Красная Тапочка
Шрифт:
– Разве не смешно?! – удивляется он и выходит в коридор покурить.
Семирядский рассеянно отвечает. Он смотрит, как номер первый выходит на старт, и смотрит на секундомер. С высоты четвертого этажа ему виден двор, где проходят испытания. Сейчас он представляет себя спортивным судьей и засекает время. Результатом он доволен, курьеры работают на все сто процентов и укладываются в срок.
Из других окон тоже наблюдали, некоторые заключали ставки. Охрана недоумевала. Еще не было случая, чтобы перед управлением проходили состязания.
Потом поступает распоряжение гонки прекратить. За велосипедисткой устремляется полицейский из патруля, который вызывает подкрепление. Не стоило курьерам устраивать состязания вблизи режимного предприятия. Девушка, совсем молоденькая, отрывается от преследователя.
– А она ничего, красивая. – Свидетель заглядывает следователю через плечо.
– Не могу сказать. Я видел её со спины. Зря они это затеяли.
– И что?
– Сейчас её догонит полицейский и велит уезжать.
– А она?
– Скажет, что тут много поворотов, очень интересный маршрут.
– Никогда бы не подумал.
– Я тоже. А ведь хожу каждый день.
– И какой рекорд?
– Три минуты – если на велосипеде. Десять – если бегом.
Семирядский усмехается. Ему нравится, когда жизнь бьет ключом. Пусть тренируются.
– Одну минуту, мне надо ответить, – и он выходит в коридор, чтобы поговорить по телефону.
Мамина звонит, чтобы узнать результат расследования. Опомнилась, голубка, что она свидетель преступления.
– Сами видите, что Завьялов не успевал с доставкой. Он никак не мог уложиться в нужное время и убить.
– Если только он не лучший.
Коля Завьялов лидирует в гонке. Семирядский усмехается: здорово он придумал со следственным экспериментом. Мог Завьялов убить, но зачем это ему понадобилось?
Стук в дверь, на пороге свидетель, вызванный на допрос.
– У меня повестка.
– Ага, садитесь. Одну минуту. Давай, Тапочка! – оба следователя болеют за Белякову.
Наконец, дошла очередь до свидетеля.
– Здравствуйте, Виталий Леонидович. Вы утверждаете, что приходитесь сыном Голикову?
– У меня другое отчество, я рождён вне брака. Он не хотел дать мне свою фамилию, так что я Кудряшов. Но это не меняет факта, что Голиков мой отец.
Вот только Виталий не похож на тех, кто как все. Ещё ни один человек не являлся на допрос к следователю с гитарой.
– Могли бы оставить у дежурного. Зачем она вам?
– Электричка до Москвы истощила мои финансы, товарищ майор юстиции. После допроса пойду к метро и посмотрю, хорошо ли подают в столице уличным музыкантам. Как вы говорите, имя той девушки?
Её называют лапочкой, а она себя – Тапочкой, потому что имя у неё казацкое – Остапия. Дали в честь деда Остапа.
– Хочешь кофе, Тапочка?
– С удовольствием! У вас вкусный кофе, правда, Коль?
Завьялов недоволен, даже когда он пьет кофе, лицо у него надутое. Может, кофе у него нехорош, или он недоволен Тапочкой. Оказалось, и то и другое.
– Сколько раз я говорил, чтобы не покупали робусту, только арабику, – выговаривает он Мамине, у которой от такой наглости курьера даже глаза на лоб полезли.
Предъявив свое неудовольствие вместо «спасибо», Коля повернулся, чтобы идти по делам (хотя все знали, что после обеда он заказов не берет), как вдруг Тапочка цепко схватила его за руку.
– А мне ничего не желаешь сказать?
– О чем? Ты неплохо провела время в Щёлково? Продолжай в том же духе, только на меня больше не рассчитывай.
Выдернул руку и был таков.
Ещё недавно на арендованном велосипеде Тапочка катила по трассе, радуясь жизни, но теперь будет передвигаться на своих двоих. Поклялась не садиться на велосипед с тех пор, как на её глазах автомобиль врезался в курьера-велосипедиста Колю Завьялова.
Виноват был вовсе не пострадавший, это Тапочка своими глазами видела. Всё произошло после кросса, когда в «Редбоксе» отмечали Колину победу, резали колбасу и пили вино, а потом решили заказать пиццу. Завьялов на ходу засмотрелся в телефон, и его сбила легковушка. «Скорую помощь» вызывали четыре раза, но все врачи были тогда на ковиде. И пока Мамина смазывала спиртом кожу, а Коля-курьер зажмуривал глаза, чтобы не видеть глубокую рану, Тапочка поддевала её концы стальными стежками пирсинговых колец, которых у неё в ушах было, что пыльцы у бабочки. Она смыкала концы раны до тех пор, пока её края стали неразличимы. Хирург, который разбирался с её штопкой, сказал, что сам не справился бы лучше.
– Не повезло Коле, – обронил кто-то.
– Будет знать, как водиться с разной швалью. Я его сто раз предупреждал. – Курьер завёлся и ещё много мог сообщить по этому поводу, но у девушки не было охоты слушать.
Саму красавицу от аварий бог миловал. От опозданий – тоже. Есть, конечно, и проблема, а она – в отсутствии жилья, и это только часть той мешанины, которая составляла её жизнь. Нет привычки у курьера жаловаться клиентами: мне тут нечем платить за квартиру, плез, помоги-помоги. Вот и сегодня времени мало, заказов много, и Тапочка просто не может опоздать.
В центре города вечером горят гирлянды, звучит музыка. Люди радуются, готовятся к новогодним праздникам, и только провинциалочка мечтает о покое. Жуть, сколько на неё навалилось. Уши горят от ветра. К тому же очень хочется есть.
На ужин у неё шаурма.
– Сырную, с мясом?
– Каким? – лукаво переспрашивает девчушка, не может удержаться от шутки.
Продавец, молодой узбек, едва успевает, 19 часов, самый пик работы. Город проглотил обед и готовился к ужину. Этот город никогда не спал и все время ел.