Красная роза печали
Шрифт:
— Вот видишь, правильно сделала я, что тебя не пустила, — радовалась тетя Поля, — ну, сам посуди, приходят люди, а в школе — милиция…
— Ладно, теть Поля, сам вижу, что без прежней директрисы у вас значительно лучше стало.
— Ох, милый, грех такое говорить, но только без Тамары и впрямь дышать легче. Ее, считай, никто и не вспоминает, словно и не было человека, а ведь работала же, и долго работала…
Опять Сергей плелся домой, устало переставляя ноги. До праздников осталось меньше недели, и триста шестьдесят дней старого года давили на него непосильным грузом. И опять на площадке тихонечко приоткрылась дверь соседской квартиры, и Надежда окликнула его шепотом.
— Ты, тетя Надя, прямо как кошка у мышиной норки меня караулишь.
Надежда не обиделась, она вообще на такие мелочи не обращала внимания.
— Говори тихонько, Саша пришел недавно, но что-то ему нездоровится, прилег.
— Да неужели он дома? — поразился Сергей. — Не может быть!
— Ладно, не баси, и знаешь что, идем-ка к тебе, там и поужинаешь.
Надежда подхватила заранее подготовленную кастрюльку, укутанную полотенцем.
— А что там такое? — потянул носом Сергей.
— А тебе будто не все равно в одиннадцатом-то часу вечера? — поддела его Надежда.
— Где-то да, но чувствую запах котлет.
— Так оно и есть!
После солидной порции котлет с картофельным пюре и двух стаканов крепкого сладкого чая Сергей понял, что жизнь не так уж и плоха.
— Ну что, ты скажешь мне наконец, лечились ли они все в больнице? — не выдержала Надежда.
— Приготовься к неприятному, — вздохнул Сергей. — В больнице-то они все лежали, но вот вопрос — в какой… У всех четырех что-то есть. Два аппендицита, одна щитовидка, один желчный пузырь.
— Печень, значит.
— Не печень, а желчный пузырь, — строго поправил Сергей, — ты меня не путай, хотя я понятия не имею, что это такое.
— Молодой еще, — вздохнула Надежда, — поживешь еще, все про болезни узнаешь.
— Но больницы все разные, понимаешь — разные! И в разное время они там бывали. Стаднюк Тамара Алексеевна — операция аппендицита в 1981 году, больница Карла Маркса, это на Выборгской стороне, Воробьева Евдокия — у нее щитовидка, оперировали сравнительно недавно, три года назад, в больнице святого Георгия, это у нас тут рядом.
— Да знаю я, где это, пешком дойти можно!
— Дальше, у Сталины Викентьевны тоже аппендицит в девяносто втором, опять же в больнице Карла Маркса, это мне ее дочь рассказала, и остается Римма Точилло, так про нее никто ничего не знает, но вообще-то лечилась она в поликлинике при больнице Академии наук, так там в карточке написано, что операция по удалению желчного пузыря в одна тысяча девятьсот девяносто четвертом году в той же больнице при Академии наук на проспекте Мориса Тореза.
— Н-да, все в разное время и в разных больницах… ну, а как вообще там родственники живут?
— Прекрасно! Все родственники и знакомые потерпевших живут прекрасно! У Сталины дома полная ламбада, одна молодежь, все дружат и существуют замечательно. Дачу отчиму отдали, иногда и он приезжает, места всем хватает в четырехкомнатной-то квартире.
— Если подумать, то так и должно быть, — тихо сказала Надежда. — Большая дружная семья, все друг другу помогают. Ничего в этом особенного нет.
— Правильно, только Сталина им всем мешала, характером своим доставала. Ну, не могу же я думать, что вся семья скинулась на киллера, чтобы от этакой мегеры освободиться и спокойно зажить?
— А ты еще прибавь сотрудников Сталининых, — подхватила Надежда, — у них тоже новая жизнь наступила. Теперь тишина, можно работать спокойно, никто нервы не треплет. Так что если деньги на всех раскинуть, то совсем недорого киллер встанет.
— Не валяй дурака, — угрюмо пробормотал Сергей, — мне не до шуток. Мне это дело уже поперек горла стоит.
— Верю, — охотно согласилась Надежда.
— И везде то же самое, все, можно сказать, вздохнули после того, как эти заразы погибли. В школе прямо праздник какой-то, то есть никто открыто не радуется, все просто забыли директрису как страшный сон и начали новую жизнь. И даже дома у нее, ты представляешь, мать ее семидесяти двух лет замуж вышла!
— Точно, я припоминаю, Лера говорила, что у матери поклонник имеется, а Тамара уперлась и ни в какую им не разрешала даже встречаться!
— Так вот теперь старички живут душа в душу и радуются. Дома опять же покой, тишина, музыка играет, на кухне — чай с вареньем.
— Благодать!
— Так что же, на старичка этого, Константина Эдуардовича, я должен думать, что это он киллера нанял, потому что он-то самую прямую выгоду получил от убийства Тамары — женился на любимой женщине.
— Плюс вся школа — дети и учителя… опять же, все жильцы соседнего дома, где Евдокия дворником работала… Если оптом за четыре убийства, то киллер может сделать скидку…
— И еще сотрудники Института животноводства, почти все, потому что Римма Точилло за долгие годы работы успела подгадить едва ли не каждому. А теперь профессор Земляникин мне однозначно сказал, что психологический климат изменился и в столовую все стали ходить, питаться нормально. Мистика какая-то!
— Никакой мистики! — решительно заявила Надежда. — Всему есть рациональное объяснение.
— Ну так объясни, какого черта он их убивает?
— Сначала нужно понять, кто он такой. Значит, больница отпадает. Хотя, почему, собственно? Все четверо перенесли хирургические операции.