Красные искры света
Шрифт:
Я бы тоже могла учиться в Лос-Анджелесе. Или в Лондоне. Или в Лиссабоне. Где захочу. Впрочем, какое-то время я и училась за границей, чему мачеха была безумно рада, но потом отец велел возвращаться назад. Какое-то время я училась в гимназии и нашла первую в жизни подругу – Дашу. А потом отец перевел меня в частную школу для детей очень и очень обеспеченных родителей.
Да, мой отец – очень богат. Этакий, как иронично говорила тетушка Ирина, олигарх местного значения, привыкший, правда, скромно именовать себя бизнесменом. Ни отец, ни его родной брат не любили выставлять свои настоящие доходы на публику. «Это слишком нервирует людей», – говорил с усмешкой дядя Тимофей. «А еще больше – родственников. Из родственников получаются самые страшные конкуренты», – добавлял отец,
Однажды эту фразу услышала моя мачеха Рита и вдруг так посмотрела на меня, что я, на тот момент пятнадцатилетняя соплячка, поняла: я не только вечное напоминание об измене мужа, но и будущая соперница ее дочерей в борьбе за наследство отца. «Да пусть подавится! Мне ничего не нужно», – подумало тогда с возмущением мое светлое начало, и глаза мои гневно блеснули. Но вот темное вдруг криво улыбнулось.
Рита не умела читать по глазам – ей хватило улыбки. С тех пор мне казалось, что она возненавидела меня еще больше.
В выпускном классе прессинг со стороны семьи был такой силы, что мне казалось – я вот-вот сломаюсь. Мне всячески давали понять, что я – никто. Что я должна во всем им подчиняться и быть благодарна за то, что меня, подкидыша, вырастили да еще и потратили на мою персону много денег. Последней каплей стали слова отца, который после Нового года вызвал меня к себе в кабинет и, забыв – или не захотев? – поздравить с праздником, сказал скупо: «Я нашел место, куда ты поступишь». И пододвинул двумя пальцами несколько брошюр с названием и изображением известного европейского высшего учебного заведения. Отец хотел, чтобы я изучала экономику. «Вернешься и сможешь работать на семью», – добавил он, давая понять, что аудиенция окончена.
Я молча взяла брошюрки и только в коридоре позволила себе скомкать их, трясясь от бессильной злобы. Я ненавидела, когда меня заставляли что-либо делать, но мне приходилось жить, играя по тем правилам, которые диктовали отец и мачеха. А ведь у меня была мечта. Настоящая мечта. Может быть, глупая, может быть, стоящая…
Мечта стать настоящим журналистом.
Не репортером, который гоняется за сенсациями, не папарацци, караулящим звезд сутками напролет и даже не известным ведущим новостей, который читает уже кем-то написанный текст по телесуфлеру.
Я мечтала быть настоящим журналистом. Тем, который докапывается до самой истины, не искажая факты и отбрасывая прочь шелуху. Тем, который сможет донести до читателей правду. Тем, который сможет помочь – не всему миру, но хоть кому-то.
Мои представления о журналистике были идеализированы, я тогда многого не понимала, не разбиралась во всей этой кухне, однако уже тогда «ориентирами» будущей карьеры считала Анну Политковскую и Инессу Дейберт, и их журналистские расследования. После разбора громкого дела в именной передаче последней я точно поняла, что хочу быть журналистом и точка.
И тогда я решилась. Вместо того чтобы поступить так, как велел отец, сбежала из дома после выпускных экзаменов. Честно говоря, мне повезло. Моя тетка – жена Тимофея, довольно экстравагантная женщина, поняв, что я хочу сбежать, предложила свою помощь. Она помогла мне сделать документы, и из Анастасии Алексеевны Реутовой я превратилась в Анастасию Владимировну Мельникову. Однако сделала она это не из благих побуждений, а, скорее, назло отцу.
