Красные маршалы. Буденный

Гуль Роман Борисович

В Одессе, в былом так хорошо знавшей Котовского, красного маршала хоронили помпезно. В городах расположения 2-го корпуса дали салют из 20 орудий. Тело прибыло на одесский вокзал торжественно, окруженное почетным караулом, гроб утопал в цветах, венках. В колонном зале окрисполкома к гробу открыли «широкий доступ всем трудящимся». И Одесса приспустила траурные флаги.

Прибыли маршалы союзных республик и боевые товарищи Котовского. Под громы и стоны траурного марша Шопена по Одессе понесли тело. Над могилой сказали речи — Егоров, Буденный, Якир. Именем Котовского назвали один из красных самолетов — «Пусть крылатый Котовский будет не менее страшным для наших врагов, чем живой Котовский на своем коне». — Несколько городов постановили

именем Котовского назвать улицы. Наконец пришли предложения поставить вождю красной конницы памятник.

Может быть и поставят Котовскому памятник: — памятники молчаливы, памятники ничего не рассказывают.

А. В. Венков

БУДЕННЫЙ

Семен Михайлович Буденный был самым везучим, а может, и самым счастливым, из всех «красных маршалов». Его не уничтожили, как это случилось с Тухачевским, Егоровым и Блюхером. Он не стоял на краю пропасти, не навлекал на себя сталинский гнев, как его верный друг, соратник и учитель Ворошилов во время финской кампании, когда вскрылись все недочеты в подготовке, обучении и руководстве Красной Армией. Нет, любимая и водимая Буденным конница всегда была на высоте, и если во время Великой Отечественной войны конница не могла сбивать шашками самолеты и рубить вражеские танки, то вина в этом отнюдь не Буденного. Его, как говорится, за это и осуждать не надо.

Пронесся лихой кавалерист Буденный по фронтам гражданской войны, сплясал под гармошку на партийных большевистских съездах под хлопки и улыбки Сталина и Ворошилова, удержался «в верхах» во время Великой Отечественной; остались в память о нем шлем-буденовка, буденовская порода лошадей и три тема мемуаров, за которые на старости лет пытались привлечь его к судебной ответственности за клевету на погубленных якобы им же других героев и рубак, верных ленинцев и сынов трудового народа. Но эта «жалкие потуга» ревнителей правды так и остались для «первой сабли» Красной армии, усатого маршала Семена Буденного «жалкими потугами». Место свое в истории он занял прочно. Трижды Герой Советского Союза, живая легенда, наставник молодежи. «Передавайте воинам-ракетчикам кавалерийский привет!»…

Родился Семен Буденный в 1883 году в хуторе Козюрине Платовской станицы в семье иногороднего батрака, выходца из Воронежской губернии С детства окунулся в атмосферу сословной розни, неравенства. А все из-за земли. За полтора века до рождения будущего маршала завоевали казаки эта степи, щедро полили их своей кровью и кровью ногайцев и черкесов. На всех пришлых, затопивших Юг России после отмены крепостного права, смотрели косо: «Понабежало всякой сволочи… Вся зараза от них: воровство, пьянство…» Земли пришлым не давали. Наоборот, если кто поселится в казачьем хуторе, платит казакам, всему обществу, за пожилое. А как иначе? Казаку в армию идти — коня, форму, снаряжение, холодное оружие за свой счет приобретать. Тут любой лишней копейке рад будешь. Это пришлого, «иногороднего», в армии с головы до ног оденут-обуют..

На всю жизнь запомнил Буденный, потом в мемуарах вспоминал: «Вся земля на Дону издавна принадлежала казакам и помещикам. Уделом иногородних было батрачество. В поисках сезонной работы они метались по краю. Среди привилегированного казачества иногородний крестьянин-батрак был совершенно бесправным человеком. Казак мог безнаказанно избить и даже убить его. А каких только налогов не придумывали казацкие атаманы для иногородних за землянку — налог, за окно — налог, за трубу — налог, за корову, овцу, курицу — налог». Ну, это красный маршал, конечно же, загнул. Безнаказанно в России в те времена ни убить,

ни избить нельзя было. Как раз в те времена проводилась судебная реформа, укреплялись законы, и перед царским судом все были равны — и казаки, и крестьяне, и дворяне.

И еще один слой населения был на Дону, о котором Буденный почему-то не упоминает. Во времена царицы Екатерины стали верстать «в регулярство» слободских малороссийских казаков, что вышли во время оно с Украины в российские пределы и охраняли донецкую степь и Приднепровье от крымчаков. Заволновались слободские казаки, убоялись солдатчины и побежали дальше на юг, на Дон и за Дон, в поисках вольной привычной жизни. На Дону их встретили неприветливо. «Жить — живите, но платить нам будете». Кто в станицах осел (таких мало было), потихоньку с донцами поравнялся, в донское казачество записался, а остальных донские помещики закрепостили, заставили на себя работать. И появились на Дону «коренные крестьяне». Эти имели свою землю. После отмены крепостного права нарезали им донские помещики. Каждый четвертый на Дону — коренной крестьянин, а в просторечии — «хохол». Помнили казаки их малороссийское происхождение.

Между «хохлами» и донскими казаками особой любви тоже не наблюдалось. Копались «хохлы» на своих участках, поглядывали на бескрайнюю, местами еще и непаханную степь. Сколько земли пропадает! Разве ж казаки обработают столько? Им все некогда, у них служба… И казаки все это давно приметили, зло зубы скалят: «Ага! Мы б служили, а вы б нашу землю к рукам прибирали… И не мечтайте!»

С девяти лет определили Семена Буденного мальчиком к купцу Яцкину, Отмотал он свое на побегушках, потом, когда подрос, определил его хозяин в кузницу подручным кузнеца и молотобойцем. Позже работал набравшийся силенок Семен на молотилке смазчиком, кочегаром и машинистом. Хозяйский приказчик научил его читать и писать, за что будущий маршал отслужил ему — чистил обувь, мыл посуду, комнату убирал.

Осенью 1903 года забрали Семена Буденного в армию. Уроженцев южных губерний, малороссиян, помня их казачье прошлое, охотно брали в кавалерию, и Буденный попал туда же. В своих воспоминаниях Буденный пишет, что попал в Маньчжурию на пополнение 46-го казачьего полка, который охранял коммуникации и гонял за хунхузами. Но в то время 46-го полка в Маньчжурии не было, и не совсем ясно, как иногородний мог очутиться в казачьем полку.

Как бы там ни было, но после русско-японской войны, как писал Буденный, казаков отправили домой, а герой оказался в Приморском драгунском полку, где отслужил срочную службу. В 1907 году он был направлен в Петербург в школу наездников при Высшей офицерской кавалерийской школе. После окончания такой школы Буденный должен был наблюдать за выездкой молодых лошадей.

Само направление в школу показывает, что Буденный был лучшим наездником полка. Кому другому доверят неуков объезжать? Мечтал Семен избавиться от нелегкой батрацкой доли, устроиться после службы тренером на какой-нибудь конный завод. Год обучения и первое место на соревнованиях по выездке давали ему возможность остаться в самой школе в Санкт-Петербурге. Об этом он тогда, видимо, и мечтать не смел. Но из школы недоучившегося драгуна затребовали обратно в полк, сочтя, что он и так хорошо подготовлен, если первые места занимает.

До четырнадцатого года служил Буденный на Дальнем Востоке, объезжал неуков, состоял на должности вахмистра, но чины ему шли туго. Как получил старшего унтер-офицера, так и остался до самого большевистского переворота, невзирая на многочисленные награды за храбрость.

В канун мировой войны приехал Буденный в отпуск, в станицу Платовскую, но отдыхал недолго. Началась война, и загремел сверхсрочный унтер в запасной дивизион, а оттуда после беспорядков, которые, если верить буденновским мемуарам, закончились убийством какого-то офицера и разгромом Армавирской тюрьмы, — на фронт в 18-й Северский драгунский полк Кавказской кавалерийской дивизии.