встает; отходит от висельника, расширяя радиус осмотра. Потом подзывает криминалиста научно-технического отдела Козлова, и они

вдвоем рассматривают, а затем фиксируют следы ног, обнаруженных Меркуловым, Козлов фотографирует эти следы по правилам масштабной съемки. Потом они присаживаются на корточки и осторожно удаляют из обнаруженных следов прутики, травинки, листики. Укрепляют грунт, а иными словами, брызгают на следы из пульверизатора специальным составом - растворенным в ацетоне целлулоидом. Когда эти приготовления заканчиваются, Козлов заливает следы гипсовым раствором. Через двадцать минут гипсовые слепки готовы и уложены сначала в целлофан, а затем в коробку с упаковочной стружкой. Меркулов и Козлов переходят к другой цепочке ног - особенно отчетливо следы видны в густой, липкой грязи. Согласно трасологии - науке о следах, - по дорожке следов можно судить не только о манере передвижения человека, но и его росте, поле, возрасте и физическом состоянии».

Вспомним, как ярко, зримо была представлена работа следователя Шамраева, разыскивающего пулю в снегу. Разве можно сравнить тот авторский текст с описанием примерно таких же «разыскных действий» в книге Фридриха Незнанского? Приведенный кусок текста «Ярмарки в Сокольниках» напоминает текст из учебника по криминалистике. Авторская речь в «Красной площади» и стиль повествования в «Ярмарке в Сокольниках» (язык бедный, полный газетных штампов и т.п.) - совершенно несопоставимые в художественном отношении тексты, никак друг с другом не стыкующиеся.

Теперь, я полагаю, можно ответить и на два других вопроса. Первый: есть ли сходные художественные особенности между, с одной стороны, романами «Журналист для Брежнева» и «Красная площадь» и, с другой стороны, сочинениями Фридриха Незнанского? Ответ однозначный - таковых нет, как отсутствуют они и при сопоставлении книг Ф. Незнанского с произведениями Э. Тополя.

Общий вывод, к которому неумолимо подводит проведенный выше анализ, следующий. На вопрос, поставленный в самом начале данного заключения, а именно: являются ли книги «Журналист для Брежнева» и «Красная площадь» результатом совместного творческого труда Эдуарда Тополя и Фридриха Незнанского?
– можно дать совершенно однозначный ответ. Художественный опыт этих писателей, как в этом можно было убедиться, настолько разный (разных художественных принципов, разного художественного уровня), что совмещенным в пределах одного прозаического текста он быть не может. Иными словами, романы «Журналист для Брежнева» и «Красная площадь» не являются, с моей точки зрения, результатом совместного творческого труда Эдуарда Тополя и Фридриха Незнанского. Что же касается второй части поставленного в начале заключения вопроса: можно ли утверждать, что они написаны одним из этих авторов и кем именно, то на него можно дать следующий ответ. Поскольку в художественной структуре книг «Журналист для Брежнева» и «Красная площадь», с одной стороны, и произведений, в отношении которых авторство Эдуарда Тополя не подвергается сомнению («Красный газ», «Чужое лицо» и др.), с другой стороны, поскольку, повторяю, в них много не только типологически сходного, а по сути дела, структурно однородного, естественно напрашивается вывод о том, что их автором является Эдуард Тополь.

Заведующий отделом новейшей

русской литературы и литературы

русского зарубежья Института

мировой литературы Российской

академии наук профессор

А.М. Ушаков.

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ РУССКОГО ЯЗЫКА

им. В.В. ВИНОГРАДОВА

Замоскворецкий межмуниципальный

суд ЦАО г. Москвы,

народному судье Е.Ю. Емельяновой

В ответ на определение от 18.05.1998 № 14404-5114/57 направляем Вам заключение, подготовленное заведующим Отделом экспериментальной лексикографии ИРЯ РАН доктором филологических наук А.Н. Барановым.

4.06.98Ученый секретарь ИРЯ РАН

В.А. Пыхов

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование проводилось зав. Отделом экспериментальной лексикографии Института русского языка РАН доктором филологических наук, профессором Барановым Анатолием Николаевичем (стаж работы в области филологии - 20 лет; участвовал в лингвистических экспертизах процессов «Чубайс против Минкина и радио “Эхо Москвы”»; «Григорьянц С.И. против газеты “Советская Россия”») на основании запроса № 06-09/98 Адвокатского бюро «Резник, Гагарин и партнеры».