С новыми документами я мечтала начать новую жизнь и поехала в Северную столицу, которая была мила моему сердцу уже много лет. Однако, несмотря на блестящие баллы за экзамены, я… не поступила. Уже потом, в последний день, меня, ошарашенную, взял под локоток невысокий, пожилой, с благородными залысинами дядечка из приемной комиссии, отвел в сторонку и сказал загадочное: «Анастасия, мы были не в силах противостоять. Приказ сверху. Вы, должно быть, кому-то перешли дорожку. Приезжайте в следующем году. Или в родном городе попробуйте»
Да, я перешла дорожку собственному отцу, который то ли глумился надо мной, показывая свою власть, то ли не хотел, чтобы я жила так далеко от него. Как бы то ни было, я поступила в государственный университет родного города, но
Именно тогда я и познала истинную ценность денег, которая заставила меня относиться к ним бережно и аккуратно. Стипендии отчаянно не хватало ни на что, учеба отнимала много времени, и устроиться на полный рабочий день я не могла, перебиваясь подработками. Наверное, мне пришлось бы совсем худо, если бы вдруг на карточку, с которой я снимала стипендию, не стали приходить деньги от неизвестного Длинноногого дядюшки… Сначала я боялась брать эти деньги, но затем, плюнув на гордость, сняла их – нужда оказалась сильнее гордости. Спустя некоторое время я узнала, что деньги присылала мне моя крестная – Матильда, подруга мамы. Мы познакомились. Она понемногу рассказывала о матери, помогала материально, но мы держали это в тайне ото всех. Матильда боялась, что отец, узнав об этом, не разрешит нам больше видеться.
Все, что было связано с моей мамой, отец ненавидел.
До встречи с крестной я даже не знала, как звали маму, как она выглядела и какой была. Матильда не только рассказала мне о матери, но и отвезла меня в другой город, на кладбище, на котором та нашла последнее пристанище, и я долго пробыла в том промозглом месте, среди молчаливых крестов, не чувствуя ледяного дыхания ветра, трепавшего прекрасные багряные бутоны роз, что я принесла с собой. После этой поездки я ужасно заболела и провела две недели дома – на квартире, которую снимала вместе со своим другом Даном. Наверное, кому-то покажется странным, что я жила вместе с парнем в одной квартире, и те, кто знают цену дружбе между мужчинами и женщинами, криво улыбнутся, но мы с Даниилом действительно были всего лишь друзьями. Дело в том, что ему нравились парни. Кроме того, Дан был прекрасным визажистом и парикмахером, который ради карьеры бросил учебу, обзавелся шикарной клиентурой и теперь получает куда больше денег, чем его однокурсники с факультета менеджмента. Мы до сих пор живем вместе – пятый год. Только теперь уже не в съемном жилье.
Да-да, случилось чудо, и я стала обладательницей своей собственной двухкомнатной квартиры!
Нет, я не получила ее от богатого отца, с которым, к слову, больше так и не виделась, и не взяла ипотеку. Я ее выиграла. В лотерее.
Серьезно. Я ее выиграла, случайно купив лотерейный билетик.
Сколько он стоил? Сто рублей? Кажется, так. Именно такой была цена квартиры, хозяйкой которой я стала.
Новый район, стройные ряды бело-оранжевых башен-высоток с огромными лоджиями и прекрасным видом на реку, благоустроенные дворы и камеры под козырьком каждого из подъездов – я и подумать не могла, что мне достанется такое счастье! А ведь на самом деле билетик я купила не совсем случайно. Тогда, холодной зимой, почти два года назад, в нашей с Даниилом съемной квартире каким-то невероятным образом появилась странная немая девушка, которой Дан дал одежду и вызвал такси. После к нам заявилась ее тетка – богато одетая женщина в мехах. Она вела себя крайне экстравагантно, вручила мне свою визитку, заявив, что теперь она – моя должница, а после посоветовала мне купить лотерейный билетик, а Дану заявила, что тот выиграет в конкурсе визажистов.
Все случилось так, как она и сказала. Даня стал победителем, а я – хозяйкой квартиры. Правда, мебели у нас было не слишком много – я обживалась потихоньку, как позволяли средства, зато чувствовала себя уверенно, зная, что у меня есть свой дом и никто не выгонит меня на улицу.
Все постепенно налаживалось. Голодные, наполненные страхом бесконечные дни первого курса канули в небытие. И теперь я училась в аспирантуре – на этом настояла крестная, преподавала на младших курсах других специальностей литературу и писала диссертацию по немецкому романтизму. Не скажу, что это было мое любимое направление, однако я была отлично знакома с немецким языком, а потому без труда читала немецких авторов в оригинале и даже переводила. Журналистикой я, впрочем, тоже занималась – была внештатным пока еще сотрудником одной известной городской газеты, а также писала статьи для нескольких интернет-порталов и изредка делала переводы.