Красная волчица
Шрифт:
Не эйфория ли это? Не самоуспокоенность? Не просто ли это ощущение удачи, приходившее всякий раз, когда он прикасался к документам и диаграммам?
Глаза в окне не отвечали.
— Андерс, — раздался в селекторе возбужденный голос секретарши, — к тебе идет Герман Веннергрен.
Шюман встал. День приближается к середине. Настала пора прихода председателя правления газеты.
— Мне очень все это импонирует, — сказал Веннергрен с характерной для него внушительностью, после того как обеими руками сердечно сжал руку Андерса. — Ты, случайно,
Все прошедшие годы председатель правления редко высказывался по поводу журналистики, но когда по итогам года оказалось, что доходы на четырнадцать процентов превысили ожидаемые по бюджету, а цифры показывали, что отставание от конкурентов сокращается, ему вдруг померещилась волшебная палочка.
Андерс Шюман улыбнулся и предложил шефу сесть. Веннергрен уселся на диван, теперь мужчины сидели рядом и смотрели друг на друга.
— Структурные изменения утвердились и начали работать, — сказал Шюман, изо всех сил стараясь не упомянуть своего предшественника Торстенссона, давнего приятеля Веннергрена. — Кофе? Может быть, легкий завтрак?
Председатель правления махнул рукой.
— Сегодня совещание будет коротким, так как у меня много других дел, — сказал он и бросил взгляд на часы. — Но у меня есть один план, который мне хотелось бы обсудить с тобой прямо сейчас, так как дело в общем очень важное.
Шюман выпрямился, оперся спиной на подушку и застыл в этой нейтральной позе.
— Насколько активны твои связи с объединением издателей Швеции? — спросил Веннергрен и принялся внимательно рассматривать свои ногти.
Шюман, сразу поняв, в чем дело, ответил, что редко имеет дело с этим объединением.
— Я заместитель руководителя, и это все, — сказал он.
— Но ты же в курсе того, что там происходит? Разговоры в кулуарах, коридорные интриги, закулисные игры и зацепки в разных сферах?
Веннергрен принялся шлифовать ногти о правую штанину, пристально глядя на Шюмана из-под кустистых бровей.
— Я никогда не имел опыта в таких играх, — ответил Шюман, чувствуя, что ступает на очень зыбкую почву. — Мне представляется, что с эффективностью этого учреждения есть свои… сложности. Хозяева газетного рынка — жестокие конкуренты, но им приходится встречаться, собираться и объединяться для решения многих жизненно важных вопросов. Такие отношения не могут быть простыми.
Герман Веннергрен медленно кивал, ковыряясь одним ногтем под другим.
— Ты все правильно понимаешь, — медленно произнес он. — «А-Прессен», «Боннье-Сферы», «Шибстед», среди прочих «Ёрн» в Гётеборге, «Аллеханда» в Нерике, «Йончёпингфаланген», и, как мы понимаем, множество этих воль должно в какие-то моменты становиться единой волей.
— Требование того, чтобы приоритетом руководства было снижение налога на рекламу и упорядочение финансовых проблем, — это вопрос, который — так или иначе — решается, — сказал Шюман.
— Да, — согласился Веннергрен, — это хороший пример. В штаб-квартире «Прессенс-хюс» уже существует группа, занимающаяся
Андерс Шюман выпрямился, чувствуя, как по его спине пробежал холодок.
— Возможно, тебе известно, что я являюсь председателем избирательной комиссии объединения издателей, — сказал Веннергрен и, оставив в покое ногти, положил руки на обивку дивана. — В середине декабря комиссия должна представить следующие предложения относительно состава нового руководства, и я склонен думать, что ты подходишь для должности председателя. Что ты на это скажешь?
Мысли, словно осы, роем закружились в голове главного редактора, распирая череп и извилины.
— Разве для этого не существует директоров, занимающих свои места?
— Не всегда, участвовать в этом могут и главные редакторы. К тому же я не хочу сказать, что тебе надо забыть про газету и стать исключительно председателем объединения. Возможно, все закончится печально, но я полагаю, что ты именно тот человек, который нам нужен на этом посту.
В мозгу Шюмана, на фоне жужжания ос, прозвучал предостерегающий звонок.
— Зачем? — спросил Андерс Шюман. — Не думаете ли вы, что я настолько легкомыслен, чтобы согласиться на руководство?
Герман Веннергрен шумно вздохнул, наклонился вперед и положил руки на колени, готовый встать.
— Шюман, — сказал он, — если бы я хотел посадить в кресло председателя флюгер, то не стал бы обсуждать с тобой этот вопрос.
Он тяжело встал. Было видно, что Веннергрен раздражен.
— Неужели ты не понимаешь, что все как раз наоборот? — сказал он. — То, что я имею на тебя виды, говорит лишь о том, что я хочу укрепить позиции публицистики нашей газеты в объединении. Именно так я вижу твою роль, Шюман.
Он повернулся и направился к двери.
— Не будем портить сегодняшнее совещание, — сказал он, открывая дверь.
Анника миновала поворот на аэропорт Лулео и поехала дальше, в направлении Каллаксбю. Пейзаж был абсолютно бесцветным — темные призраки голых деревьев, черно-белая земля, свинцовое небо. Белая поземка, пляшущая, подчиняясь беззвучному такту, над гладким серо-черным асфальтом. Термометр в салоне сообщал, что температура в машине одиннадцать градусов, а снаружи — минус четыре.
Она миновала схваченные морозом поля и бесчисленные низкорослые сосны, прежде чем доехала до поворота на базу Норботтенской флотилии.
Прямой отрезок пути до военно-воздушной базы был скучен и бесконечен, по обочинам не было видно никакой растительности, если не считать редких чахлых сосен. Дорога свернула немного вправо, и Анника сразу увидела заборы и ворота, большое караульное помещение, за которым угадывались дома и стоянки. Она сразу же почувствовала себя соглядатаем, шпионкой, выполняющей какое-то постыдное поручение. Сразу же за воротами стояли два военных самолета, один из них, как показалось Аннике, был «Дракон».