Красные цепи
Шрифт:
Кобот говорил быстро, почти захлебываясь словами. Он снова встал, и, жестикулируя, ходил по кабинету, не глядя на Алину и как будто разговаривая с самим собой. В сером полумраке и на фоне залитого дождем окна это зрелище выглядело пугающим.
– Я предлагаю: сохранение полной ставки здесь, работу в «Данко» буквально на десять – двенадцать часов в неделю и заработную плату в месяц вот в таком размере…
Кобот метнулся к столу, нацарапал на бумажке несколько цифр и сунул под нос Алине.
– Насколько я знаю, это твоя зарплата в Бюро примерно за полгода, так что…
Это
– Спасибо за кофе. Мне пора.
Кобот замолчал и посмотрел на Алину непонимающим взглядом. Бумажку с шестизначной цифрой он все еще держал в руке.
– Алина, куда?..
– В прокуратуру, – бросила Алина. – Сообщить о попытке оказания давления при проведении судебно-медицинской экспертизы и о подкупе. Заодно и в своем нарушении процессуальных норм сознаюсь.
Алина развернулась и стремительно вышла из кабинета.
Кобот некоторое время еще постоял, глядя на захлопнувшуюся с треском дверь. Потом медленно скомкал бумажку, бросил ее в мусорное ведро, но промахнулся – бумажный комочек запрыгал по серому линолеуму. Кобот тяжело опустился в кресло, вздохнул и закрыл лицо ладонями.
Алина валькирией пролетела по коридорам Бюро, заскочила в кабинет, набросила пальто, взяла сумочку, ключи от машины и через минуту уже была на улице. На некрасивом бетонном крыльце под навесом печально курил Эдип. В толстых губах торчала тлеющая сигарета, редкие курчавые волосы намокли от сырости – ветер заносил сюда облака холодной дождевой пыли. Он увидел Алину и кивнул.
– Ну как, поговорили?
Алина остановилась и лучезарно улыбнулась.
– Да, все прекрасно.
– Все решили?
– Да, без проблем, – Алина тряхнула волосами. – Обо всем договорились. Слушай, Эдик, а почему он так на тебя орал?
– Потому что на эти дела я обычно сам езжу. Или Мампорию посылаю. Тебя вообще сегодня не должно было там быть, понимаешь? Ну вот он и разорался. А я откуда знал, что сегодня будет «собачий» труп? Его вообще не должно было…
Алина слушала, кивала, и какое-то холодное, неприятное чувство сковывало ей сердце.
– Эдик, ты говоришь, на «эти дела»… Это на какие?
Эдип непонимающе уставился на Алину.
– Как на какие? Ну, как сегодня… Подожди, ты же сказала, что вы договорились?..
Но Алина уже быстро шла к машине.
Кобот еще некоторое время сидел в кресле. Потом убрал руки от лица, подошел к дверям, плотно закрыл обе и запер внутреннюю дверь на ключ. Позвонил секретарше и сказал, что следующие полчаса его нет ни для кого. Пусть хоть провалится все к чертовой матери. Затем подошел к шкафу, достал оттуда початую бутылку коньяка, стакан и наполнил его наполовину. Снова сел в кресло и сделал большой глоток.
Если до разговора с Алиной еще оставалась вероятность того, что все это действительно несчастный случай, что просто по какому-то дурацкому совпадению непонятные собаки в самом деле загрызли кого-то во дворах центра города, то теперь все надежды рухнули. И самое неприятное в этой ситуации было даже не то, что эта упрямая маленькая девочка-эксперт случайно увидела нечто, чего видеть была не должна, а то, что именно сегодня, 15 октября, этого вообще не должно было произойти. Не должно было быть никакого тела с разрубленной грудиной, вырванным сердцем и ранами от собачьих клыков. В другие дни – да, но не сегодня. А это значило потерю контроля над ситуацией, и не только с его стороны, а и со стороны того, с кем он уже успел пообщаться сегодня сразу, как только узнал об этом происшествии. И это уже очень, очень серьезно. А тут еще эта Алина… Какого черта она не согласилась замять дело?
Кобот сделал еще один глоток, прикрыл глаза и подумал об Алине. Он несколько раз встречал ее до этого: в коридорах лаборатории, на корпоративных праздниках, и каждый раз останавливался, чтобы перекинуться парой слов и улыбнуться своей непобедимой сверкающей улыбкой. Она ему нравилась: золотисто-рыжие волосы, строгие черты лица, большие зеленые глаза, а еще этот деловой костюмчик с белой блузкой под ним… Ей бы пошли такие прямоугольные очки: готовый образ строгой учительницы, холодной и сексуальной. Алина удивительным образом не реагировала на его улыбки и подчеркнутую любезность, но Коботу нравилось и это. Он был охотником, настоящим: ходил с ружьем на крупную дичь, кабанов, даже медведей, и любил трудные мишени. А Алина была, несомненно, именно такой мишенью – трудной, но оттого еще более желанной. Когда она выходила из его кабинета, пылая праведным гневом, он поймал себя на том, что провожает взглядом ее круглую попу, туго обтянутую серой юбкой, а до этого, во время разговора, даже встал с места, чтобы удобнее было бросать взгляды в декольте. И вот теперь такое развитие событий…
Кобот помотал головой, отгоняя ненужные мысли. Сейчас нужно сосредоточиться на решении проблемы, а для этого он должен сделать еще один звонок.
Он вздохнул, залпом допил коньяк и набрал номер.
– Але, – прокаркал в динамике хриплый голос с явным грубым акцентом. – Говори уже, ну!
Кобот откашлялся.
– Абдулла, это снова я. В общем, ничего утешительного. Труп наш. Разрезы все те и органов нет на месте…
Из трубки донеслись гортанные ругательства на непонятном Коботу языке.
– А что эта твоя экспертша? – спросил хриплый голос.
– Ну… в общем, пока договориться не удалось. Она сорвалась и сейчас едет в прокуратуру.
На этот раз извергся поток брани на русском. Кобот поморщился и отставил трубку подальше от уха. Господи, как же это иногда утомляет…
Наконец ругательства сменились более информативным текстом.
– Хорошо, черт с тобой, с прокуратурой я сейчас решу, ничего она там не сделает. Если ты ничего не можешь, опять мне все придется.