Красная роза печали
Шрифт:
Куракин собирался отбрить нахала, но язык у него не повернулся, а руки почему-то сами потянулись за кожаной сумкой — «барсеткой». Отсчитывая деньги, Павел Аркадьевич сам удивлялся своей феноменальной уступчивости.
— Благодарю вас, Павел Аркадьевич, — сыщик не спеша пересчитал наличность, убрал деньги во внутренний карман пиджака и протянул Куракину картонный квадратик, — вот вам на всякий случай адрес израильских родственников Соркиной, но самой ее там уже нет. Она три дня назад уехала в морской круиз по Индийскому океану и вряд ли возвратится в Израиль. Во всяком случае, я бы на ее месте этого не сделал. Артура не ругайте, — с этими словами он открыл дверцу машины и почти сразу исчез.
Павел Аркадьевич успел только заметить, что со спины этот человек кажется гораздо моложе, не старше сорока.
Артур тут же сам сел на водительское место. Он потирал висок и выглядел как-то растерянно, видно, не понимая, что это с ним приключилось. Куракин хотел наорать на водителя, но вовремя себя остановил, сообразив, что проку от этого не будет никакого — Артур ничего не помнит, да и ни в чем не виноват. Посмотрев на карточку с израильским адресом, Куракин выбросил ее в окно машины: выцарапывать деньги из-за границы сложно и небезопасно, пожалуй, что придется на этих деньгах поставить крест…
Расставаться с деньгами, однако, Павел Аркадьевич удивительно не любил, и, пока машина плавно двигалась по набережной Невы, в голове у него зародилась идея: можно кое-что предпринять, чтобы вернуть хотя бы часть утраченной суммы.
Прошло две недели. Наступила зима. Народ помаленьку начинал готовиться к встрече Нового года. Выпал снег, на улице стало светлее, и настроение у людей немного повысилось, в предвкушении праздника все кажется не так уж и плохо.
Сергей выскочил из лифта и заметил, что дверь соседей открыта настежь.
— Теть Надя, ты дома? — обрадованно крикнул он.
— Дома, дома.
Надежда две недели ухаживала за больной матерью, ту положили в больницу, и хоть все оказалось не так страшно, но больница далеко от дома, поэтому домой Надежда приезжала редко, только чтобы приготовить мужу обед и проведать кота, а так ночевала у тетки поблизости от больницы.
— Поправилась бабушка?
— Более-менее. Ты давай, заходи, я соскучилась.
— Так, — сказал Сергей, переступая порог квартиры, — про Сан Саныча я не спрашиваю, опять он отсутствует.
— Сегодня я даже и не знаю, где он, — отмахнулась Надежда, — ослабила контроль. Что у тебя нового? — и, видя, что Сергей нахмурился, поспешно добавила: — Чай будешь пить? У меня сегодня торт.
— Ну ладно, — подобрел Сергей. — Что ж, решено дело про маньяка с розой закрыть за неимением улик.
— Как же так?
— А вот так. Установили, что Мадам Джакузи прикончила первая жена ее мужа, из мести. Все косвенные улики об этом свидетельствуют.
— Это ты мне рассказывал в прошлый раз!
— Дальше, улетела она в Израиль и там пропала. Нет ее и все, исчезла.
— Искать надо!
— Кто там станет искать? Им-то что до нее, она же у нас преступница, а не у них. Поискали для проформы и бросили. А тут убийства-то прекратились, вот начальство и распорядилось дело закрыть. Дескать, убийца установлен, ножи, розы — все совпадает…
— Да ведь ножи не те!
— Те, не те — какая разница! Дело закрыто — и все!
— Ну, с Мадам Джакузи понятно — месть. А остальных-то на кой черт ей резать? — недоумевала Надежда.
— Наверное, для конспирации, — усмехнулся Сергей.
— А ты что так спокойно об этом говоришь? — прищурилась Надежда. — И вообще у тебя вид какой-то довольный, торт даже не ешь. Женился, что ли, почему такой сытый?
— Не женился, но тещу заимел, — рассмеялся Сергей. — Теперь хожу к ней чай пить.
— То-то я смотрю, ты поправился, — ревниво заметила Надежда.
— Угу, — довольно согласился Сергей, — такая, я тебе доложу, женщина, что просто клад! Готовит… ну прямо, как ты, — он добавил это, видя, как Надежда насупила брови. — Она свидетелем проходит по этому делу. И зовут почти как тебя — Надежда Петровна.
— А почему ты говоришь — теща? У нее что — дочка есть? — проницательно заметила Надежда.
— Трудно с тобой, — вздохнул Сергей. — Лишнего с тобой не ляпнешь, ты сразу все заметишь. Дочка-то у нее имеется и тоже, кстати, свидетелем по делу проходит, только мне там ничего не светит.
— Что же ты себя так низко ценишь? Говорят же — дочь выбирай по матери. Какая мать, такая и дочка со временем будет!
— Вряд ли. Она на мать совсем не похожа.
Сергей перехватил неудобный цветочный горшок и локтем нажал звонок квартиры на улице Карпинского.
— Иду, иду! — послышалось за дверью.
Сергей выставил вперед проклятое денежное дерево и ввалился в квартиру.
— Ой ты, господи! — воскликнула не старая еще женщина, мама Тани Королевой. — Спасибо вам, Сереженька! Уж как я жалела, что оно пропадет! А лиану, что вы в прошлый раз принесли, я в поликлинику отдала. У них места много, развесили ее по стенам. А денежное дерево никому не отдадим, у себя оставим, авось деньги в доме заведутся…
И, конечно, она усадила Сергея на кухне пить чай с вкуснейшими плюшками.
— Ешьте, ешьте, мужчину надо хорошо кормить.
«Мне бы такую тещу!» — подумал Сергей.
— Вот так вот, — грустно молвила Надежда Петровна. — Значит, исчезла Анна, и никогда я ее больше не увижу.
— Дело закрыто, — Сергей развел руками и опустил голову, помешивая чай.
— Странная судьба…
— Даже очень! — оживился Сергей.
— А знаете, — Надежда Петровна посмотрела ему в глаза, — я ее, Анну-то, не осуждаю. То есть убивать, конечно, нехорошо, и я не то чтобы не осуждаю, но понять могу. Потому что если бы вы видели, как она страдала, как вся жизнь у нее прахом пошла… Ведь у нее свету-то в окошке всего и было, что работа да муж. Причем муж всегда на первом месте. Я сама тоже замужем тридцать лет прожила счастливо, но вот умер Валентин — что же делать, надо дальше как-то жить. Я ей, Анне-то, и говорю, а если бы он умер? Ведь от этого не уйдешь, со всеми рано или поздно такое случается. А она отвечает, что, если бы он умер, ей бы легче было. Много раз мы с ней об этом говорили, никак я не могла ее убедить, что нужно все забыть и жизнь свою дальше продолжать. Такой уж у нее был характер, да еще болезнь… Лечили ее лечили, да не вылечили, потому что, откровенно говоря, чахла она прямо на глазах и долго бы не протянула. Ведь у нее после больницы этой, — Надежда Петровна понизила голос, — прямо припадки начались. В обморок она падала, грохнется и лежит без памяти, вот как ее изнутри горе-то сжигало!