Красные огурцы
Шрифт:
— О, кого я вижу, — радостно воскликнул Боря, возясь у плиты с чайником, — сам Асланчик Бешеный! Почет и уважение!
Он вытер ладони полотенцем и сильно пожал Аслану руку.
— Чайку?
— Нет, чайку не надо, — сказал Аслан, оглядываясь. — Хорошо тут у тебя, уютно.
— По пятьдесят?
— Это можно.
Аслан уселся на стул, Боря поставил на стол два стакана, бутылку «Столичной», деловито разлил.
— Ну, чтобы все было гладко. — Психотерапевт выпил, закурил, положил ногу на ногу и стал покачивать шлепанцем на заскорузлой
— Тут такое дело… Короче, стресс замучил. Я быченый стал, а это нехорошо. Работе мешает.
Пациент рассказал про то, как сгоряча положил Вову и потом был стресс, про то, как сгоряча посягнул на его вдову, про «затмение мозга» с криками и слезами в машине после перестрелки. «Приступы неконтролируемой ярости, — мысленно фиксировал Боря Психолог, — сексуальная агрессия, чувство вины, истероидные проявления». Ему приходилось все запоминать, потому что клиенты с подозрением относились к любым записям.
— Ну что ж, — сказал Боря, когда Аслан иссяк, — есть у тебя, Асланчик, кое-какие проблемки, но мы их решим. Нам по жизни парят мозг шилохвостки и волчицы. Но есть у каждого мужчины одна самая главная женщина — его мама, согласен?
— Согласен, — тихо проговорил Аслан.
— Расскажи мне про свою маму, брат…
Антон проснулся в упоительной обстановке пахучего дерева, стеганого ватного одеяла, тикающих напольных часов и секунд тридцать нежился и потягивался, пока не вспомнил печальные обстоятельства, которые привели его сюда. Вот черт, подумал он, что же мне теперь делать? Надо было бежать или прятаться, но куда? Остаться бы здесь до конца лета. А что? Можно заплатить дедушке, как там его зовут… Только предупредить маму. По сравнению со смутным планом побега за границу, этот выглядел хотя бы понятным.
Одежда, которую он положил накануне на стул, исчезла вместе с нижним бельем. Завернувшись в одеяло, он прошел в столовую и увидел Дуню. При дневном свете она выглядела еще очаровательнее. Дуня месила тесто.
— Вы проснулись, — всполошилась она, — а я одежду вашу постирала, а принести забыла! Я мигом!
Через пять минут Дуня уже разливала чай, а одетый Антон сидел за столом и заигрывал с ней.
— А что, Дуняша, жених у тебя есть?
— Да откуда тут женихи, — моментально краснея, отвечала внучка, — да и некогда мне глупостями заниматься.
— Что ж ты, замуж не хочешь?
Дуня завела глаза к потолку и, протирая тарелку полотенцем, честно подумала несколько секунд над этим вопросом.
— Хочу, наверное.
— Ты невеста завидная, — продолжил Антон, уже чувствуя, что пора заканчивать этот пикантный разговор. — Моей маме бы очень понравилась.
— Вы что, сватаетесь ко мне? — прыснула Дуня.
Какую ахинею я несу, подумал Антон. Зачем я дразню это юное создание? Затем, что она меня смущает своими ямочками на румяных щеках, ответил он сам себе и поспешил сменить тему:
— А где дедушка? Мне поговорить с ним надо.
— Да в мастерской, наверное, или на дворе. Я его сегодня еще не видела, он не любит, когда я его беспокою по утрам.
Антон вышел на двор. Дедушка сидел на том же месте, где они вчера расстались, и, похоже, о чем-то думал, закрыв глаза.
— Доброе утро, Степан Трофимович, — решительно начал Антон. — А мне с вами надо поговорить.
Вдоль ухоженной грядки рывками выхаживал петух, патриотичные березки усердно шелестели листвой, от потухшего костра тянуло дымком. Да, остаться здесь, среди этой идиллии, каждое утро смотреть, как Дуня месит тесто, по вечерам ходить в баню…
— Степан Трофимович, — позвал Антон, подойдя к дедушке.
Тут Антон заметил, что Степан Трофимович сидит не только в той же рубашке и валенках, что и вчера, но и в точно такой же позе на том же самом шезлонге. Казалось, что почтенный наркоман-изобретатель так и не вставал со вчерашнего вечера. Антон легонько потряс его за плечо, и дедушка сполз набок. Он был совершенно и недвусмысленно мертв.
18
— Говорила я ему, — шмыгала носом Дуня, — грибы эти проклятые до добра не доведут. А он все — «портал», «портал»…
После первого шока, Дуниных криков и неумелой самодеятельной реанимации прошло полчаса. Рыдания перешли во всхлипывания, дедушка лежал на траве, накрытый простыней, Антон в растерянности стоял рядом.
— Знала, что этим кончится, — причитала Дуня. — Уж и на «скорой» его два раза увозили, да он упрямый.
— Господи, что же делать-то? — пробормотал Антон.
— Дед говорил: «Как я помру — первым делом открой завещание». Открывать?
— Открывай…
Дуня сбегала в дом и вернулась с солидным конвертом. На лицевой стороне его значилось: «Открыть сразу после моей смерти». Она протянула завещание Антону:
— Откройте, мне боязно.
Антон вздохнул, открыл конверт, достал несколько страничек с рукописным текстом и принялся читать вслух. Вот что было написано в завещании:
«Я, Степан Трофимович Коробкин, находясь в здравом уме и твердой памяти, составил настоящую инструкцию по обращению с моим телом после моей смерти, а также по обращению с моей внучкой Авдотьей Андреевной Коробкиной. Читающий данную инструкцию принимает на себя обязанности моего энергетического наследника и должен исполнить все ее пункты в точности.
Инструкция
1. Вначале надлежит убедиться в том, что я мертв. Данная процедура подразумевает наружный осмотр моего тела и проверку пульса. В случае отсутствия пульса я должен быть признан мертвым. Запрещается проводить реанимационные мероприятия, в частности дефибрилляцию, искусственное дыхание, уколы адреналина и пр.
2. Запрещается вызывать врачей и милицию для освидетельствования.
3. Далее надлежит незамедлительно приступить к погребальной процедуре, а именно: